Миллион в лохмотьях

– В принципе, никакой задержки не случилось, гражданину Дюпону было назначено ориентировочное время.

– Моя фамилия Динор, – осмелев, поправил профессор.

– Это не столь существенно, – начал Маркушин, но под строгим взглядом Гурова осекся. – Впрочем, к извинениям присоединяюсь, гражданин Динор.

– Как ваше имя-отчество? – спросил Гуров.

– Давид Моисеевич, – представился господин Динор.

– Отлично. Раз с формальностями закончили, перейдем к делу. У вас к гражданину Динору есть вопросы, верно? – Гуров снова обратился к следователю. – Можете приступать.

– Наверное, сначала лучше ввести вас в курс дела, – начал Маркушин, – чтобы вы сразу ориентировались в ситуации.

– Это подождет, – коротко бросил Лев и, сдвинув стул поближе к стене, сел так, чтобы не мешать следователю общаться со свидетелем.

Он понимал, что Маркушину не понравилось то, как началось их знакомство, и полагал, что впоследствии ему это обязательно аукнется, но сейчас его это мало волновало. Войдя в кабинет, он увидел картину, возмутившую его до глубины души, поэтому и реакция оказалась соответствующей. Да и как не возмутиться? Все планы Гурова пошли прахом, свидетель мается в коридоре в ожидании приема, а следователь Маркушин сидит в кабинете и играет в тетрис. Хорошее дело, ничего не скажешь. Ждет, когда приедет дядя с Петровки и разгребет за него всю грязь!

На какое-то время в кабинете повисла тишина, следователь явно не знал, с чего начать в сложившейся ситуации. Молчал и господин Динор, так как представления не имел, зачем вновь мог понадобиться следователю. Полковник же молчал, полагая, что достаточно покомандовал в чужом кабинете.

Маркушин побарабанил пальцами по столу, переложил папки с одного края стола на другой, пару раз щелкнул мышью, наведя ее на пустой экран, затем откашлялся и, видимо, придя к какому-то решению, произнес:

– Гражданин Динор, нам необходимо уточнить некоторые детали, а именно, при каких обстоятельствах вы обнаружили тело.

– Позвольте, но ведь тело обнаружил вовсе не я, – возразил профессор.

– Это детали, – оборвал его следователь. – Позвольте мне продолжить. Итак, двенадцатого февраля в шесть тридцать утра вы находились на улице Северной возле дома номер тридцать семь, когда почувствовали в воздухе сладковатый запах, идентифицированный вами как запах трупного разложения. Пока все верно?

– Точного времени, когда я почувствовал запах, сказать не могу, как-то не было необходимости его засекать. Я ведь просто гулял с собакой, собственно, мой пес учуял запах раньше меня. Если это принципиально, конечно.

– Не имеет значения, – снова оборвал профессора следователь. – Сколько времени прошло с того момента, как вы почувствовали запах и до звонка в органы?

– Послушайте, я вообще не смотрел на часы, – раздраженно бросил господин Динор. – Я гулял с собакой. Вышел из дома около шести, до бараков идти минут двадцать, если не спеша и с остановками, необходимыми псу, то и все тридцать. Возможно, к бараку мы подошли и в шесть тридцать. Император, так зовут моего пса, заволновался сразу, ему не понравилось, как пахнет во дворе. Сколько времени мне понадобилось на то, чтобы понять, что является источником раздражающего запаха, я никак определить не смогу. Император бегал по газону, потом я пытался его увести, потом из окна второго этажа выглянул жилец дома. Какое-то время мы потратили на беседу, и только после этого я вызвал полицию.

– Почему затянули со звонком?

– Да потому, что мне не каждый день приходиться нюхать трупы, чтобы я вот так, с ходу, смог определить, чем пахнет воздух, – вспылил профессор.

– Но запах разлагающейся плоти вам все же знаком, верно?

– Да, верно. Какое-то время, в период студенческой практики, я проходил обучение в городском морге.

– Отлично, так и отметим в протоколе. Следующий вопрос: вы заявили, что некоторое время общались с жильцом дома номер тридцать семь по улице Северной. О чем именно шла речь?

– Он возмутился тем, что мой пес громко лает и мешает спать, – после короткой паузы ответил профессор.

– И это все?

– Нет, я попытался увести Императора с газона, но он уходить категорически отказался. Из-за запаха. Тогда я спросил мужчину, не мешает ли ему запах и не считает ли он, что требуется вмешательство полиции. Вызывать полицию он отказался, после чего скрылся в квартире. Дальше мне пришлось действовать самостоятельно.

– Это все, гражданин Динор, – внезапно заявил Маркушин. – Подождите в коридоре. Возможно, у полковника к вам возникнут вопросы, после того как он будет введен в курс дела.

Полковник и профессор в недоумении воззрились на следователя, затем на короткий миг их взгляды встретились и снова перешли на следователя. «Вот стервец, – мысленно выругался Гуров. – Сумел-таки на меня стрелки перевести». Господин Динор лишь обреченно вздохнул и поплелся в коридор.

Когда он ретировался, следователь Маркушин приступил к освещению текущей ситуации. Картина складывалась следующая: труп, обнаруженный в квартире, по предварительным следственным данным, принадлежал гражданину Кудряшову Евгению Григорьевичу, тридцати шести лет. Это следовало из обнаруженных в квартире документов. Паспорт на имя Кудряшова был найден в прикроватной тумбочке. Идентификация по фото с документа была произведена спустя сутки, а официального документа, подтверждающего факт принадлежности удостоверения личности трупу, следователь все еще не получил.

Согласно предварительным данным смерть наступила в результате огнестрельного ранения в грудь. Всего ранений было три: два выстрела в грудь, один – в подбородок. Выстрелы произведены с близкого расстояния, одна из пуль прошла через сердце. Ориентировочно, с момента наступления смерти прошло не менее трех недель. Орудие убийства на месте преступления не обнаружено, стреляных гильз тоже. Пули, извлеченные из трупа, идентифицированы как используемые для стрельбы из оружия системы «Макаров».

Следов взлома на входной двери и замке не обнаружено, также не обнаружены следы борьбы в помещении. Осмотр квартиры показал, что находится она в жилом состоянии, хотя опрос соседей дал несколько иные результаты. С погибшим в доме не был знаком ни один из опрошенных жильцов. Следствие начало работу над установлением возможного места работы погибшего и наличием родственников. На момент приезда Гурова оба эти вопроса оставались без ответа. В базе данных МВД Кудряшов не числился, по базам ГИБДД, как владелец автотранспорта, не проходил.

В сущности, это были все данные, которыми располагало следствие. Сказать, что работа проведена из рук вон плохо, значит ничего не сказать, так рассуждал Гуров, слушая апатичный доклад Маркушина. Поквартирный опрос проведен спустя рукава, осмотр квартиры поверхностный, отчего непродуктивный, работа оперативников по установлению связей жертвы и того хуже. За что зацепиться, непонятно. Ясно одно – заниматься раскрытием преступления, совершенного в неблагополучном районе, где контингент проживающих состоит сплошь из безработных и лиц, находящихся в трудных социальных обстоятельствах, как принято сейчас обозначать всех алкашей и тунеядцев, органы Одинцовского района не собирались. Если бы не шумиха прессы, то огнестрел ушел бы в архив под ярлыком «глухарь» быстрее, чем тело несчастного Кудряшова увидело бы землю.

Но в данной ситуации начальник Одинцовского отдела полиции просто не может себе этого позволить. С десяток крупных изданий следят за развитием событий, а дело поставлено на особый контроль самим мэром столицы и теперь курируется представителем аппарата мэрии Москвы. Причем отчет представители власти и прессы будут требовать не с начальника Одинцовского отдела полиции, а с него, с полковника Гурова. Перспектива не из приятных.

Лев собрал копии всех протоколов, отчетов и докладов, контактные данные по лицам, ранее привлеченным к осмотру места происшествия и последующему расследованию, и отправился собирать собственные данные, факты и улики.