Миллион в лохмотьях

– Почему нет? Год – не такой долгий срок, – поинтересовался Лев.

– Тут небольшой нюанс. Платил Кудряшов наличными в кассе, – ответил Федосов. – Представляете, оплатил на год вперед. Нехилый платежик!

– Может, потому и оплатил, что с деньгами туго. Надо найти риелтора, который осуществлял сделку, и в регистрационной палате пробить информацию по этой сделке. Возможно, Кудряшов прежде продал другое жилье, более дорогое, а чтобы разница по деньгам не пропала, пустил часть на оплату коммунальных платежей, – стал размышлять вслух Гуров. – Понимаете, лейтенант, того, что мы знаем про Кудряшова, катастрофически мало для того, чтобы делать какие-то предположения. Кто мог его убить, зачем, каковы мотивы? Чтобы понять, кому мешал Кудряшов, нам для начала неплохо было бы выяснить, кем он является. А у нас кроме паспортных данных нет ничего. Практически стерильная квартира, три выстрела и социофобия.

– А социофобия тут при чем? – удивился Федосов.

– Судите сами, человек год назад купил квартиру в новом доме, а его не только никто из соседей не знает, но никто даже не видел. Что это может означать?

– Да ерунда, я вот тоже с соседями не общаюсь. В лучшем случае могу поздороваться с теми, кто у подъезда тусит, а так мне соседи просто не интересны. Я вообще считаю, что лучшие отношения с соседями – это никаких отношений, – заявил Федосов. – Спроси меня сейчас, так я вам тоже ни про одного соседа ничего не расскажу.

– Позвольте вам не поверить, – улыбнулся Лев. – Возможно, вы не знаете их по именам, но лица хоть какие-то все равно примелькались. И потом, то, что вы их не знаете, это не означает, что никто из соседей не знает вас. Вы бы удивились, сколько всего о вас знают соседи, если бы сейчас вздумали пройти по квартирам и собрать о себе информацию.

– Может, вы и правы, – не стал спорить Федосов.

– Прав, конечно. Я уверен, что ваши соседи знают и имя, и фамилию, и род вашей деятельности. И то, с кем вы общаетесь, кто приходит к вам в гости, какие продукты вы предпочитаете покупать и как часто ходите в магазин. Даже в каком именно магазине вы отовариваетесь, им наверняка известно.

– Все, сдаюсь! Ситуация действительно странная, так как я лично проводил поквартирный опрос и никаких сведений об убитом собрать не сумел.

– Все квартиры обошли?

– Обошел все, попал не во все. Кого-то дома не оказалось, кто-то был не в состоянии говорить. Да у меня все квартиры отмечены.

– Хочу воспользоваться вашим списком. Пройду по тем квартирам, которые вы не сумели охватить, так будет продуктивнее.

– Пожалуйста, вот список, – сказал Федосов, протягивая полковнику блокнот с записями.

– Думаю, квартиру можно закрывать. Я пройдусь по соседям, а вы возвращайтесь в отдел. Дальше я справлюсь сам.

– Хорошо, так и поступим. Вы здесь, а я поеду собирать сведения по билетам. Отработаю приезжих – перезвоню.

Дожидаться, пока Федосов вновь опечатает квартиру и уедет, Гуров не стал. Он поднялся на четвертый этаж и начал обход квартир согласно списку лейтенанта. Двенадцатая, крайняя в этом подъезде, значилась как неохваченная поквартирным опросом. Гуров поискал глазами звонок, не нашел, постучал кулаком. Из-за двери послышался неясный звук, затем шаркающие шаги, добрались до двери и стихли. Лев выждал пару секунд и снова постучал. В ответ тишина. Пришлось стучать в третий раз.

– Чего надо? – раздался из-за двери грубый мужской голос.

– Полиция.

– Чего надо, спрашиваю? – повторил грубый голос.

– Опрашиваем соседей в связи с убийством жильца из третьей квартиры.

– Меня это не касается!

– Я вас надолго не задержу. – Поняв, что грозить повесткой бесполезно, Гуров решил договориться миром. – Два, от силы, три вопроса. Следствию очень нужна ваша помощь. Проявите гражданскую сознательность.

– А ваша сознательность где была, когда третьего дня мне была нужна помощь? Вам бы все только под себя грести. Когда участковый нужен, его не дозовешься, а как вам помощь понадобилась, так двери распахни.

– Я не участковый, я оперуполномоченный по особо важным делам. Полковник Гуров. Удостоверение при мне, можете ознакомиться.

– Ох, хитрец! Чтобы ознакомиться, нужно дверь открыть, а вам только этого и надо. Тут же руки в гору, наручники на запястья, и все дела.

– Я не собираюсь надевать на вас наручники, – терпеливо объяснил Лев. – Все, что мне нужно, – это просто поговорить. Вы можете выйти на площадку, если не хотите пускать меня в квартиру.

– Не выйду! Много вас таких тут ходит, если каждому дверь открывать, жизни лишишься. Вон с первого этажа один уже открыл.

– Гражданин, я же вам объясняю, ведется следствие, ваши показания могут оказаться очень важны для расследования. Вам же спокойнее будет, если мы сумеем поймать преступника, – продолжал уговаривать Лев. – В данный момент вам ничего не угрожает. Подумайте сами, стал бы преступник стоять у вас под дверью и просить открыть ему?

– Гражданин? Значит, гражданин? – послышался из-за двери смех. – Вот ведь умора!

Гуров не нашелся что ответить. Он не понимал, чем так развеселил жильца квартиры номер двенадцать, и предпочел промолчать. Спустя пару минут смех за дверью утих, и послышался звук отпираемых замков. Когда дверь открылась, Гуров понял, что вызвало смех собеседника. На пороге стояла женщина средних лет с пышным бюстом и крутыми бедрами. Длинные русые волосы собраны в прическу, губы накрашены алой помадой, брови густо подведены. Короткая юбка и прозрачная блузка дополняли картину.

– Привет, полковник! Значит, хочешь снять показания с гражданина? – В глазах женщины плясали смешинки.

Лев видел перед собой женщину, и все равно не мог соотнести голос, который слышал, с фигурой, которую видел.

– Чего застыл? Не нравится сочетание? – продолжала смеяться женщина. – Да ладно, не парься, думаешь, ты первый так лоханулся? Да это, можно сказать, мое любимое развлечение – вас, мужиков, разыгрывать. Ну, ты заходишь или так и будешь стоять столбом? Или уже не хочешь про «жмурика» с первого этажа поговорить?

– Простите, виноват, – выдавил из себя Лев. – Впредь буду внимательнее.

– Говорю же, не парься. Прикол у меня такой, – отмахнулась от извинений женщина. – Заходи, гостем будешь. Здесь меня все Зойкой зовут, можешь и ты так называть.

Она провела Гурова в кухню, усадила на колченогий табурет, включила чайник. Себе налила красной жидкости из трехлитровой банки, сделала глоток, привычным движением выбила папиросу из пачки и прикурила.

– Вот так и живем, – кивнув головой на стакан и пачку папирос, проговорила она. – Думаешь, от хорошей жизни все это? Хрен там плавал. В нашем чумном бараке только такие, как я, и задерживаются.

– Давно вы здесь живете?

– Сколько себя помню. Только не спрашивай, сколько это на пересчет в годах, – снова хохотнула Зойка, – все равно не скажу.

– Значит, жильцов дома хорошо знаете? – Было ясно, что женщина напрашивается на комплимент относительно возраста и внешности, но Лев предпочел намек проигнорировать.

– Мужиков – всех до одного, профессия у меня такая, – без стеснения заявила Зойка. – А баб у нас здесь не так много. Кривая Фрося в девятой квартире, Николаиха из второго подъезда, да пара «синюх» из восемнадцатой. Те ни с кем не корефанятся, живут особняком, пьют на свои и с соседями не делятся.

– Покойный тоже входил в число ваших э… поклонников? – задал вопрос Гуров.

– Вот что я тебе скажу, дружок. – Зойка фамильярным жестом похлопала полковника по колену. – Здешние мужики все через меня прошли. И «жмурик» прошел бы, проживи он здесь хоть какое-то время. Рано или поздно они все ко мне приходят.

– И что это значит?

– А значит это то, что твой «жмурик» вообще непонятно откуда взялся. Я вообще думаю, что его сюда уже дохлым притащили. Чтобы труп спрятать.

– Это исключено. Убили вашего соседа в квартире, по документам квартира принадлежит ему. Выходит, этот мужчина в вашем обществе не нуждался.