Страница 17 из 24
не выпадающими болтами, кабели закреплены в специальных клипсах и разведены по всей кабине.
- Пусть покажет какой кабель идет на антенну! Обратился я к Юрченко. Он сразу перевел. Немец сказал несколько фраз.
- Он говорит, что для этого ему необходимо подняться в кабину.
- Пусть лезет. Дал ему разрешение, только ты лезь следом, - приказал переводчику. Они залезли, немец ткнул пальцем в один из кабелей выходящий из блока с маркировкой AF. Достав из офицерской сумки тетрадь, начал зарисовать структурную схему, когда немец замахал руками и сказал:
- Найн, найн. И ткнул пальцем, куда-то вбок от себя.
Посмотрев, увидел шильдик со схемой соединений всех блоков станции.
- Гуд! И показал ему жестом, чтобы он его снял, немец понятливо кивнул и полез в карман за отверткой. Снятый немцем шильдик, спрятал к себе в сумку и сказал чтобы показал как и где крепится антенна. Немец понятливо закивал головой и повторяя: комм, комм, жестами показал следовать за ним. Выбравшись из самолета и забравшись на крыло, говоря, он показывал сначала на штырь, который был за колпаком радиста, потом на оторванную хвостовую часть, валявшуюся метров в ста от самолета. Юрченко тем временем переводил:
- От антенного штыря до киля протянута жесткая однолучевая антенна связных радиостанций ФУГ-10, ФУГ-16 и ФУГ-17.
- Стоп! Стоп! Стоп! Остановил перевод я. Это что получается, на самолете три радиостанции? А ну-ка спроси его о назначении каждой из них!
- ФУГ-10 предназначена для связи с наземными штабами и службами, ФУГ-16 нужна для связи в воздухе между самолетами, а последняя, ФУГ-17 для обеспечения взаимодействия с наземными войсками, как правило, с танками, которым необходима поддержка с воздуха.
Разобравшись с назначением станций, приступили к демонтажу оборудования, сначала всё зарисовав.
На всю работу у нас ушло примерно полтора-два часа. Провозились бы и дольше, кабель переговорного устройства, был запрятан в фюзеляж и достать по быстрому не получалось. Помогла немецкая педантичность, все кабели с обеих сторон имели маркировку, в какой разъем и какого блока его вставлять. Мы просто обрезали кабель с двух сторон, а срастить его назад это дело десяти минут. Очень приятно удивил модульный принцип построения радиостанции. Каркасы отдельных блоков были сделаны методом литья из силумина или чего-то сильно похожего на него, и честно говоря, не сильно отличались от наших радиостанций. Обмениваясь мнениями, мы пришли к выводу, что стоит попробовать собрать из отдельных, уцелевших модулей несколько рабочих комплектов. Для этого мы решили привлечь мой взвод для быстрого снятия наиболее уцелевших блоков со сбитых самолетов. Самым важным вопросом было: какую перегрузку способна выдержать эта аппаратура? Логически рассуждая, мы пришли к выводу, что она собрана, скорее всего, на лампах, и именно они были самым уязвимым местом. Наконец мы демонтировали стойку, на которую устанавливаются блоки радиостанции, из неё решили сделать стенд, на котором будем проверять остальные блоки. Сзади этой стойки, можно было добраться до соединительных кабелей и жгутов проводов, которые снимались с каркаса стойки намного быстрее, чем вся стойка целиком. Приятным сюрпризом были два аккумулятора на 12 вольт, емкостью 300 а.ч. Обратили внимание на то, что вся проводка в самолете была экранированная. Не забыли мы и об антенне. Все снятое оборудование мы аккуратно переносили в БТР и складывали отдельно друг от друга.
Закончив работу, мы устроили небольшой перекур, и немного погодя тронулись в путь. Прибыв в расположение, мы разделились. Естественно я, как самый младший по званию, взяв с собой солдат и кое-какой инструмент, поехал потрошить немецкие самолеты. Лично мое счастье заключалось в том, что не успел позавтракать и желудок был пуст. Возле первого же сгоревшего самолета нам стало плохо от вида и запаха. Я пару раз вякнул, потом полез в машину, достал из ящика с инструментом, завернутую в чистую тряпку бутылку водки и пару раз хорошо приложился. Остальное отдал солдатам. Среди обломков этого самолета целого там ничего не было. От пламени изоляция на кабелях во многих местах оплавилась, даже металл корпусов кое-где потек. Немного лучше было состояние тех самолетов, что не горели-там хоть что-то можно было выдрать: экранированный кабель, отдельные более менее сохранившиеся блоки. Я надеялся, что удастся собрать несколько комплектов. В более сохранном виде было вооружение. На тех самолетах, которые не сгорели, удалось снять пулеметы и коробки с патронами, документы, карты, личное оружие и несколько шлемофонов.
Практически целый комплект попался на одном из сбитых истребителей, а так это была страшная смесь железа, сгоревшего человеческого мяса и земли. Поэтому, как только десантный отсек был забит, мы сели сверху на броню и вернулись в дивизион.
Когда мы подъехали к машине ОРиРа, там уже был развернута палатка, в которой стоял огромный стол из щита, который капитан Мошанов возил на внешней стенке КУНГа своей машины. На нем были разложены блоки снятого оборудования, и уже соединены между собой. Офицеры заканчивали подключать питание.
- Товарищ капитан, ваше задание выполнено. Оборудование с самолетов демонтировано и доставлено. Во время выполнения задания происшествий не было, весь личный состав и техника целы и вернулись.
- Вольно! Ответил капитан.
Чижиков на секунду оторвавшись от дела, спросил:
- Ну, что много привезли?
- Думаю, нам хватит! Куда складывать?
- Давай в угол, на брезент.
Отдав команду бойцам, продолжал наблюдать как Мошанов с Чижиковым собирают на столе самолетную радиостанцию. Чтобы, хоть как-то поучаствовать в процессе, сказал:
- Может, чтобы ускорить дело, немецкого радиста привлечь?
- Уже. Буркнул капитан.
- Что уже? Непонял я.
- Уже привлекли. Сидит за палаткой в яме под охраной переводчика. Если понадобится- как говорится под рукой.
- А чего ты без дела стоишь? Вы все самолеты осмотрели? Задал вопрос капитан Мошанов.
- Нет не все, где-то половину. Ответил я.
- Тем, более! Давай не тормози, бери бойцов и вперед! Нам тут всю авиацию оснастить надо!
Я повернулся и выйдя из палатки поднял бойцов и мы поехали снова трофеить самолеты. На второй раз улов был жирнее, наверное потому, что непосредственно у позиций "Шилок" падали самолеты которые были просто развалены в воздухе. Сейчас же мы видели практически целые фюзеляжи, чего нельзя было сказать об экипажах. Нашли несколько парашютов, в которых оказались одни трупы.
При демонтаже радиооборудования я отметил, что на истребителях немцы устанавливали только УКВ блоки, тем самым упрощая нам задачу. Действительно зачем на истребители ставить расширенный комплект оборудования, когда можно обойтись и меньшими средствами? Постепенно мы перестали обращать внимание на кровь, запах горелого мяса, мух, и быстро снимали аппаратуру. В дополнение к основной задаче нам удалось нажить несколько аккумуляторов, очень мне понравились бошевские свечи и экранированные провода к ним. Сильно озадачило устройство, назначение которого, я не понял. Скорее всего это были не электровакумные лампы, а что то вроде реле. Пока я так и не смог определить, где именно они применялись. Всё, что мне удалось понять, что такие реле управлялись от какой-то внешней обмотки, что-то типа катушки электромагнита. Судя по керамике и мощным латунным контактам, они применялись для коммутации высокой мощности в антенных цепях. Передатчики радиостанции на выходе имели пару мощных ламп и отдавали хорошую мощность в антенну, так что там было, что коммутировать. Еще я обратил внимание на то, что немецкие инженеры старались по возможности применять в составе одного устройства, особенно в приемниках, лампы одного и того же типа, скорее всего чтобы облегчить обслуживание аппаратуры. Снова забив десантный отсек снятым оборудованием и материалами по самый верх, мы тронулись в расположение. По пути назад сумел немного прикемарить и проснулся только около палатки Мошанова. Пройдя вовнутрь обратил внимание, что куча, которую мы привезли в первый раз заметно уменьшилась. Увидев в палатке одного Чижикова, я спросил: