На своей стороне

В годы Гражданской войны Эйнари приходилось общаться с офицерами царской армии, товарищами по оружию. Командир Ленинградской пехотной школы Александр Александрович Инно, участник мировой, дважды контуженый, потом раненый, на вопрос молодого финна о том, что его побудило вступить в Красную Армии, ведь он вовсе не разделял идеи социалистов, честно ответил, что если бы в Питере на тот момент были белые, то, скорее всего, примкнул бы к отрядам Деникина, Корнилова, Колчака или еще кого-нибудь. Но в Питере были красные, а дальше уже закрутилось-завертелось. Для Эйнари не было секретом, что среди командиров и бойцов Красной Армии много тех, кто успел повоевать и за красных, и за белых. Хотя потом, во время репрессий, сей факт не имел никакого значения – смертные приговоры выносились старым большевикам, участникам революционных боев пятого года, «военспецам» из царской армии и совсем юным красноармейцам, «детям рабочих и крестьян».

Арво вернулся в кабинет, и вскоре подали кофе.

– Итак, Эйнари, на чем мы остановились? Вы воевали в Карелии с финнами?

– Да, мы называли их «белофинны». Я был в составе отряда Тойво Антикайнена.

– Это ваше единственное участие в военном конфликте?

– Надеюсь! После этого в людей мне стрелять уже не доводилось, – искренне ответил Эйнари.

– У вас были награды за этот поход?

– Были! Именные часы и значок «Честному воину Карельского фронта».

– Эйнари, не могу не спросить, что случилось с Антти Марьониеми? Вы знаете что-нибудь?

– А, вы об этом… Якобы Тойво сжег его на костре. Нет, лично я ничего такого не видел и не слышал. Но я ведь не всегда находился вместе с Тойво – наш отряд состоял из двух частей, а потом мы еще делились на группы. Естественно, в отряде были те, кто участвовал по-настоящему в Гражданской войне в Финляндии, подавлял Кронштадтский мятеж и еще много чего. Пленного могли запросто ликвидировать, но не столь варварским способом. Во время рейда мы воевали с врагами, с «белофиннами»… Либо нас, либо мы.

– Воспоминания не давят, Эйнари?

– Арво, а вы спросите у своих! Тут, наверное, каждый второй стрелял в красногвардейцев на поле боя… или отличился в лотерее в Хуруслахти? – Хейкконен едва подавлял гнев.

Кярккяйнен опустил глаза – видимо, что-то давно спрятанное в закоулках памяти попытались достать и представить ему самому.

– Знаете ли, майор, – Эйнари говорил громко и отрывисто, – может, я и воевал, может, был не прав, но стрелять в безоружных людей мне, слава Богу, не приходилось.

– Вы этим гордитесь?

– Нет, особой гордости у меня это не вызывает, но мне нечего стыдиться.

– Да, будет вам, Эйнари, – Арво попытался вернуть былой настрой, – ангелов среди нас нет. Вы, разведчик, всегда поступали как благородный рыцарь. Не поверю.

Эйнари нахмурился: «Вот же падла, едрить его налево, – вспомнил он русское ругательство, – проницательный какой».

Эйнари не врал, когда заявил, что совесть его чиста. Он действительно не стрелял в безоружных людей и не добивал раненых. Однако когда Хейкконен вспоминал один эпизод из похода, в душе его возникала ледяная пустота. Картины из прошлого незримым ужасом терзали душу, доводя порой до физической боли.

Уже несколько дней рота Эйнари шла по заснеженным лесам Карелии. Холод, усталость, впереди сопки, на ногах лыжи, за спиной амуниция, нехитрый запас еды, предельное нервное напряжение. Наконец-то привал. Но отдых не для всех – Антикайнен дает команду четырем бойцам-лыжникам выдвинуться на разведку. Впереди деревня Барышнаволок – нужно изучить обстановку. Старшим назначен Хейкконен.

Тихонько пробираясь сквозь лесную чащу, группа Эйнари продвигалась вперед. Кружился снег – начиналась метель. Нужно провести разведку и успеть вернуться в отряд – времени немного. Лыжи пока оставляют след, но как только повалит снег и стемнеет, можно будет заблудиться.

Вскоре можно было видеть окраину деревни. Бойцы стали вести наблюдение. Матти и Калле выдвинулись осмотреть фланги, Эйнари оставался на месте, Суси влез на дерево, надеясь что-нибудь увидеть. Через сорок минут условились встретиться и возвращаться обратно.

Эйнари едва сдерживал волнение. За это время могло произойти все что угодно… Сколько белых в деревне – возможно, патрули совсем рядом.

– На, посмотри, может чего увидишь.

Суси потянул за веревку, Эйнари ослабил хватку, бинокль медленно поднимался ввысь. Карельская изба, женщина, баня, человек семь, совсем не похожих на крестьян, стоят у двора: «Так, где еще? Вот двое идут по заснеженной дороге. Итого, пока девять. Значит, белые есть. Эх, только бы Матти и Калле успели вернуться».

Прозвучал ружейный выстрел. Эйнари схватил свой автомат, снял с предохранителя и машинально оглянулся по сторонам. Суси буквально застыл на дереве. Если начнется перестрелка, то, скорее всего, придется отступить. Участь Суси была незавидной. Но вокруг вновь воцарилась тишина, а потом послышались веселые голоса. Эйнари держал в руках часы – Матти и Калле вот-вот должны были вернуться. Суси, словно огромная белка, проворно покинул свой наблюдательный пункт на дереве. Появился Калле, Матти не пришел – время тянулось медленно.

– Что будем делать, Эйнари? – не скрывая волнения, спросил Суси.

– Будем ждать, – тихо, но уверенно ответил Эйнари.

В Ленинградской пехотной школе Эйнари, помимо идеологии, усвоил нехитрые, но железные правила разведчиков. Он пытался сдерживать волнение, однако хорошо понимал, что с Матти может случиться все что угодно, или уже случилось – в команде соперников далеко не простачки. В принципе, любая случайность, мелочь… и разведчик обнаружен. В то же время в этих лесах шансы уйти от преследователей очень велики.

– Terve, terve32, – разведчики услышали знакомый голос Матти.

– Наконец-то, заждались мы тебя, – обрадовался Калле.

– Уходим, по дороге все расскажешь, – скомандовал Эйнари.

Маленькие снежинки становились все крупнее и гуще – ждали метель, а начался снегопад. Эйнари вспомнил, как в детстве любил этот мягкий и пушистый снег, как отец катал его на санках: «Как же тогда было хорошо – ни политики, ни войны».

– Матти, что видел?

– Обошел село слева, белых насчитал человек пятнадцать, оружия при них не видел, судя по всему, здесь они на отдыхе, у озера топится баня.

– Выстрел слышал?

– Да, слышал, но, по-моему, это стреляли для хохмы… веселые они.

– Может, «приняли» уже? – поинтересовался Суси.

– Похоже на то, – ответил Калле, – я видел всего троих, они шли по дороге в центр села, все без оружия.

– Суси, ты видел что-то интересное?

– Я…

Лыжа Суси уехала вперед, он остался в креплении, выглядело это комично.

– Самое время, – прокомментировал Калле.

Разведчики остановились, при хорошем раскладе минут пятнадцать – и крепление будет на месте, но где пятнадцать минут, там и полчаса.

– Матти, ты умеешь, верни крепления на место.

– Сейчас поглядим, что тут можно сделать, – отозвался Матти.

Время шло медленно, разведчики молчали, снегопад становился все сильнее, а короткий северный день давал меньше и меньше света.

Матти пытался наладить крепление, но у него это плохо получалось – руки замерзали, сказывалась усталость. Матти громко произнес несколько нецензурных слов на родном языке.

– Тише, тише, – сделал замечание Эйнари.

– Хорошо, буду молчать как налим.

Матти наконец-то справился.

– Terve, veljekset33, – буквально в пятнадцати метрах выросли трое финнов.

Эйнари схватился за автомат, но было поздно. «Белофинны» держали в руках оружие, хотя в разведчиков не целились.

– Привет, ребята, вы куда? – спросил Калле.

– В Барышнаволоцкую.

– Мы как раз оттуда, – сказал Суси.

– Как там?

– Тихо! Едим, да спим, – рассмеялся Эйнари.

32

Здравствуйте, здравствуйте (фин.).

33

Привет, парни (фин.).