Страница 4 из 5
Этот «незатейливый» некромантический обряд описан в «Эфиопике» – романе греческого сочинителя Гелиодора, жившего в III или IV веке н. э. Женщина, которая его совершает, в тексте названа просто «старухой из Бессы»; увы, ворожба приводит ее к гибели. Однако нам интересны не столько последствия ритуала, сколько он сам и его очевидное сходство с обрядом Одиссея (впрочем, колдунье из Бессы было намного легче – в ее распоряжении имелся свежий труп).
Старуха, в уверенности, что никто ей не помешает и что ее никто не видит, сначала вырыла яму. Затем она зажгла костры по обе стороны и положила между ними труп сына, взяла со стоящего рядом треножника глиняную чашу и налила в яму меду. И тотчас же совершила возлияние из другой чаши молоком, а из третьей вином. После этого она бросила в яму печенье на сале, вылепленное наподобие человека, увенчав его сначала лавром и укропом. Наконец она схватила меч, беснуясь как одержимая, долго молилась, обратившись к луне, на варварском и чуждом для слуха языке, затем, взрезав себе руку, вытерла кровь веткою лавра и окропила костер. Совершив еще многое другое, она наклонилась над трупом сына и, напевая ему что-то на ухо, разбудила и заставила его тотчас встать при помощи своих чар.
Колдунье удалось временно оживить сына, однако то, что он поведал скорбящей матери, привело ее в такое отчаяние, что женщина оступилась и упала грудью на копье, стоявшее неподалеку. Вскоре она скончалась, в точности исполнив предсказание покойного: «Не вернется твой сын и не спасется, ты сама не избегнешь смерти от меча».
Эти отрывки взяты из «Фарсалии» Марка Аннея Лукана – намеренно шокирующей, провокационной поэмы о гражданской войне, положившей конец Римской республике[8]. Она названа в честь решающей битвы между войсками Юлия Цезаря и Гнея Помпея при греческом городе Фарсале. Лукановский образ колдуньи Эрихто, весьма сведущей в некромантии, один из самых страшных в литературе. Другим ведьмам, как правило, хватало благоразумия не погружаться в некромантию слишком глубоко. Эрихто пошла другим путем, и похоже, что тесное общение с мертвыми свело ее с ума:
Пророческим даром Эрихто заинтересовался Секст Помпей, сын Помпея Великого. Он хотел узнать, чем закончилась битва между войсками его отца и армией Юлия Цезаря, и явно антиобщественное поведение колдуньи его не волновало. Эрихто согласилась встретиться с ним на поле недавней битвы при Фарсале. Чем больше мертвецов на поле брани, тем тоньше и прозрачнее завеса между миром живых и Подземным царством – ведь сквозь нее за короткое время проходит множество душ. Кроме того, в подобном месте легче найти хорошо сохранившийся труп, который сможет поведать будущее. Как пояснила клиенту Эрихто:
Важнее всего, по словам ведьмы, отыскать труп с уцелевшими легкими, ведь пробужденному покойнику надо будет дышать (не чтобы жить, а чтобы говорить). Порывшись в груде тел и выбрав подходящее, Эрихто проткнула ему горло крюком с привязанной веревкой и потащила труп в пещеру, которую выбрала для обряда. Сам ритуал описан так:
Затем Эрихто воззвала к Персефоне, Харону и мойрам, напомнив о принесенных им жертвах и потребовав выпустить из царства мертвых тень недавно погибшего воина. Явившись на зов, дух поначалу не желал вселяться обратно в тело, однако угрозы ведьмы все же заставили его отринуть «смерти последний дар – невозможность смерти»:
Эрихто собирает ингредиенты для зелья, за ней в ужасе наблюдает юный Помпей
Rijksmuseum, Amsterdam
Ведьма обещала, что пророчество будет подробным и ясным, однако дух поведал лишь одно – что павшие сторонники Цезаря и Помпея еще не отрешились от мирских забот и намерены продолжать битву в Подземном царстве. В итоге юный Секст не узнал о будущем ничего определенного: «Чье погребение Нил, чье – Тибра воды омоют, – / Вот в чем вопрос. ‹…› / Не вопрошай о судьбине своей: поведают Парки / То, чего я не скажу».
Эта часть поэмы – вовсе не практическое руководство, а страшная история, призванная внушить читателю сладостный ужас. Добыть все ингредиенты для зелья, с помощью которого Эрихто оживила покойника, необычайно трудно (его полный рецепт вообще занимает несколько страниц). Да и сработать оно могло, пожалуй, лишь у исключительно сильной колдуньи. Конечно, есть вероятность, что Эрихто просто устроила спектакль для Секста, отчего у него сложилось неверное представление о сложности ритуала. Ясно одно: в отличие от современного мира, где спиритическими сеансами балуются многие, в древности общение с мертвыми предпочитали доверять лишь опытным профессионалам.
8
Лукан. Фарсалия. Книга VI. 510–827. Пер. Л. Е. Остроумова.