Страница 136 из 142
Печалит, что даже в годы перестройки у ее лидера Михаила Горбачева не раз в раздражении вырывалась фраза о «профессорских схемах». Как будто бы на аппаратно-бюрократических схемах можно построить сколько-нибудь рациональный политический механизм! В этом плане менталитет Бориса Ельцина – тоже профессионального партаппаратчика, но прошедшего благотворную школу политической оппозиции, включает ориентацию на независимых профессионалов-специалистов.
Особо жесткая «сшибка» официальных вариантов социально-политического развития страны произошла с подходами, имевшими место не внутри, а вне большевистской партии. Речь идет в данном случае об эсеро-меныпевистской альтернативе. И уж если вообще и говорить о социалистической перспективе, то программные и тактические установки этих политических группировок несомненно ближе к таковой, чем казарменно-коммунистические прожекты партии Ленина.
Сразу скажем – не надо идеализировать никого из социалистического лагеря российской революции. В какой-то мере хороши были все, с общей нетерпимостью и политическим максимализмом. И все же, думается, в данной дилемме шансы меньшевиков и эсеров предпочтительнее. Тем более, что кое-какие уроки из событий первых лет большевистской власти они извлекли.
А ведь Ленин прекрасно знал, что это не мелкобуржуазные, а социалистические партии. Ведь тех же меньшевиков активно поддерживала квалифицированная часть рабочего класса. Эсеры имели в крестьянской среде неизмеримо большее влияние, чем большевики. Хотя следует иметь в виду и то, что в российском революционном движении ни одна из партий не имела массовой социальной опоры, и речь, скорее, шла о поддержке движений и лозунгов, отвечающих естественным интересам широких групп людей. В какой-то мере это характерно и для сегодняшних процессов, когда тотальная политизация общества нетождественна его «партизации».
Знал Ленин и то, что и своей личной судьбой – каторгами и ссылками – и меньшевики и эсеры уж не меньше, чем большевики, могли претендовать на роль проводников социалистической идеи. Знал, что большая их часть особенно в 1921—1922 годах никак не борется с Советской властью, а наоборот, стремится освободить ее от оков однопартийного диктата. Знал, что никакие не «проводники капитализма» и не «прислужники империализма» меньшевики и эсеры и выступают они за производственную и политическую демократию, рабочее самоуправление, социальные гарантии труженику. Знал и многое другое. Ведь из тридцати сводок ГПУ, в которых содержалась подробная информация о деятельности этих партий, первая ложилась на стол Ленину.
А может прозрение уже начинало стучаться в сердце. Как иначе объяснить путаный, до истерики взвинченный в каждой фразе доклад Ленина на XI, последнем для него, съезде партии, где меньшевики и эсеры упоминаются в самом «криминальном» контексте, и единственным методом борьбы с ними предлагалось традиционное – «к стенке». Поистине, Юпитер, ты сердишься, значит неправ, и было уже что-то не столько грозное, сколько жалкое в таком надрыве, ибо все это должно было скрыть страшную тревогу за дело, на которое была положена жизнь. «Конечно, мы провалились» – уже вставало в своей мучительной правде.
Но были, были в партии люди, «железные» Вячеславы, Феликсы, Григории, Иосифы, Лазари… которые могли, выражаясь словами Сергея Есенина, «еще суровей и угрюмей творить дела» Ленина.
В борьбе с «мелкобуржуазной контрреволюцией» Молотов был на высоте.
Так, в октябре 1921 года он подписывает секретное письмо ЦК РКП, в котором излагалась установка на принятие «соответствующих предупредительных мер» против меньшевиков и эсеров. В июне 1923 года Молотов подписывается под тайной инструкцией всем партийным комитетам «О мерах борьбы с меньшевиками». В ней, вопреки истине, говорилось следующее: партия меньшевиков прочно и сознательно укрепилась на позиции контрреволюции, пережив процессы своеобразного перерождения и превращения в партию прямой капиталистической реставрации, более того – прямых агентов крупного капитала. Соответственно, по-боевому ставилась и задача РКП – «вырвать с корнем меньшевистские связи в рабочем классе, окончательно дезорганизовать и разбить партию меньшевиков, совершенно дискредитировать ее перед рабочим классом». Для этого дела призывалось «патронов не жалеть», бросить все силы на шельмование политического противника.
Какие только события не связывались с происками враждебных сил. Нет денег для зарплаты, плохо с продовольствием, жильем, рабочие возмущаются – стремятся не ликвидировать причины подобного положения, а найти «вражеские элементы». Крестьяне недовольны продовольственной удавкой – виноваты эсеры.
Блестящий образец подобного подхода представляет бумага, отправленная в адрес партийных комитетов за подписью В. Молотова 5 октября 1923 года. В распоряжении соответствующих органов, говорилось в ней, имеются данные, заставляющие предполагать, что волынки и забастовки, имевшие место в августе-сентябре на железной дороге, имеют тесную связь с деятельностью «иностранной контрразведки и белогвардейских шпионов».
И предлагается «радикальное» противоядие – пересмотреть состав руководящих партийных работников, усилить партийцами-массовиками партийные ячейки на железных дорогах, развернуть сеть марксистских кружков и т. п. Словом, сделать все, лишь бы сохранить Систему, свалив все на враждебные силы.
Разговор о когорте ленинцев неминуемо подводит к проблеме, стоящей сегодня, пожалуй, в эпицентре дискуссий о складывании советской тоталитарной системы. Это – вопрос о Ленине и Сталине. Здесь общественно-историческое сознание постепенно совершает возвращение на «круги своя», правда, с иным знаком в конечной оценке. Сначала – «Сталин – это Ленин сегодня». Затем, начатая в ходе хрущевской оттепели, прерванная в период брежневщины и вновь реанимированная в годы перестройки линия разоблачения сталинщины как деформированной в теории и на практике ленинской концепции строительства социализма. Но и здесь логика познания вывела проблему на уровень анализа уже не сталинщины, а сталинизма. И становится ясно, что речь должна идти об исходном замысле.
Молотов, убежденный в правоте большевистского дела, уверен, что Ленин сделал Сталина своей опорой в ЦК, действовал с ним «плечо к плечу, считал его самым надежным, на кого можно положиться».
Человек, прекрасно знавший кухню отношений в высших эшелонах партийной элиты, приводит факты о том, что Сталин стал Генеральным секретарем по личному указанию Ленина. И, как истово уверяет нас В. Молотов, после Ленина более последовательного, талантливого и, конечно, великого деятеля, чем Сталин, в партии и стране не было. Не будем спешить ни в опровержении, ни в усмешке.
После революции два человека наиболее тесно были связаны с Лениным: Троцкий и Сталин, являясь его, так сказать, правой и левой рукой. Правда, руки на разных этапах менялись.
Начиная с 1921 года, когда еще больше усиливается роль всех подразделений аппарата ЦК РКП, прежде всего Политбюро и Секретариата в жизни страны, возрастает и роль Сталина. Причем это объективно соответствовало направлению мыслей Ленина. Ведь даже в последних ленинских произведениях, из которых сегодня активно цитируется фраза о необходимости коренной перемены взглядов на социализм, при самом внимательном взгляде никаких конкретных предложений в этом плане не сделано.
А то, что предложено, фактически ориентировано на цементирование партии – государства. Ленин ратует за соединение советских органов с партийными, считает необходимым оставить за партией «общее руководство работой всех органов власти», а для Секретариата ЦК РКП(б) – организацию обучения новых членов ЦК «всем деталям управления». Особую роль для укрепления тоталитаризма сыграла ленинская мысль о слиянии органов партийного контроля и рабочей инспекции.
А между тем, если рассматривать серьезно тезис об изменении взглядов на социализм, то он требовал отказа от большевизма как такового. Но в таком случае разговор должен был идти и об ином общественном устройстве.[1]
1
Вопрос о том, в какой социализм верил Ленин и идет ли корабль перестройки ленинским курсом – отнюдь не область голой теории. Суть в том – модернизировать, сохранив, или демонтировать, сделав это законным, правовым способом, Систему, господствующую более 70 лет. В этой связи весьма показательна публикация в газете «Товарищ» (органа МВПШ) за 30 декабря – 7 января 1991 года «Открытого письма» некоего А. Шведунова, в котором содержатся прямые нападки на М. Горбачева за то, что тот строит «не ленинский социализм». Автор, в частности, приводит ленинскую цитату о строе цивилизованных кооператоров, замечая, что «из ее середины фальсификаторы выбрасывают слова «при общественной собственности на средства производства», т. е. слова, характеризующие основное отличие социализма от капитализма». Автор, на наш взгляд, прав в этих рассуждениях со своих позиций, подтверждая мысль, что сегодня обращение к Ленину несет в себе системоукрепляющее начало.