Страница 40 из 69
И я вышла наружу, чтобы умереть.
Вот она я, мое тело, распростертое на бледно-зеленой траве под яблоней, выглядело странно маленьким в пасмурном свете. Я даже не заметила, что упала лицом вперед. Мое лицо было все в грязи, когда Барри притянул меня к себе. Глаза мои были открыты, из уголка рта вытекала тонкая струйка белой пены.
Барри порылся в кармане и достал телефон. Но он уже начал говорить. Говорить со мной.
— О боже, Карен, нет, — сказал он тихим и вкрадчивым голосом, похожим на молитву. — Карен, пожалуйста, не надо. Пожалуйста.
Барри обнял меня за плечи и стал покачивать, как ребенка, вытаскивая при этом из кармана телефон. Его руки дрожали, когда он проводил пальцем по экрану.
— Мне нужна скорая помощь, — сказал он. — Немедленно. Моя жена…
Его голос сорвался, и он начал всхлипывать. Его лицо прижалось к моим волосам, а грудь вздымалась так сильно, что сотрясала мое неподвижное тело.
Жгучие слезы снова наполнили мои глаза, и я поднесла руку ко рту. Глядя, как мой муж всхлипывает в мои волосы, обхватив меня руками, я почувствовала, как что-то холодное и твердое, что-то глубоко в моей груди, начинает вырываться.
Я очень долго злилась на Барри Ричардсона. Дольше, чем мы были в разводе. Даже дольше, чем мы были женаты. Я любила Барри, и в то же время злилась на него, и это было не разделимо.
Но, стоя там, на твердом полу пещеры Нидхёгга, в тускло сером свете утра среды, когда я решила покончить с собой, я чувствовала, как гнев распадается, вытесняется из меня и уплывает прочь.
— Мне очень жаль, — прошептала я. — Барри, мне очень жаль.
Ответа не последовало. Не было слышно ни звука, кроме его отчаянных рыданий и тонкого эха женского голоса, доносившегося из его мобильного телефона.
— Алло? Сэр? Вы можете сказать мне, есть ли у нее пульс?
Скорая приехала быстро. Двое молодых людей и одна женщина быстро погрузили меня на носилки. Женщина повернулась к Барри и, взяв его за руку, повела обратно в дом. Я последовала за ним, немая и невидимая, с бьющимся в груди сердцем.
— Я знал, что она несчастна, — сказал Барри. Его голос звучал странно и отстраненно. — Я просто не понимал… не понимал…
— Сэр, у вас есть какие-нибудь предположения, что она могла принять? Вы знаете, как давно это было?
Барри покачал головой.
— Мы потеряли нашего ребенка. Нашу девочку. И она, она действительно боролась… — Он проковылял мимо меня, сквозь меня, в ванную.
— Вот, — сказал Барри. Он протянул пустой пузырек женщине, как подношение. — Это должно быть то…
Врач скорой взяла рацию и что-то быстро и отрывисто сказала, прежде чем снова повернуться к Барри.
— Хорошо, — сказала она. — Это нам очень поможет. Вы хотите приехать в больницу?
Доктор Барри Ричардсон, крупнейший в мире специалист по драконам в средневековой литературе, выглядел потерянным и сломленным. Его волосы торчали вбок, а очки сидели криво. Спереди на его пиджаке виднелась полоска черной грязи.
— Я… Я не…
Врач положила руку ему на плечо.
— Вы сделали все, что могли, — сказала она.
— Нет! — закричала я, бросаясь вперед. — Барри! Мне очень жаль!
Хрупкий ранний весенний солнечный свет преломился вокруг меня, гостиная, которую я делила с Барри Ричардсоном, закружилась и исчезла, как туман.
Я кричала. Я кричала в пустоту очень долго.
***
Когда я пришла в себя, то обнаружила, что свернулась в тугой клубок на холодном полу пещеры. Лбом уперлась в грязь, а плечи вздымались от сухих рыданий. Я закашлялась, вдохнула грязь и снова закашлялась. Моя голова тяжело пульсировала, и каждый мускул в теле кричал. Я качнулась назад, вытирая щеки и моргая в абсолютной темноте пещеры.
Боже, я была такой дерьмовой женой.
Я спрятала голову в ладонях, будто там был кто-то, кто мог видеть меня, судить обо мне и найти меня безнадежно жалкой. Желудок свело судорогой, когда я медленно выдохнула. От обжигающего воздуха пещеры у меня слезились глаза. Постепенно мне пришло в голову, что я никогда не смогу выбраться из этой пещеры. Долгая, медленная смерть от обезвоживания и голода, возможно, единственное, что ждет меня в этой проклятой пещере. Я вздрогнула. Ну и дерьмовый же это путь.
Внезапно мне захотелось просто рухнуть на пол пещеры, свернуться калачиком и забыть обо всем, обо всех ужасных ошибках, которые я совершила, обо всей моей жизни с Барри Ричардсоном. Мой глупый, потраченный впустую год в Мэне после попытки самоубийства, где единственным светлым пятном были мои сны о Вали.
Я подняла голову и уставилась в темноту. Я почувствовала что-то вроде нежного прикосновения крылышка мотылька, коснувшегося моей щеки. И вот теперь темнота пещеры несла в себе бесконечно слабый намек на сладкий, дикий запах Вали. Мое сердце подпрыгнуло, и я заставила себя встать.
— Вали? — спросила я, опуская голос чуть ли не до шепота.
Я не слышала ничего, кроме отскока и эха моих слов. И все же он был здесь. Вали сумел забраться так далеко. Я медленно двинулась вперед, шепча его имя.
Наконец я снова увидела свои руки, хотя на этот раз темнота в пещере не рассеивалась. Скорее, она смещалась, становясь все гуще и приобретая красный оттенок. Мои пальцы проталкивались сквозь фосфоресцирующий дым, оставляя следы красного света там, где они нарушали воздух.
Я услышала что-то — низкий, мягкий шорох, похожий на шелест сухих листьев по костям. Я замерла, и красный свет закружился вокруг моего тела. Звук продолжался — долгое, низкое шипение. Он двигался, отражаясь от стен пещеры, пока стало невозможно сказать, идет ли он сзади, впереди или проходит прямо рядом со мной.
Шум прекратился, и в пещере снова воцарилась абсолютная тишина. Во рту у меня пересохло, а сердцебиение казалось очень громким.
Впереди внезапно вспыхнул яркий свет. Я отскочила назад. Он исчез и снова появился, исчез и снова появился. Мои руки и ноги дрожали от усилий подавить непреодолимое желание бежать.
Свет вспыхнул еще раз, и на этот раз он не погас. Это был огромный, идеально круглый огненно-красный круг с вертикальной черной прорезью посередине. Пока я смотрела, щель расширилась, а затем сузилась, как симметричная трещина в сфере пламени.
Это не свет, поняла я. Все мое тело похолодело.
Это же глаз.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
— Хорошо. Разве тебе не интересно?
Голос доносился отовсюду и из ниоткуда, из пустого пространства позади меня, из окружающих меня стен. Он был густым и сочным, и звучал почти весело.
У меня закружилась голова, когда я попыталась вспомнить, как дышать. Огромный глаз вращался в глазнице. Я смутно ощутила еще одно движение, чего-то более крупного. Что-то почти непостижимо огромное шевельнулось в пустой черноте пещеры. Тусклое красное свечение исходило откуда-то издалека, надо мной.
— И ты пришла остановить меня, Карен, дочь Элизабет, внучка Клэр, из рода Орлеанских?
Красный свет пульсировал и плавал вокруг меня. На мгновение мне показалось, что я почти вижу их: свою маму, ее мать и ее бабушку, шеренгу женщин, уходящих в темную даль пещеры. Я покачала головой и впилась ногтями в ладони, острая боль прояснила зрение.
— Нет, — ответила я. Мой голос звучал очень тихо. — Я пришла не для того, чтобы кого-то останавливать.
Существо пошевелилось, и его массивное тело издало звук, очень похожий на вздох.
— Тогда уходи. — Огромный глаз начал закрываться.
— Подожди! Нидхёгг!
Глаз широко раскрылся, снова сосредоточившись на мне. Воздух потеплел, когда огромная тварь уставилась на меня.
— Я здесь из-за… то есть я ищу… — пробормотала я.
Где-то далеко за моей спиной послышался скребущий, царапающий звук.
— Да. Я знаю, почему ты здесь.
Он замолчал. Пульс стучал в ушах.
— А он… Вали еще жив?
Снова этот прерывистый вздох. Его глаза сузились.
— Я не могу убить хранителя Хротти, как бы это не было приятно.