Золотое проклятие Качинского

– Я бы не стала с вами встречаться, – после приветствия сказала Шевченко, – но вас рекомендовал Коцкий. А этому человеку я верю.

– Да, – подтвердила Загурская. – Владимир Петрович личность авторитетная.

– Будете что–нибудь заказывать? – прервала разговор улыбчивая официантка, обращаясь к Людмиле.

– Мне чай и какое–нибудь пирожное. На ваш вкус. Если можно быстрее.

Официантка кивнула и пропала за занавеской.

– Светлана, – сев напротив адвоката, начала говорить Загурская. – Вы имеете полное право мне ничего не рассказывать. Я лицо неофициальное. Здесь я в отпуске. Так что если вас что–то смущает в просьбе Коцкого, можете отказаться. Я пойму.

– Скажите Людмила, эта Прудникова, она вам кто?

– Никто.

– Тогда зачем она вам? Личный интерес? Или кто–то в чём–то заинтересован.

– И да и нет. Попробую объяснить.

Людмила подробно рассказала Шевченко обо всем, что случилось с момента их с Василием приезда в гостиницу.

– То есть, вас даже никто не просил за Прудникову? – с нескрываемым удивлением спросила адвокат, выслушав рассказ Людмилы.

– Нет.

– Хорошо! Хотя я давно не встречала подобной мотивации. Косвенные улики против Елены есть. Первое: сразу после того как Прудникова узнала о смерти Качинского, она сняла все деньги с его карточки. Второе: накануне Прудникова встречалась с неустановленными мужчинами в сквере около гостиницы. Есть свидетели. Третье: в день убийства, вечером Прудниковой поступил звонок с неизвестного номера. После звонка этот номер был заблокирован. Вероятнее всего сим–карта уничтожена. Вот это пока вся информация.

– Да, вы правы. Улики на самом деле есть. Тут надо разбираться.

– Да, я забыла сказать: сим–карта была куплена в Якутске.

– В Якутске?

– Да. А почему вы так удивились? Качинский и Прудникова оттуда, из Якутска.

– Я не знала об этом. Спасибо, Светлана.

Загурская допила чай и, оставив на столе купюру, вышла.

– Послушай, Люда, я в розыске не один десяток лет, – сказал Василий после рассказа Загурской о встрече с адвокатом. – Если собирать в кучу, то это похоже на улики. А каждая по отдельности – пшик. Деньги Лена могла снять потому, что понимала – карту немедленно заблокируют. Это не преступление. Звонок тоже мог сделать любой человек. Необязательно, что он причастен к убийству. Он может вообще не знать Качинского. Двое мужчин могут быть просто прохожими. Мало ли, сколько мужиков пристаёт к женщинам на улице.

– Я тоже не вижу, Вася, в этих уликах повод для ареста Прудниковой. Хотя эти вопросы надо прояснять.

– Я уверен, что никто ничего прояснять не будет. Гаврилов тупо отрабатывает галочку. Ему нужно раскрытие.

– Знаешь, дорогой, что мне показалось, когда я говорила со Светланой?

– Что?

– Она боится. Она взвешивала каждое слово. Не хотела сказать лишнего.

– Уверена?

– Не знаю. Возможно, показалось. Несмотря на рекомендацию Коцкого, я для неё человек незнакомый.

Василий вынул из кармана пачку «Camel». Выудил оттуда сигарету и по своему обыкновению принялся нюхать. Загурская улыбнувшись, сказала:

– Задумал что–то подполковник Куприянов. Обдумываешь, как устроить побег бедной женщине?

Куприянов многозначительно поднял указательный палец, давая понять, что нужна тишина. Он вышел на лоджию, затем вернулся обратно.

– Мне надо с ней встретиться, – наконец сказал он.

– С кем с ней? С Прудниковой?

– И с Прудниковой тоже. Но прежде с адвокатом.

Немалых трудов стоило Людмиле уговорить Светлану на встречу с Куприяновым. На этот раз адвокат ждала Василия в Хосте, в небольшом ресторанчике около вокзала. Василий использовал все свои приёмы и в итоге добился того чего хотел. Шевченко согласилась взять с собой Куприянова в качестве помощника на встречу с Прудниковой.

– Но есть одно «но». Вы когда уезжаете? – спросила Светлана.

– В воскресенье.

– Мне надо позвонить.

Шевченко взяла из сумочки телефон и отошла. Разговор был недолгим. Когда адвокат вернулась, она сказала:

– Вам везёт, Василий Иванович. В воскресенье утром на смену в изоляторе заступает человек, который не будет задавать лишних вопросов.

Светлана рассказала Куприянову, куда и во сколько надо будет приехать в назначенный день. А вечером этого же дня, Шевченко позвонила Людмиле и сообщила, что Прудникова дала признательные показания. Якобы она заказала убийство Качинского, чтобы завладеть его деньгами. По фото она опознала тех двух мужчин, которым она заплатила за заказ.

– Гарри Гудини отдыхает, – возмутился Василий, услышав эту новость. – Как у них тут всё складно. Не удивлюсь, если завтра узнаем, что этих мужиков задержали, и они тут же признались.

– Это да, – поддержала Василия Загурская. – И никто не будет задавать вопрос: где в незнакомом городе Прудникова нашла этих головорезов и как смогла с ними договориться.

– Теперь воскресная встреча приобретает совершенно иной смысл. Если, конечно, Светлана её не отменит.

На следующий день опять позвонила Шевченко.

– События развиваются бурно, – сказала она в трубку. – Сегодня ночью исполнителей оперативники Гаврилова пытались задержать.

– Пытались, значит, не задержали? – сделала вывод Загурская.

– Одного убили, второй скрылся.

– Всё идёт по предсказуемому сценарию, – заметила Людмила. – Света, завтра всё остаётся в силе?

Светлана какое–то время не отвечала. Пауза заставила Людмилу поволноваться.

– Если Василию Ивановичу это надо, то всё в силе, – ответила Светлана.

В воскресенье в половину девятого утра Василий ждал Шевченко в условленном месте. На самом деле никто не задавал лишних вопросов. Стандартные процедуры и Куприянов с Шевченко в комнатке, пахнущей свежей краской, ожидают Прудникову.

Крупная, с мощной грудью женщина–конвойный завела Елену в комнатку и вышла в коридор. Прудникова выглядела подавленной. Лицо землянистого цвета, немытые волосы и покрасневшие глаза. Когда Елена увидела в помещении Куприянова, она машинально выпрямила плечи и на устах появилась тень улыбки.

– Здравствуйте, Лена, – тихо произнёс Василий. – Не удивляйтесь. Мне нужно задать вам несколько вопросов.

Лена взглянула на адвоката и тут же погрустнела. Василий понял.

– Не опасайтесь Светлану. Она друг.

Прудникова всё равно продолжала смотреть на Шевченко с недоверием.

– Лена, – обратился к женщине Василий, – зачем вы взяли на себя то, чего не делали?

Куприянов смотрел в упор на Прудникову. Он своим взглядом призывал её к честности. Лена опять посмотрела на Шевченко, опустила глаза и прошептала:

– Я призналась. Это я сделала. Я … я… – Лена не договорила и расплакалась.

Василий достал из кармана брюк носовой платок и протянул Прудниковой.

– Возьмите! Вы никого не убивали и никого не заказывали. Вас заставили признать вину, да?

Елена плакала и не отвечала.

– Вас запугали? Это капитан Гаврилов?

При упоминании фамилии Гаврилова, Елена вздрогнула и закричала:

– Нет! Никакой не Гаврилов. Это я… я сама. Я заказала.

– Предположим, – Куприянов решил зайти по–другому. – Значит вы, Елена, заказали Валеру. А где вы нашли исполнителей? Где вы с ними познакомились?

– В ресторане.

– Когда?

– Не помню!.. В этот день или раньше… Я всё сказала следователю. Не мучайте меня. Я ничего не хочу. Не хочу!

– Лена, почему вам безразлична ваша судьба? – Василий не терял надежды расположить к себе Прудникову. – Я уверен. Нет, я знаю, что вы не виноваты в смерти Валерия. Зачем вы добровольно идёте на эшафот? Я хочу вам помочь.

Елена перестала всхлипывать. Она опустила голову и смотрела в пол. В руках нервно теребила носовой платок.

– Зачем я вам, Василий Иванович. Меня никто не любит. Я никому не нужна, – Лена говорила ослабшим хрипловатым голосом. – Валера тоже меня не любил. Он Бейсика любил.

– Кто такой Бейсик? – спросил Василий.

– Собака. Овчарка. Он ведь выгнал меня. Выгнал на улицу. А собаку положил с собой в постель. Пользы, говорил, от неё больше чем от меня. А потом и Бейсика предал. А вместо него взял сюда меня. Наверное, здесь от меня больше пользы. Конечно, Бейсик ему детей не родит. А я могла. Но не хотела.