Страница 6 из 11
Еще они разрушили границы, сломали вековые устои. А тех, кто был против них? Их всех безжалостно уничтожили. Как? Это уже отдельная история.
Помнится, сразу появились первые комиссары в кожаных одеждах и в темных защитных очках, которые чинили свой закон. Боролись с так называемой контрреволюцией. Ночные массовые митинги и встречи по вечерам, а потом начался мор, голод. Вампирам не нужно было продовольствие.
Потом они поняли, что допустили ошибки и стали все исправлять. Но было уже поздно, началась бойня за власть. Ужас. Но от тех, от самых первых, никого скоро не осталось. У народа был сильный иммунитет— православие. Привить новое оказалось трудно.
Поэтому всё старое стали безжалостно истреблять.
Вылк долго молчал, потом опять потянулся всем телом, словно засиделся, устал. Сегодня ему было что рассказать.
Арсений
Да заповедает Господь Бог Ангелам своим охранять тебя во всех путях твоих!
Когда все тузы на руках
Настроение? Полное уныние, упадок сил, поэтому все мысли о чем-то неуловимом. Человек еще раз повернул голову, разминая мышцы, открыл глаза, он опять вернулся сюда.
– Вот, шайтан, занесло в эту дыру.
Камера предварительного заключения в городе Местищеве ничем не отличалась от камер любого другого небольшого города. Она была небольшой, с плохой побелкой, имела несколько деревянных настилов, которые должны были быть убраны на ночь. Что такое деревянный настил? Это небольшие щиты, которые в раскрытом состоянии могли служить постелями и даже столами. Есть такое правило – в дневное время настилы убирались, их запирали на стенных проемах специальными щеколдами. Но ввиду явного переселения этого пункта временного содержания, настилы давно никто не убирал, люди ютились в комнате, чем вызывали невольное раздражение у постоянного обслуживающего персонала. Можно было заглянуть в соседнюю камеру и удивиться, что там было то же самое. Ведь переполненные помещения не отличались друг от друга. Правда, третья комната на данный момент пустовала и выглядела иначе. Почему? Все очень просто, на это имелось еще одно правило – специальная камера считалась одиночной и содержалась она в лучшем виде. Пустое помещение было тщательно побелено, вымыто. Настилов там не было, простая металлическая кровать, прикрученная к полу, крохотная тумбочка, небольшой отечественный холодильник, умывальник.
Попасть в такую камеру – мечта каждого задержанного. Впрочем, о чем это я? Как это можно мечтать попасть в КПЗ? Оказывается, что можно. Так устроен мир: рыба ищет где глубже, а человек – где лучше. Еще некоторые говорят о другом месте, где, якобы, условия содержания, заключенных под стражу, намного лучше. Где это? В Местищево имелось еще одно заведение временного содержания. Оно занимало подземное помещение, созданное на основе бомбоубежища. Но принадлежало иной ведомственной организации, поэтому для общих целей не использовалось. О нем редко вспоминали, мало кто там действительно мог побывать, поэтому все постепенно обросло различными домыслами и невероятными слухами.
Но вернемся в другую, в ту самую переполненную комнату, которая стала обиталищем очередного персонажа из данного повествования. Два дня в тесном помещении дали о себе знать. Задержанный люд неважно выглядел. Появился отвратительный запах. Четыре лежачих места, шесть седоков. Всем что-то требовалось делать, чтобы не сойти сума в наступившей жаре. За решеткой высокорасположенного окна беспощадно жгло солнце, соседская раскаленная крыша давно не обещала прохлады. Успокаивающая взгляд зелень пряталась так далеко, что разглядеть ее не представлялось возможным. Человек подтянулся на руках, заглянул в потусторонний от камеры мир, присвистнул. Что-то разглядел интересное во внутреннем дворе, а когда спустился на пол, то со свойственным ему акцентом сообщил остальным.
– Ужын привезлы.
Джокер значительно приуныл, это был уже второй ужин в этих стенах. Его приятель давно устал спать, играть в карты и слушать старые байки и анекдоты, которые травили аборигены, то есть представители местного населения. Среди остальных людей они уже ничем не отличались, их парадные пиджаки давно помялись и висели в стороне, рубашки пропитались потом, требовали стирки. Замачивать в умывальнике дальше их было бесполезно. Сохли вещи недолго, но вот струйка в раковине была столь унизительно тонкой, что совершить любой обряд умывания представляло серьезную трудность.
– Э, брат, может быть, в душ попросимся?
– В душ было бы неплохо. Перетри вечером с сержантом.
Перетереть – то есть договориться. Заниматься тут было нечем. Затертая карточная колода, которая имелась в камере, выглядела неважно.
Отсутствующий король был заменен валетом из чужой колоды, исправленным черными чернилами. Это были взятые напрокат карты из другой комнаты. Время пользования подходило к концу и следовало найти способ, чтобы передать их соседям. В этом никаких трудностей не было, потому что строгие правила давно не соблюдались, и обслуживающий персонал сам шел навстречу многим пожеланиям клиентов.
Некоторые вольности можно было просто оплатить, согласно действующего на тот момент прейскуранта. Служивые имели постоянную прибыль, когда сами нарушали установленные правила. Но вот Джокеру платить за что-то явно уже было нечем. Он был, как говорится, на мели, а спрятанные при аресте деньги давно закончились. Их изоляция затянулась.
Выиграть в камере что-то было нереально, просто играть тут было не с кем. Остальные обитатели не имели за душой ни гроша, несмотря на тот факт, что их состав постоянно менялся. Приятели уныло перекидывались фразами, ждали счастливого момента своего освобождения. Предыдущая игра для них оказалась роковой, местные чиновники не любят проигрывать.
Неожиданно Джокера вызвали к посетителю. Дверь приоткрылась, человек в форменной рубашке и галстуке назвал его фамилию и застыл в ожидании. Сам факт, что ими кто-то занимается, вызвал у друзей удивление. Они были уверены, что после нескольких суток задержания их просто отпустят. Адвокат, которого им прислали, обещал сделать все возможное, чтобы они благополучно покинули этот городок. Итак, переглянулись, Джокер поправил на себе одежду, завел руки за спину и направился к двери.
Николаев
Утром новоявленный детектив Николаев сидел в адвокатской конторе, ему предстояло поговорить с подследственным, неким Озимовым по кличке Джокер, суд над которым затягивался по необъяснимым причинам. Николаев просмотрел материалы дела. Выслушал все замечания юриста.
– Статья сама по себе пустяковая, дело выеденного яйца не стоило, но местная Фемида уперлась, и следователь роет землю в поисках новых улик и свидетелей.
– Понятно. Судя по записям, Джокер – обычный гастролер. И его дружки ему под стать.
– Как обычно, только появились в городе, сняли в карточной игре несколько «банков» с кона. Это ведь не «ласвегас» какой-нибудь, своего казино в нашем городе пока нет.
– Кажется, уже строится.
– Короче играли на частных квартирах, в местных притонах. Играли они хорошо, дружно, и хотели уже слинять, но не получилось, вот и парятся в нашем местном заведении предварительного заключения.
Поднакопив фактов, Николаев пошел на встречу.
В комнате для допросов не было ничего лишнего – стол, два стула, светильник, розетка для магнитофона или кипятильника, окно, зашитое крепкой решеткой. За столом сидел неизвестный Джокеру плотный человек. Он представился.
– Частный детектив Николаев.
– Частный детектив? Так я тебе и поверил! Да тебя, капитан, тут каждая собака знает. Детектив, мать моя женщина!
Его просто шатало от нетерпения.
– Закурить есть? Ладно, адвокат сказал, что есть вопросы! А знаешь, если будут ответы, то я так и до утра не дотяну!