Страница 29 из 53
Чтобы не всхлипнуть позорно, я закусила губу. Но носом всё равно шмыгнула.
— Ты чего, Ро? — рука Юджина взметнулась к моему лицу, но так и застыла в воздухе, не коснувшись щеки. — Ты очень красивая!
— Это ты из вежливости, — опустила я взгляд.
— Из какой ещё вежливости? — он отдёрнул руку, словно боялся обжечься. — Ты вообще себя в зеркало видела?
- Ладно, — отмахнулась я. — Попытка засчитана. Так вот ладно, ещё я… Или мы вдвоём с помощью Игрит. А как целой группой в пагоду припереться? Всей академией? Нет, это не выход… в книге сказано, что от неё ничего не зависит. Вообще ничего. Это всё умение контролировать дар. Надо только разобраться, как это делается…
И замолчала. Потому что страшно стало. Если каждый маг обретёт такую силу, что не то, что паводок, горы по воздуху пустит… Жуть.
— А я ведь тоже нелюбимый ребёнок, — вдруг сказал Юджин. Он поднял взгляд в небо. — Даже больше, чем нелюбимый. Не родной. Я узнал об этом, когда отчим «сдал» меня миротворцам.
— А кто твой родной отец?
По-прежнему не глядя на меня, Юджин пожал плечами.
— Мать нагуляла меня от беглого каторжника. От мага. Есть места похуже, чем Аусвер, Аврора. Это в Преториуме нестрашно родиться с даром. Своих они в расход не пускают. В дистриктах же… сложнее, намного. Есть колонии для таких, как мы. Для тех, кому повезло меньше. В Хазире, например. Это неподалёку от моего дистрикта.
Голос его стал глухим, взгляд устремился в пустоту. Видно было, что говорить ему нелегко, но выговориться нужно.
— Отец — ну, то есть я до последнего думал, что отец, когда-то был скорняком. Держал небольшую лавку, торговал в ней собственноручно выделанными шкурами и кожей. Однажды он долго отсутствовал в дистрикте. То ли на охоте был, то ли по торговым делам… И мать целый месяц прятала в доме каторжника — беглого мага, из Хазиры. И когда вернулся отец — этот каторжник был первым, кого он сдал. А потом стал жандармом. Я-то другим его не помню, но соседи рассказывали, что его тогда словно подменили. Уезжал одним человеком — вернулся другим. Я потом уже понял, это потому, что мать оказалась беременной. Мной. Дар у меня в семнадцать лет обнаружился.
Он вдруг криво усмехнулся.
— Мать, когда узнала, всё умоляла прятать дар. А я в толк не мог взять, думал, она перегибает палку: ну ладно ещё от других прятаться, но от семьи? Меня ведь, сколько себя помню, в глаза звали сыном жандарма. Я, конечно, прятал, ну, как мог. Несколько лет. Пока не расслабился. Но о том, что отец меня сдаст, я никогда не думал. Представить такое дико…
— А что потом? — тихо спросила я, когда Юджин замолчал.
Он вздрогнул, но ответил.
— В тот же день, когда отчим узнал, что я одарённый, он сдал меня миротворцам. Попрощаться с братьями не дал, как будто магией заразить можно!
Я молчала. А что тут скажешь? Значит, Юджин такой же изгой, как я. Жандармов не просто ненавидят. Их презирают. И часто доходит до мести, до самосуда. Миротворцы не всегда успевают… Да и не всегда спешат, чего уж там. Быть в собственном дистрикте жандармом… соглядатаем, надзирателем, шпионом… Что может быть хуже? Наверное, только быть сыном жандарма…
— Что у тебя с ним? — вдруг спросил Юджин, рывком оборачиваясь ко мне.
Я захлопала ресницами, не сразу поняла, о чём он. То есть о ком. А когда поняла, почувствовала, как к щекам приливает жар.
— С кем? — тем не менее спросила я, надеясь, что удастся уйти от неловкого разговора.
— Ты поняла, с кем, — сказал Юджин. — С Сенекой.
Я не стала опускать взгляд. Мне стыдиться нечего. Ну разве чуть-чуть. Но это моё дело!
— Давай не будем об этом, ладно?
— Он вынудил тебя? — не отставал Юджин. — Заставил?
— Юджин, пожалуйста… — покачала я головой. — Просто поверь, я здесь такая же пленница, как и все.
— Ты единственная, кто так спокойно отреагировал, когда узнал правду.
— Ну, не так и спокойно, — возразила я.
— Аврора! Я видел новеньких, бьющихся в припадках, привязанных к кроватям, с палками-кляпами в зубах! Видел ползающих на брюхе перед Магистрами! Видел…
— Ну вот ты и ответил на свой вопрос, — оборвала я его. — Скажи, мой припадок что-то изменил бы?
Юджин покачал головой.
— Скорее всего тебя заперли бы в лазарете и доили безостановочно. Пока не пообещала бы быть паинькой и не сеять панику и вольнодумие среди студентов, — сказал он уверенно и как-то горько.
— Быть с рождения не такой, как все, — осторожно подбирая слова, потому что поняла, Юджин слишком хорошо знает, о чём говорит. — Это закаляет. Но учит думать, анализировать. Из всего извлекать выводы. Ну и держать себя в руках, конечно.
— Ро! — из-за живой изгороди показалась Жасмин. Бледная, осунувшаяся… — В деканат. Срочно!
— Иду! — крикнула я и обернулась к Юджину. — Потом поговорим, ладно?
— Никому ни слова, — тихо проговорил Юджин, морщась и делая особый акцент на «никому». Я прекрасно поняла, о ком он.
— Можешь быть спокоен. Мы на одной стороне, — заверила я его.
Юджин проводил меня пристальным и каким-то болезненным взглядом.
Глава 27. Аврора
Дни складывались в недели, из недель умудрился каким-то образом сложиться месяц. Жизнь в Аусвер текла своим чередом.
Нудные, взрывающие мозг (хоть и познавательные) лекции. Выматывающие, лишающие сил, но безумно интересные и увлекательные практические занятия.
Учиться оказалось здорово! За вот эту возможность — узнать новое, научиться применять магию на практике, раскрыть свой дар академии Аусвер можно было простить многое. Не всё, конечно.
Я боялась оказаться отстающей на общем фоне, я ведь и в дистрикскую школу не ходила. Зря, кстати, боялась. В Аусвер, как оказалось, набирают из дальних дистриктов. Преторианские и те, что из крупных дистриктов, таких, как Зенон, Фарвати, Милерин обучаются в закрытых магических школах. Самые умные и одарённые поступают в «Преторий» — правительственный университет.
Помимо основной и индивидуальной программы я записалась на все возможные факультативы по магмеханике, даже на выездные семинары выбираться удавалось. Каждый из таких — официальное разрешение на пропуск «забора», что, понятно, всеобщей любви ко мне не добавляло, и пофиг (и вообще ни для кого не секрет), что из-за сильного дара меня «доят» в разы больше, чем остальных.
Правда, в лицо никто не оскорблял (и на том спасибо), да и за спиной не шептались. Первые же попытки были надёжно пресечены Юджином — у него в Аусвер нерушимый авторитет. Даже невзлюбившая меня с первой встречи Жасмин не закатывали глаза при моём появлении. Из уважения к Юджину.
Но я бы в любом случае не обиделась. Просто понимала их всех, по-человечески. Всех. Не только студентов Аусвер…
Нет, о Магистрах речи не идёт, понятно, что они здесь всем заведуют. Но чем больше я приглядывалась к преподам, так сказать, к рядовым магам, которым повезло родиться в Преториуме, к докторусам… лишь убеждалась, что они — лишь винтики, шестерёнки в системе, имя которой — благополучие Триума. Понятно, что симпатии особой к ним не возникало, да и одним пониманием от последствий «забора» не избавишься, но всё же.
В первый месяц моего пребывания в академии Аусвер пополнился двадцатью студентами — тринадцать парней, семь девчонок — и Жатва была объявлена закрытой до следующего года.
Случалось, конечно, видеть всякое — нервный, истеричный смех, переходящий в рыдания и судороги прямо на лекции, попытки заигрывания с магами и Магистрами. Случалось и навещать больных в лазарете. Дважды Юджин остановил меня, успел буквально в последний момент, когда не в силах видеть, как мучаются студенты после «забора», я чуть было не предложила свою помощь с восстановлением магического резерва. И оба раза правильно сделал.
Первая девчонка, Гитана, оказалась подружкой одного из преподов. Он, кстати, сам ей помог восстановить силы — они с Тринадцатым Магистром, Сенекой, провели у её постели всю ночь.