Страница 2 из 3
Тоня вспыхнула, собираясь что-то ответить – как тут из динамика, прервав музыку, раздалось: «Передаём обращение наркома иностранных дело товарища Молотова к гражданам Советского Союза!»
Затем надо дать запись обращения Молотова, пусть не полностью, но минуты на две, самое основное, желательно – в оригинальной версии
Минуту после завершения трансляции девчонки стояли молча, потрясённые.
Затем Зина произнесла: – Вот оно как….
Тоня, решительно махнув рукой: – Красная армия им покажет!
Нина, растерянно: – Да что им от нас-то надо? Воевали они в своей буржуйской Европе – вот пусть бы дальше и воевали, к нам-то чего полезли?
В это время на крыльцо вышел председатель сельсовета – кряжистый мужчина лет сорока, в пиджаке, бриджах и хромовых сапогах.
Он угрюмо осмотрел толпу, тяжело вздохнул и сказал: – Значицца, так, граждане. Военнообязанные – через час собираемся тут, запас еды на три дня, кружка, ложка, чистое белье – с собой. Попрощаться – часа хватит. Едем в район, в военкомат. Остальные – разойдись, война – не бабское дело и, – глянув на девчонок, – не детское. Сурьёзное дело, мужское…. —
Развернувшись, скрылся за дверью.
В притихшей толпе раздался преувеличенно-бодрый голос: – Товарищи, чего приуныли? Красная армия могучим ударом сметёт врага! Своей земли ни пяди не отдадим!
Пожилая женщина в сером платке злобно сплюнула: – Дурак ты, Славка! Война – это тебе не кино крутить!
Славка: – Баба Глаша, ты чтой-то пораженческие разговоры заводишь? Аль не знаешь, что от тайги до Британских морей Красная армия всех сильней?
Баба Глаша ничего не ответила, только пренебрежительно махнула рукой. Толпа разошлась, пожилая женщина же осталась, бессильно опустившись на скамейку возле девчонок.
Тоня: – Баба Глаша, да не убивайся ты так! Славка, хоть и дурак, но ведь верно говорит – у нас Красная армия! За месяц немца за Берлин загоним!
Пожилая женщина тяжело вздохнула.
– Дура ты, девка, прости Господи… Война – это не то кино, что вам показывают, тру-ля-ля и в дамках…. Война – это горе и смерть…. В ту войну с германцем мой Яшка в Карпатах все ноги отморозил, пришёл калекой, да и помер через три года…. А сколько не пришло? До нас тогда фронт не дошёл, а беженцев из Польши, да из Ошмян да Сморгони я помню – в одночасье люди всё потеряли, хозяйство, скотину… Всё! Остались голые и босые. Бежали, в чем есть. Да в ту войну ещё не было всякого, что нонче в кино показывают – еропланов этих ваших. Танков, пушек… Газы были – я в госпитале в Полоцке санитаркой служила, навидалась отравленных газами… Когда с каждым кашлем куски лёгкого выплёвывали… А потом тиф, испанка – потому как не бывает войн без болезней… Детки маленькие умирали, почерневшие все… Эх, девки…. Горе это, война. А не тру-ля-ля это ваше. «Если завтра война, если завтра в поход» … Наплачемся ещё, нагорюемся….
Девочки помолчали минуту, затем Зина ответила: – Баба Глаша, всё может быть. Но мы советские люди, и опасность должны встречать лицом – а не прятаться по схронам да клуням, дрожать от страха да бессильно плакать. – Помолчала, и продолжила: – Война – это горе, ты говоришь…. Наверное, ты права. Но не мы её начали, не мы напали на мирно спящую Германию – а она на нас. И теперь у нас выбор один – сражаться и победить. И никак иначе! Не может немец нас одолеть, и прав товарищ Молотов – наше дело правое, победа будет за нами!
Пожилая женщина тяжело вздохнула: – Дай-то Бог, Зиночка, твои слова – да Богу в уши. Да только вы-то здесь при чём? Это армия воюет, а от вас, девок, одно беспокойство – куда вас деть, чтоб супостату не достались….
Зина: – Будем помогать Красной армии – чем сможем. Соберем завтра клубнику у тёти Маши Лешкевич и варенья наварим, бойцам чай пить. Послезавтра с утра пойдём в лес грибы собирать – насушим в запас. Надо будет – травы целебные будем собирать, раненых выхаживать. Моя бабушка знает, какие от чего помогают… От нас тоже на войне будет толк, не для того нас в пионеры принимали, чтобы в годину беды по домам сидеть, дрожать от страха!
Баба Глаша, со вздохом: – Молодая ты, Зина, шибко горячая…. Но говоришь правильно. Своим надо помогать завсегда – а уж тем более сейчас. Да только….
Тоня: – Что только?
Баба Глаша: – Не все такие же, как вы…. Ты думаешь, куда бабы сейчас подались? Красноармейцам посылки собирать? В сельпо они побежали, подобрав юбки, соль да спички скупать, водку, мыло да нитки с иголками запасать, шевиотовые отрезы по клуням прятать…
Зина: – Всё может быть. Мы им не пастухи. Нынче каждый делает выбор сам, и отвечает за него тоже сам… А что мне делать – я для себя решила, и с дороги этой не сойду. Страна моя сегодня – в беде, и я обязана эту беду с ней разделить. Очень надеюсь, что девчонки меня поддержат. Ведь поддержите?
Тоня, кивнув: – Завтра с утра у тёти Маши. С корзиной. Будем собирать клубнику на варенье для бойцов.
Нина: – А у нас в кладовке жестянки из-под крахмала лежат, штук тридцать, на полкило каждая. Мама собирала их года три, зачем – неведомо, а нынче и пригодится! В них варенье и разольём, там крышки плотно закрываются, не прольётся!
Баба Глаша: – Тогда тащите клубнику и банки ко мне, у меня аккурат мешок сахару запасён, на компоты из крыжовника, у меня его за баней страсть, сколько наросло – я вашу клубнику и оприходую. Будет и с меня, старой, хоть какой толк, помощь Красной армии….
Зина, улыбнувшись: – Ну вот, баба Глаша, и ты с нами! Все вместе – мы народ, а победить народ ещё никому не удавалось! Даже если война больше месяца продлится – всё равно мы успеем Красной армии помочь!
Картина вторая
Горница в избе бабушки Зины, 26 июня 1941 года. За столом сидит бабушка, Ефросинья Ивановна, в углу, сжавшись в комок, притаилась младшая сестра Зины, Галя. Зина нервно ходит от стола к окну и обратно.
Бабушка: – Зиночка, вам надо ехать. Мамка с папкой, небось, все глаза проглядели, вас ожидаючи… Да и опасно здесь у нас становится….
Зина: – Бабушка, ну как мы поедем? Галке всего семь, как я с ней? Война кругом!
Бабушка, кивая: – Вот-вот. Война. Ты все к сельсовету бегаешь, сводки слушаешь. Что они там сегодня говорили?
Зина: – Бои на минском направлении с просочившимися немецкими танками…. Бои на луцком и черновицком направлениях. На Пруте ещё… Мы бомбим Румынию – Бухарест, Плоешти… В Балтийском море мы потопили две их подводные лодки.
Бабушка, тяжело вздыхая: – Маленькая моя девочка…. Ты знаешь, что бабы сегодня в сельпо баяли? Немцы уже в Молодечно, Радошковичах…. Сегодня утром Лизка из сельсовета в Ушачи звонила, в контору заготскота, а ей в ответ по-немецки чешут!
Зина, растерянно: – Не может быть….
Бабушка, разведя руками: – За что купила… Ты вот что, внучка. Семен, брат Мартына, твой дядя, с семьёй посадочный талон на эвакуацию получил, завтра утром они будут на станции в эшелон грузится. Так вот что – собирайся-ка ты с ними, внучка! И Галку с собой бери, до Ленинграда доберетесь, чай, не одни…
Зина: – Они с Лёней и Колей едут?
Бабушка кивнула: – Да, вчетвером. Я и говорю, гуртом вам будет легче до Ленинграда добраться. Я – старуха, если что – и помочь вам ничем не смогу. А там всё ж твои мама с папой… Пока балет свой забудь, не до того…. Мамке будешь помогать, Галку растить-воспитывать… Супостат до Ленинграда, чай, вовек не доберется, а там, глядишь, и поменяется ситуация….
Зина, не слушая бабушку: – Ты говоришь – в Ушачах? Немцы в Ушачах?
Бабушка: – Так бабы бают.
Зина: – Нет. Не может этого быть. Не может же Совинформбюро врать?