Приключения елочных игрушек

Через слуховое окно он вылез на крышу, спустился по трубе в печь, отодвинул лбом заслонку и, весь в саже — черный и страшный, — пробрался в комнату, где стояла елка.

Схватить беззащитную Снегурочку было для него делом одной секунды. Мордан метнулся назад в печь, но второпях опрокинул заслонку, и тогда от грохота проснулись все игрушки.

Тряпичный Паяц, висевший на ветке рядом со Снегурочкой, первый понял, что случилось несчастье. И, хотя он был тряпичный, в груди у него билось нежное, пылкое сердце. Он задергался на своей веревочке и заплакал.

Игрушки подняли такой шум, что в соседней комнате проснулся Алеша.

— Почему вы шумите? Что у вас тут случилось? — закричал он, вбегая.

Все наперебой принялись объяснять ему и опять так загалдели, что ничего нельзя было понять.

— Тише вы, тряпичные головы! — вмешался наконец старый мудрый Дед Мороз. — Замолчите, а не то я заморожу ваши языки! Слушай, Алеша, — печально сказал он, когда все замолчали. — Нашу Снегурочку утащил злодей кот Мордан. Она висела вот здесь, надо мной, чуть повыше. Я любил ее, как дочь, и согревал… то есть, извините, замораживал своим дыханием. Но, старый дуралей, набитый ватой! Я нечаянно задремал, и в это самое время Мордан утащил Снегурочку.

И Дед Мороз заплакал от горя, на ресницах повисли длинные сосульки.

Паяц бормотал сквозь слезы:

Когда ему было очень грустно или, наоборот, очень весело, он разговаривал только стихами.

— Довольно же хныкать, будьте мужчинами! — остановил их Алеша. — Мы догоним Мордана и отобьем у него Снегурочку. Он, конечно, побоится съесть ее, потому что сейчас же заболеет ангиной или коклюшем, но он может погубить ее, кинув в теплое место, чтобы она растаяла Скорей же в погоню!

— Я поведу вас по следу Мордана. Тер-р-рпеть не могу кошек! — сказала Собака из золотой бумаги.

— Я повезу того, кто устанет в пути, — сказала Лошадь из серебряного картона.

— Я буду освещать вам дорогу, если настоящий месяц спрячется за тучу, — сказал стеклянный Месяц и сунул на всякий случай за щеку целую горсть разноцветных стеклянных звезд.

— Мы тоже пойдем с вами и уж, конечно, чем-нибудь поможем, — сказали в один голос Медведь, Лиса и Белка.

— А я, увы, не могу пойти с вами, — грустно сказал Слон.

— И я… — вздохнул Жираф.

— И я, — сказала Мартышка.

— И я! И я! — закричал Попугай.

— Хотя я очень большой и сильный, но боюсь холода, — сказал Слон. — И все мы, звери южных стран, боимся холода и не перенесем его.

— Да-да, — грустно сказал Заяц. — Мы ни за что не перенесем холода, и все погибнем в пути. Оставьте нас, пожалуйста, дома.

— Погоди, Заяц, — удивился Алеша, — давно ли зайцы стали считаться зверями южных стран? Ты, наверно, просто трусишь? Если так, то можешь оставаться. Трусы нам не нужны.

— Не нужны! Не нужны! — дружно подхватили все игрушки.

Заяц сконфузился и сказал:

— Я пошутил. Конечно, я пойду вместе с вами, потому что ничего на свете не боюсь. Без меня вам не обойтись.

— Тогда немедленно вперед! — скомандовал Алеша.

Каждый снял с елки по китайскому фонарику, вооружился хлопушками, набил карманы конфетами, яблоками, орехами, и весь отряд двинулся вслед за Собакой. Вид у всех был очень воинственный. Некий Иван Иванович, проходя в ту ночь по улице, даже остановился, взял под козырек и, держась за фонарный столб, кричал «ура».

— Кот побежал к лесу, — сказала Собака, понюхав воздух. — Торопитесь, он уже далеко. И мы не догоним его, если будем тащиться, как этот глупый Паяц.

— Что же мне делать? — взмолился Паяц, — мои тряпичные ноги совсем не слушаются меня. Разрешите мне, добрая Лошадь, сесть на вас верхом. А вы, Дедушка Мороз, держитесь, пожалуйста, подальше. От вас несет таким холодом!

И дальше он заговорил стихами, потому что ему стало очень грустно.

— Ладно, посадите этого неженку на Лошадь, — сказал Алеша. — Он не занимается утренней гимнастикой, не обливается холодной водой и потому такой слабенький. Пусть едет на Лошади.

И чтобы подбодрить своих спутников, он запел походную песенку. Ведь с бодрой песней скорей и легче идти.

Возможно, и эту песенку сочинил он сам.

На лесной опушке, там, где кончается город и начинается лес, Алеша остановил свой отряд.

— Подождите, — сказал он. — Здесь есть лесная почта. Сейчас мы пошлем всем зверям и птицам телеграммы, чтобы они ни в коем случае не пускали разбойника Мордана в свои теплые норы и гнезда.

Алеша подошел к старой одинокой сосне и подал в дупло Дятлу-телеграфисту телеграмму, написанную на языке лесных жителей. Научиться этому языку очень просто. Нужно только бережно относиться к лесу: не ломать молодые деревца, не рубить зря старые, не ворошить муравьиные кучи, не разорять птичьи гнезда — и тогда лес откроет перед тобой свои тайны, а его обитатели научат своему языку.

Дятел-телеграфист застучал клювом по древесному стволу, и этот стук услышали дятлы во всех уголках леса. Они тотчас же полетели от дупла к дуплу, от гнезда к гнезду, от норы к норе и всем-всем-всем вручили Алешину телеграмму. Они легко достучались и к Лисе, и к Филину, и к Белке, и даже к Глухарю, — и только к Медведю им пришлось стучаться очень долго, потому что зимой медведи крепко спят.

Все это дятлы сделали как раз вовремя. Через несколько минут кот Мордан уже стучался к Лисе.

— Кумушка, — простонал он жалобным голоском, — будь ласкова, пусти обогреться. Ходил в лес за елкой для мальчика Алеши, да заблудился. Темно, никак дороги домой не найду.

Но Лису не так-то легко было провести. Она сама кого хочешь обхитрит.

— Проваливай, проваливай, — сказала она коту. — Знаю, зачем пришел. Хочешь Снегурочку погубить. Пустишь тебя, а потом своей шкурой расплачивайся.

Кот даже зубами скрипнул от злости.

— Много твоя шкура стоит, — фыркнул он, чтобы досадить Лисе, которая слыла отчаянной модницей. — У нас в городе только черно-бурые ценятся, а рыжие — ни за грош.

«Побегу-ка я к Медведю, — подумал он. — Этот лежебока наверняка спит. Проберусь в берлогу, положу Снегурочку под горячий медвежий бок и был таков».

А Медведь вовсе и не спал. Он ворочался, вздыхал и ругал на чем свет стоит дятлов, которые нарушили его зимний сон.

— А это кто еще лезет? — зарычал он, как только Мордан сунулся в берлогу. — Это из-за тебя, разбойник, разбудили меня! Пошел вон сейчас же!

И он так стукнул кота своей увесистой лапой, что тот отлетел от берлоги на тридцать три шага, и долго потом из глаз у него сыпались искры.

«Надо бежать скорей к Зайцу, — решил кот, когда пришел в себя. — Прикрикну построже на этого трусишку, он и откроет мне дверь».

Но Заяц в это время встречал с друзьями Новый год и был в ту ночь такой храбрый, что если бы тут не лежал снег, а плескалось море, то и море ему было бы по колено, а все коты — просто тьфу!

— А ну-ка, брат Косой, и ты, брат Серое Ухо, — закричал он из-за двери, — помогите-ка мне разделаться с этим негодником.

Заяц подергал дверь, запертую на крепкий засов, но та, конечно, не открылась.