Страница 60 из 69
Я почувствовала мягкие, теплые пальцы Нидхёгг на своей щеке и открыла глаза, чтобы встретиться взглядом с ее прекрасным лицом.
— Сигюн, — тихо произнесла Нидхёгг. — Для смертных Мидгарда она была богиней верности. Вот такой пример для жены есть у твоего дорогого Вали. Это его стандарт.
Я перекатилась на бок, и меня очень долго рвало на холодный пол пещеры
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Когда я, наконец, пришла в себя, то ожидала, что останусь одна в темноте, а мое чувство вины будет гореть жарко и глубоко внутри. Как и мой ребенок, какая-то отдаленная часть моего разума напомнила. Руки потянулись к животу, царапая камни, как маленькие испуганные животные.
Пещера медленно поплыла в фокусе. Свечи все еще горели, отбрасывая бледный, колеблющийся свет на каменистый пол. Что-то темное сидело передо мной, терпеливо ожидая во мраке пещеры.
Нидхёгг.
Я вздрогнула, когда его лицо оказалось в фокусе. Нидхёгг был форме женщины. Она сидела, скрестив ноги, рядом с темной лужицей моей блевотины и наблюдала за мной со слегка скучающим выражением лица. Наши глаза встретились, и мой желудок скрутило судорогой.
— Как правило, мы даем нашим сосудам выбор, — сказала она, будто мы продолжали приятную беседу.
Я вытерла рот тыльной стороной ладони, пытаясь понять, что она говорит.
— Выбор?
— Что делать дальше? Куда идти? С кем повидаться. Такого рода вещи. — Она откинула назад волосы, наблюдая за мной с тем же холодным, отстраненным выражением лица, которое носил Нидхегг, когда трахал меня, когда мое тело снова и снова оказывалось под ним. Я вздрогнула. От этого движения десятки грубых царапин на моей спине и ногах запели от боли.
— Мы можем, например, отправить тебя обратно… — голос Нидхегга затих.
— К Вали, — прошептала я.
Нидхёгг сложила руки вместе перед своими полными розовыми губами.
— Ах, да. Вали. Муж, которому ты была так верна. Почти двадцать четыре часа. Разве он не обрадуется, узнав, что ты беременна, и не от него?
Я сжала челюсти так сильно, что почувствовала, что зубы могут треснуть.
— Нет. Нет, я не могу вернуться домой.
— Хорошо, — весело сказала Нидхёгг. — Так гораздо проще для ребенка. Меньше привязанностей. Меньше осложнений.
Она хлопнула в ладоши. Комната закружилась. На секунду мне показалось, что меня опять стошнит. Затем рев прибоя наполнил мои уши, и каменистый берег стремительно двинулся вперед, чтобы встретить меня.
***
Все болело.
Руки и ноги горели от боли, а тело сотрясала дрожь. У меня болело горло, болел живот, болело пространство между ног. Что-то глубоко внутри моего живота болело и пульсировало. Даже солнечный свет резал мне глаза, заставляя свернуться калачиком на боку. Камни грохотали и двигались подо мной, пока я пыталась понять, что же я вижу.
Волны. Ряд за рядом темных борозд, колышущихся под свинцовым небом, прежде чем разбиться о каменистый берег. Я заставила себя сесть, и меня пронзила головная боль, острая пульсирующая боль, которая приходит после очень долгого приступа плача.
Вместе с пронзительной головной болью пришло еще два откровения. Во-первых, это был тот самый пляж, где я нашла дрожащего у скал Вали, с Хротти на коленях. А во-вторых, я была совершенно голая.
— Вот дерьмо, — произнесла я.
Мой голос эхом отразился от скал, потек в море и вернулся ко мне слабым шепотом. Ноги казались странно бледными на фоне гладких серо-черных камней. Мое бедное тело, подумала я. Тело, которое я так чертовски старалась поддерживать в разумной форме, теперь было разбито и поцарапано, использовано, а затем выброшено на берег, как мусор. Горячий, красный гнев поднялся откуда-то из глубин меня, давая мне прилив энергии. Я с трудом поднялась, мои босые ноги скользили по холодным камням.
— Голая? — крикнула я в сторону океана. — Ты оставил меня голой!
Океан грохотал, не обращая на меня внимания. Ярость выплеснулась из меня, растекаясь по всему телу, как темный близнец сексуального возбуждения.
— Да пошел ты! — закричала я, и эхо ярости вернулось ко мне. — Да пошел ты, Нидхёгг!
Я шагнула ближе к океану, поскользнулась и рухнула на колени. Боль пронзила меня насквозь. Зрение затуманилось от внезапного взрыва белых точек. Я застонала, откинувшись на камни и подтянув колени к груди. Алая кровь сочилась из свежих царапин на коленях, но ничего не было сломано.
А что бы я сделала, если бы сломала коленную чашечку? Я вздрогнула. Горячая волна гневной энергии просочилась из моего тела, как вода, бегущая в песок, сменившись оцепенелым, холодным страхом. Эти буруны, казалось, приближались. Какая-то отдаленная часть моего сознания отметила, что это должно означать, что в Асгарде есть приливы и отливы. И Луна, чтобы влиять на океаны.
Асгард. Дом детства Вали. Нидхёгг трахнул меня и бросил здесь, в бывшем доме мужа, которого я только что безнадежно и необратимо предала. И Нидхёгг оставил меня, блядь, в придачу голой. По крайней мере, здесь больше никого не было видно.
Кто-то кашлянул. Я подскочила, пытаясь охватить все сразу и с треском провалившись.
Один стоял позади меня, его единственный голубой глаз сверкал. Он открыто смотрел на мою обнаженную спину, приподняв бровь.
— Ты выглядишь немного хуже, чем обычно, моя дорогая, — сказал он.
Я попыталась прикрыть грудь окровавленными коленями. Один сел рядом со мной на камни, неловко прижался к моей шее и глубоко вдохнул. По моей коже побежали мурашки.
— Ах, еще и залетела! И не одним из нас! Ну, это, конечно, интересно.
Я открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Чайки кричали и ныряли в волны, пока длинные, медленные волны дрожи сотрясали мое тело.
— Так что же ты здесь делаешь? — спросил Один непринужденно, словно каждый день находил на этом пляже окровавленных обнаженных женщин.
— Я… я не знаю. Я не собиралась… я имею в виду, ты можешь отправить меня… — я сама себя остановила. «Домой», чуть было не сказала я. Как будто это слово все еще имело какое-то значение.
— Ладно. — Один тяжело вздохнул.
Он преступил с ноги на ногу, и на секунду я со страхом подумала, что он собирается уйти, просто раствориться в воздухе, как Локи. Я не очень-то обрадовалась, увидев его, но мысль о том, что я останусь одна на этом пляже, голая, вызвала вспышку чистой паники в моем измученном теле.
— Нет! — ахнула я.
Один поднял руку и взмахнул ею в быстром, замысловатом жесте…
… И мы вдруг оказались внутри, сидя друг напротив друга за крепким деревянным столом. Короткие свечи тепло мерцали между нами. Позади Одина ряд окон показывал все тот же темный океан, бросающийся на берег под тяжелым небом.
Я посмотрела вниз на свою грудь, беспокоясь, что я все еще буду голой, а мои груди будут полностью выставлены напоказ. Но нет, на мне было мягкое зеленое платье с длинными рукавами и высоким вырезом. Один протянул мне дымящуюся кружку, наполненную чем-то похожим на кофе, который он, очевидно, наколдовал из воздуха.
— Начни с самого начала, — сказал он.
Я заколебалась, обхватив пальцами теплую кружку. У меня не было причин доверять Одину, в конце концов, именно он заключил Вали в тюрьму. И Локи тоже. Мое сердце сжалось, как твердый, холодный кулак под грудиной.
Похоже, у меня не было особого выбора.
Один выслушал мой рассказ, не меняя выражения лица, и его бледно-голубой глаз сфокусировался где-то прямо над моей головой. Я промолчала о сексе, но кровь прилила к моим щекам, пока я пыталась найти правильный эвфемизм. Когда я, наконец, закончила свой запинающийся, бессвязный рассказ, Один наклонился вперед и уставился на меня с тщательно нейтральным выражением лица.
— Значит, ты носишь отпрыска Нидхёгга. И дракон послал тебя сюда, — сказал он.
— В значительной степени.
Он тщательно сплел пальцы перед подбородком. Этот жест сделал его похожим на старика.