«Кухня» НКВД

А если перейти от процентов к конкретным цифрам, то налицо такая картина. В конце Гражданской войны в составе Красной армии служили 75 тысяч бывших генералов и офицеров в качестве военных специалистов. Известно и то, что большую их часть составляли офицеры военного времени – выходцы из крестьянского сословия, служащих и мелкой буржуазии. В годы Первой мировой войны подавляющее большинство этих прапорщиков, подпоручиков, поручиков, штабс-капитанов начинали свою службу рядовыми солдатами. Затем, окончив учебную команду и получив определенный боевой опыт, они попадали в школы прапорщиков, чтобы потом командовать взводами, ротами и даже батальонами. Уровень их военной подготовки был соответствующий – тактикой они владели на уровне подразделения (рота, батальон), в лучшем случае – полка. О стратегии и оперативном искусстве говорить не приходится – это для младших офицеров была заповедная тема. Конечно, как и в любом деле, здесь находились самородки, которые в годы Гражданской войны успешно командовали дивизиями и армиями.

Руководство Республики Советов с самого начала строительства своих вооруженных сил держало в поле зрения работу с военными специалистами, периодически оценивая эффективность их работы в войсках и штабах. Например, по поручению В.И. Ленина командующий 5-й армии Восточного фронта М.Н. Тухачевский в декабре 1919 г. подготовил доклад: «Об использовании военных специалистов и выдвижении коммунистического командного состава (по опыту 5-й армии». В этом докладе М.Н. Тухачевский (сам бывший подпоручик) всесторонне анализирует положение дел с использованием военспецов, эффективность их работы, уровень их политического развития. В частности, командарм-5 делает следует такой вывод: «Многие генералы и офицеры честно служат советской республике, но руководствуются в данном отношении идеей национальной, а не своей солидарностью с рабочим классом… При таком уровне развития офицерства в политическом отношении ему, конечно, трудно понять основы Гражданской войны, а, как следствие того, и вытекающие из них оперативные формы…»[10].

Вполне понятно, что переход бывших генералов и кадровых офицеров на службу в Красную армию был непростым, болезненным процессом, связанным с ломкой сложившихся стереотипов мышления, сложившихся взаимоотношений в обществе и армии. Все это можно увидеть на примере воспоминаний бывшего генерал-лейтенанта Д.Н. Надежного.

«14-го октября (1917 г. – Н.Ч.) я вступил в командование 42 арм(ейским) корпусом, т. е. за полторы недели до Октябрьской революции. В день Октябрьской революции я явился в Выборг на соединенное заседание корпусного комитета и выбоы Совета Рабочих Депутатов и приветствовал с началом новой настоящей революции. Этот день я считаю началом своей службы советской власти. Но вот вопрос, с какими же убеждениями я пришел к ней на службу?

Первым моим побуждением было служить истинно народной власти, какой я себе и представляю советскую власть.

В дальнейшем на должности военного руководителя Уральского военного округа я ознакомился с программой большевистской партии и хотя, может быть, мне многое казалось неясным в отношении методов и темпов углубления революции, решил честно служить делу революции. Правда, т. Голощекину (Ф.И. Голощекин – руководитель уральских большевиков. – Н.Ч.) я тогда высказывал взгляды, что путь эволюции может быть медленнее, но без больших напряжений может привести к тем же результатам, что и революция. В этой ошибке я, однако, убедился, когда стал ясно понимать задачи пролетарской революции».

Читая эти строки, написаные Д.Н. Надежным, анализируя их содержание, необходимо сделать определенную поправку на то, что писал их бывший генерал не на свободе, не в домашнем или служебном уютном кабинете. Совсем не так! Он писал их в тюрьме, будучи арестован в 1931 г. в рамках операции «Весна». А посему надо верно его понимать, когда он делает комплименты в адрес правильности курса Октябрьской революции, советской власти и ее вождей на местах.

Далее Д.Н. Надежный пишет: «Были ли у меня колебания и сомнения в правильности моего решения служить советской власти? Конечно, были, но вместе с тем я осуждал тех людей, которые пошли на сторону белых…

Когда я командовал Северным, а потом Западным фронтами, под влиянием видных партийных работников – членов РВС фронта, я постепенно осознал правильность политической линии партии, но сказать, что я вполне политически вырос, конечно, было бы неверно…»[11].

Доверие советской власти каждому военному специалисту надо было еще заслужить. С обидой и горечью Д.Н. Надежный рассказывает об этих днях своей жизни: «Другие, как я, которые по собственной охоте вступили на советскую службу, а также и те, которые были призваны по мобилизации из числа бывших офицеров, шли ощупью в условиях новой, строящейся на социальных началах жизни, боясь стукнуться об ее острые углы. А таких углов было немало:

1) Взгляд на нас центрального правительства, как на элемент, который допустимо использовать до поры до времени при организации новой Красной армии. А отсюда – контроль политаппарата, так или иначе угнетавшее самолюбие. 2) Подозрительное, а порой весьма грубое, если не сказать более, обращение политработников к старому комсоставу в период Гражданской войны. 3) Недоверие красноармейских масс. 4) Потом наступившая чистка и 5) общий тон как печати, так и литературы – презрительно-пренебрежительный. Во мне лично произвел тяжелый переворот с вызовом на Гороховую, 2 по обвинению меня в измене во время обороны Петрограда против Юденича, основанный только, по словам т. Зиновьева, на том, что я занимал высокую командную должность.

Эти обстоятельства, кроме горечи и обид, у старого командного состава вызывали стремление поделиться с людьми, одинаково мыслящими и находившимися в одинаковых условиях»[12].

Бывших офицеров и генералов, поступивших на службу в Красную армию, нельзя представлять в виде единой, однородной массы. При детальном анализе слов и действий каждого из них выясняется, что там были и общие точки соприкосновения, были и различия тактического плана. Общим, объединяющим было то, что горячими сторонниками советской власти их назвать было нельзя. Покажем это на примере известного генерала А.А. Брусилова. В своих воспоминаниях он говорит, что он, поступив на службу в Красную армию, занял выжидательную позицию в расчете на перемены: «…Я не допускал мысли, что большевизм еще долго продержится, В этом я ошибся, но я ли один?» Несколько позже к сказанному выше Брусилов сделал очень важное добавление: «Убежден, что многие, помогавшие Троцкому воссоздать русскую армию, хотя бы она и называлась “Красной”, думали так же, как и я»[13].

Генерал Д.Н. Надежный отметил существенную особенность позиции бывших генералов и офицеров в условиях советского режима – боязнь стукнуться об его острые углы. Основу этой позиции составляла их аполитичность – отсутствие желания примыкать к той или иной политической партии, в том числе и правящей, коммунистической, участвовать в политических мероприятиях, высказывать свои политические взгляды. За исключением небольшой части, основная масса бывших офицеров, служивших в 20-х и 30-х годах в Красной армии, продолжала быть аполитичной, что само по себе предполагает отсутствие какой-либо нелегальной, заговорщической деятельности. Это во-первых.

Во-вторых, напуганное репрессиями со стороны ОГПУ против бывших офицеров в начале 20-х годов, их «вычищением» из рядов армии и флота, они старались лишний раз «не засвечиваться», не вступать в конфликты с органами советской власти, дабы не вызвать к своей особе внимание контрольных и карательных органов. Безусловно, они возмущались несправедливым отношением к себе, выражавшемся в «затирании» по службе, недостаточным использованием их опыта и знаний. Однако такое возмущение, как правило, было кухонного масштаба в компании сослуживцев-единомышленников, и оно отнюдь не означало наличия заговорщической организации (группы) и замыслов ниспровержения советской власти. Между тем именно так подавались события в изложении оперативных и следственных работников ОГПУ.

10

Тухачевский М.Н. Избранные произведения. В 2 т. Т. 1. М.: Воениздат, 1964. С. 29.

11

Цит. по: Тинченко Ярослав. Голгофа русского офицерства в СССР. 1930–1931 годы. М., 2000. С. 59.

12

Там же.

13

Военно-исторический журнал. 1989. № 10. С. 72.