Страница 12 из 18
(«Я вас любил…»)
Вроде бы где яркие метафоры, где гениальные образы? Простые слова, поставленные в естественный логический ряд. «Да что тут такого, в самом деле? Да я вам вот сейчас… вот только чуточку подождите…»
Увы, долго придется ждать. Может, еще сто лет. Когда придет некто, равный Пушкину, который будет и фантастически близок русскому сердцу, и фантастически высок как художник. А если и не придет, то дай нам бог уберечь тот язык, на котором говорит с нами Александр Сергеевич. Уберечь, передать его тем, кто придет на смену, – и можно быть более-менее спокойными за судьбу России даже в это, очень трудное, время. Ведь Пушкин – это действительно «наше все». Да и как иначе, ведь это он впечатал в нашу память бессмертные слова: «Клянусь честью, что ни за что на свете не хотел бы я переменить Отечество или иметь другую историю, чем та, которую дал нам Бог».
И, может быть, именно он послан Богом для спасения России на самых крутых поворотах ее истории. Остается только не забывать об этом, не искать ложных огней, не лелеять ложных кумиров и беречь близ сердца главный и самый надежный талисман – томик Пушкина…
Пророк и воин с нежною душой
(М. Лермонтов)
Его жизнью, без сомнения, правила Судьба, а ещё – непостижимая российская действительность и конечно же – собственная ранимая и по-детски вспыльчивая душа.
Он стал знаменит в один миг, но этот миг был связан с потерей Россией «солнца русской поэзии» – Пушкина. Хотя до этого Михаил Юрьевич был уже признан обществом как талантливый литератор, автор замечательных стихов, прозы и драматических произведений, но «Смерть поэта» буквально взорвала читающую Россию.
И, наконец, мощный по эмоциональному накалу финал:
Я редко привожу большие отрывки, но в этих строках ярко выражено основное отличие поэзии Лермонтова, а именно: экспрессия повествования, преобладание эмоций над привычным читателю стилем. На второе место порой отступает и святая святых в поэзии: сам язык, его общепринятые нормы. Известный пример: «Из пламя и света…» вместо «из пламени и света», и другие.
Конечно, со временем обогащалась палитра поэта, есть совершенно великолепные стихи, не случайно ставшие романсами и песнями, где гармония слова и звука, а точнее, музыки – пример совершенства формы и содержания.
Но и тут, пусть незаметно для глаза, превалирует эмоциональная составляющая, пленяющая не столько красотой самого слова, сколько душевной наполненностью всего произведения.
(«И скучно и грустно…»)
Но вернёмся к судьбе Михаила Юрьевича. Сама дуэль как способ защиты своего имени и достоинства запечатлелась в душе Лермонтова и порой круто поворачивала его жизнь. Хорошо ещё, что дуэль с Барантом не стала роковой: поскользнулся француз. Лермонтова за дуэль арестовали, благодаря хлопотливой бабушке определили для службы в пехотный, воюющий на Кавказе полк, а Барант, как и Дантес, благополучно и без помех отбыл за границу… Бабушка, незабвенная и любимая Елизавета Алексеевна, будучи в Петербурге рядом по просьбе самого внука, не раз отводила от него и другие происки Судьбы. Это было родное существо, всем сердцем любившее поэта, который отвечал ей такой же искренней и глубокой любовью.
М.Ю. Лермонтов.
Художник П.Е. Заболоцкий
«Прощайте, милая бабушка, будьте здоровы и покойны на мой счёт, а я, будьте уверены, всё сделаю, чтоб продолжить это спокойствие. Целую ваши ручки и прошу вашего благословения.
так заканчивал он письма к ней с Кавказа, уже второй ссылки. Первая последовала после появления знаменитого стихотворения «Смерть поэта», посвящённого Пушкину. Это была ощутимая пощёчина всему так называемому высшему свету.
В три года он лишился матери, Марии Михайловны, в семнадцать лет – отца, Юрия Петровича Лермонтова, поскольку тот после смерти жены был принуждён Елизаветой Алексеевной оставить дом и сына. Отец любил Михаила, ценил его рано проснувшийся дар и дорожил очень редкими встречами с ним. А сын помнил эти счастливые мгновения жизни всегда, так же, как и песни матери, которые слышал в детстве. По сути, при любящей бабушке он вырос сиротой, поскольку память о родителях всегда была связана с душевной болью.
Фактически он жил между двух огней: любовью бабушки и отца, который ради обеспеченной будущности сына вынужден был покориться Елизавете Алексеевне. И каково Михаилу было читать последние к нему строки Юрия Петровича: «Хотя ты ещё и в юных летах, но я вижу, что ты одарён способностями ума, – не пренебрегай ими и всего более страшись употреблять оные на что-либо вредное или бесполезное: это талант, в котором ты должен будешь некогда дать отчёт Богу!.. Благодарю тебя, бесценный друг мой, за любовь твою ко мне и нежное твоё ко мне внимание, которое я мог замечать, хотя и лишён был утешения жить вместе с тобою».
О том, с какой горечью переживал поэт всю эту ситуацию, повествуют и такие его строки: