Страница 3 из 4
Казино – это звуки никогда не засыпающих автоматов в вуали сигаретного дыма, запахи клубничного дайкири и крепкого виски, звуки поцелуев, понятные только работнику игровой индустрии, бессонные ночи до последнего игрока, просмотр камер и десятки отчетов.
– Это твой офис, – сказал менеджер из Южной Африки, открывая дверь крошечной комнаты техников, заваленной инструментами и микросхемами. Внутри было душно и с трудом помещалось три человека, а из-за гор отверток и шурупов уныло выглядывал небольшой компьютер.
Потом Питер провел меня к компьютеру, стоящему посреди шумного зала, у статуи золотого льва. На экране друг друга сменяли десятки цифр – данные каждого игрового автомата казино.
В первый же день, открывая игровые машины, чтобы достать застрявшие купюры и заполнить автоматы чеками для печати, я исцарапала в кровь все пальцы. Машины не любили меня, а я не испытывала симпатии к ним. Намного больше мне нравилось общаться с гостями.
В своем первом круизе я познакомилась с гостем из Хьюстона.
– Не подскажете, где находится ресторан? – спросил он.
И я замерла. В то время я с трудом понимала, где в этом огромном городе на воде находилась моя каюта.
– Сэр, пройдите прямо, и в конце вы увидите ресторан, – пришел мне на помощь улыбчивый техник Лео. Мы рассмеялись, и Бен попросил рассказать, как играть на автоматах.
– У нас есть программа накопления бонусов казино, – гордо ответила я, радуясь вопросу, на который знала ответ.
Каждый пассажир мог вставить в игровую машину свою карту – ту самую, которая служила одновременно пропуском на корабль, ключом от каюты и картой оплаты. При игре на карте накапливались баллы, которые в конце круиза гости могли обменять на милые синие кепки или красочные футболки с логотипом казино.
Но Бен постоянно забывал свою карту в автомате, иногда оставляя ее там на целый день.
– Сделай в карте гостя дырку и повесь ее на шнурок, – подсказал мне фирменный секрет Лео.
Счастливый Бен повесил карту на шею и, кажется, никогда больше ее не снимал. Он смотрелся забавно с синим шнурком на шее и в смокинге во время официальной ночи. Но еще забавнее было встретиться с ним в кафе на верхней палубе у бассейна, где он прогуливался в ярких плавках и с неизменным шнурком на шее.
В казино была своя атмосфера роскоши. В ночи официальных событий, обычно два раза в круиз, мужчины надевали белоснежные рубашки и черные костюмы, а девушки сияли в вечерних платьях. Летящие подолы развевались из-за ветра на пятой палубе роскошного круизного лайнера. В эти ночи толпы гостей шли из театра «Палладиум» в ресторан, делая красочные фотографии около золотого льва у спортивного бара казино.
В одну из таких ярких ночей, проходя «Атриум», я улыбалась без причины. Я чувствовала яркое и незыблемое счастье, понимая, как прекрасна и насыщенна моя жизнь, как важно уметь радоваться и благодарить ее за каждый день. Заходя в казино, я столкнулась с восточным мужчиной с ослепительной улыбкой.
Золотые пески Туниса
В его глазах не было надежды. В них яркими искрами переливались золотые пески Туниса и нежный южный ветер, обжигающий кожу. Это был ветреный мужчина из жаркого южного городка, на счету которого были десятки романов. Несерьезный, с кошачьей улыбкой и сотнями подготовленных комплиментов, он работал аниматором, развлекая гостей на корабле своими шоу-программами.
На третий день круиза в баре для экипажа на открытой палубе он рассказал мне свою историю. В ней главной болью был его отказ от религии и неодобрение его семьи. В мусульманских странах, в религиозных семьях, будущую жену и мужа по-прежнему выбирают родители. Амир бежал от брака без любви в прибрежный отель, а потом еще дальше – на круизные лайнеры.
– Когда-то я тоже любил, – сказал он, пристально глядя на меня. – Она отдыхала в отеле Сусса, где я работал. – Амир сделал паузу и улыбнулся, вспоминая те мгновения. – Я любил ее так сильно, что готов был предать семью и уехать вслед за ней.
– И что произошло? – мне скорее хотелось узнать финал его истории.
– Она была замужем. Я был для нее простым курортным романом.
Мужчина со славой героя-любовника и вереницей разбитых женских сердец оказался тем, кто способен любить. Сильно и страстно. Пусть лишь один раз в жизни.
Jungle party[3]
За тихим разговором с Амиром я не заметила, как бар наполнился людьми. Солнце скрылось за горизонтом, и на море опустилась темнота. Небо было усеяно звездами, а волосы прилипали к лицу от дующего с моря теплого ветра. Посреди открытой палубы появилась бочка со льдом, доверху наполненная бутылками пива и банками с колой. Зазвучали латинские мотивы, и пылкие мексиканцы и бразильцы заполнили крошечный танцпол бара для экипажа.
На той вечеринке Мишель познакомил меня с «русской мафией» – официантом из Одессы, музыкантом из Ярославля, барменом из Киева и горничной из Гомеля. Я узнала самое известное на корабле слово – «paisano», которое применялось к людям, говорящим на одном языке.
В том баре смешались лица и страны. В самом углу сидела тихая компания филиппинских матросов в темно-синих комбинезонах. С другой стороны открытой палубы доносился громкий смех американских танцоров и певцов – отдельной группы на судне, которые редко общались с остальными работниками. Справа от нашего столика сидела шумная компания официантов – сербов и македонцев. А чуть дальше – радостные менеджеры из Англии с самым большим количеством пустых бутылок на столе.
Я улыбнулась проходящему мимо кассиру казино из Венгрии, нежно обнимающему филиппинскую официантку.
– Дома его ждут жена и дети, – отпив глоток пива, сказал официант Кирилл. Словив мой удивленный взгляд, ребята рассмеялись.
– Тебе еще ко многому придется привыкнуть. У моряков есть фраза: «What happens on ships, stays on ships»[4].
И тогда я осознала, что на корабле нет личного пространства. Слухи разлетались быстрее молнии. И на работе, и в свободное время – вокруг были одни и те же лица. Я была добровольно заперта в железной коробке на восемь месяцев.
Из жизни горничной
– Сейчас такое расскажу, я чуть не умерла от смеха. – Алина, горничная из Беларуси, которая делала лучших на корабле слонов и лебедей из полотенец, присела за наш столик.
В ночь перед высадкой горничные просили всех пассажиров выставить свои чемоданы в коридор, чтобы с рассветом работники могли вынести их с корабля в круизный терминал.
– Одна пожилая пара выставила свои сумки. Вот только они забыли упаковать туда свои вещи, представляете? – рассмеялась Алина.
– Как это? – поперхнулся пивом музыкант Дима.
– Вот так. Их пустые чемоданы увезли. А им надо было хоть куда-то сложить одежду. – Алина закурила сигарету. – Я выдала им несколько огромных черных мешков для мусора!
Все за столом громко засмеялись.
– А что еще я могла им дать? – усмехнулась Алина, снимая голубую рабочую жилетку.
Я представила, как смешно смотрелась эта пара, покидая коридоры лайнера с закинутыми за спину огромными черными мешками, набитыми их вещами.
I 95
К часу ночи у меня уже кружилась голова от новых лиц и имен. И я приняла единственно верное решение – пойти спать. Спустившись вниз по лестнице, я оказалась ниже линии воды, в пустом белом коридоре с названием I 95. Назван он был так то ли в честь самой длинной автомагистрали в США, то ли из-за американского документа для иностранных работников.
По этому коридору под ногами у пассажиров ежедневно пролегал мой путь. В нем не было бордовых ковров и начищенных зеркал, как в коридорах гостей. Не было статуэток у лестниц и картин с изображением диких пляжей. Это была железная коробка, тянущаяся от носа до кормы корабля, с белыми стенами и тяжелыми водонепроницаемыми дверями.
3
Вечеринка в стиле джунглей.
4
Что происходит на кораблях, остается на кораблях (пер. с англ.).