Страница 13 из 15
– Каких безоружных?! Кому вы заливаете?! Думаете, мы не нашли ваши револьверы в корзине той многодетной мамаши и триста баксов, что вы ей дали?! И нас было не шестеро! – брызнул вдруг слюной смуглый.
– Так вы ещё и женщин грабите, позорники… И сколько вас было, таких?
– Шестой – не наш. Он…
– Ну?
– Он… от заказчика, в общем, – неохотно пробурчал допрашиваемый.
– Хорошее начало! – одобрительно хмыкнул сухощавый. –Теперь я хочу знать всё, что Вам известно о заказчике. До мельчайшей детали.
– Я ничего не знаю.
– Сглазил… – сухощавый на долю секунды прислушался, затем стремительно подошёл к двери и открыл её за несколько секунд до условного сигнала.
– Чёрт, как ты узнал, что я уже здесь? – просигналил одними губами коренастый, быстро проскальзывая внутрь помещения.
– Почувствовал.
– Как ты почувствовал то, что другие не чувствуют?!
– Я в этом не уверен.
– В чём ты не уверен? Что ты меня почувствовал на подходе к двери?
– Нет…
– А в чём же?!
– В том, что другие не чувствуют.
– Ну ты инопланетянин какой-то! – со сдержанным восхищением в голосе пробурчал коренастый. Докладываю: снаружи всё вроде чисто, новых машин на стоянке мотеля и в окрестностях не обнаружено, через три двери справа – пьянка, громкая, с петардами, но довольно безобидная на вид… продавцы из местной сети супермаркетов барагозят…
Тут он ненадолго задумался…
– В дальнем конце правее секвойи – торчки, трое. Нервные. Сейчас вроде спать начинают укладываться. Вот у них есть железо… солидный калибр. Неясно его назначение. Да, я поменялся с соседней пустующей халупой номерами на дверях. Теперь у нас фазенда номер 7.
– Принял. Тебя ждёт работа. Твоя очередь, плохой. Десять минут. Пойду огляжусь, заодно поищу чай приемлемого качества. Запри за мной и сразу начинай. Потише постарайся. Вернусь по условному сигналу.
– Ну что-ж, начнём, – согласно вздохнув, сказал коренастый, быстро запер вслед вышедшему хлипкую дверь на шпингалет и начал энергично залеплять рот допрашиваемому остатками пластыря. – Не боись, пластырь стерильный, яйца глистов тебе не грозят.
– Мм… ммм…
– Так надо. А то ты разорёшься тут громко… а сейчас нельзя… по закону штата Веракрус уже наступил режим тишины, понимаешь? – рассудительно и даже в некоторой степени дружелюбно объяснял он уже надёжно примотанному к стулу человеку с залепленным ртом и связанными руками, сноровисто подстилая под стул несколько слоёв полиэтиленовой плёнки.
– Сейчас нам с тобой запрещено нарушать покой налогоплательщиков… мирно дремлющих у телевизора… вещающего им о колосящихся надоях местного правительства… будем уважать права соседей… стул жалко, добротная мебель… придётся потом утилизировать.
– Ммым…
– Да не переживай ты так… – вытирая выступивший на лбу пот влажной салфеткой, предусмотрительно затем спрятанной в карман, с некоторым намёком на сочувствие заметил коренастый. – Мне то, что ты знаешь, не особо интересно… вон ему, хорошему, расскажешь, когда вернётся. Если сможешь. А я сегодня – плохой. Моя, блин, очередь. Он тебе что, не сказал?
– Ммммым… мууууумым… мммыыыым… муууыыыуууыыымм… мууууум!.. … …
«Улетай на крыльях ветра» – мелодично убаюкивал окружающую действительность звуками оперы «Князь Игорь» предусмотрительно включенный на половину громкости плеер.
В данном случае бессмертное произведение Бородина не рисковало чрезмерно привлечь внимание окружающих, так как звучало оно совсем не по-русски в исполнении дуэта североамериканца Уоррена и носящей имя Сиссель стройной норвежской девушки.
Глава 11
Стройная девушка в продуманно облегающих в нужных местах потёртых джинсах и серо-зелёной футболке, внезапно поскользнувшись на мокрой глине, шлёпнулась и, чертыхнувшись, проехала пару метров, остановившись аккурат рядом с не подающей признаков жизни ведьмой.
– Что случилось, Вероника?! Что с тобой, подруга?! – раздался её взволнованный голос.
– Это я, Марисоль! Ответь мне, пожалуйста, Веро! Это же я! Я здесь, с тобой! Зову тебя! Ответь на мой Зов! – продолжила она свой эмоциональный выплеск, поднявшись и бесцеремонно, если не сказать грубо, оттолкнув присевшую у лежащей ворожеи девочку лет девяти.
Ребёнок, ничего не говоря, отошла на пару метров от грубиянки и около минуты молча наблюдала за происходящим.
Веро наконец пошевелилась и открыла глаза. Марисоль тут же заботливо помогла ей приподняться.
– Ты сумела к нему подобраться?
– Там всё не так просто! Он снова умудрился избежать…
– Ты хотя бы его видела?! Смогла узнать?!
– Нет, его неожиданно хорошо охраняют… но есть одна зацепка…
– Понятно… помоги мне встать.
В этот момент наблюдавшая за происходящим со стороны девочка с большим чёрным зонтом вдруг развернулась и стала решительно удаляться в сторону ближайшей пешеходной дорожки.
– А ну стоять, ты! – раздался ей вдогонку повелительный голос Марисоль, – вернулась сюда быстро, малявка!
– Почему Вы так со мной говорите? – остановившись, с искренним любопытством поинтересовалась девочка. – Разве я причинил зло кому-либо из вас? По-моему, я, напротив, одну из вас только что спас от вполне заслуженной экзекуции.
– Кто это? – спросила властно Веро, ещё покачиваясь на неуверенно стоящих ногах, но уже пытаясь вернуть себе контроль над происходящим и находящимися вокруг.
– Не знаю! Она держала тебя за левую руку, когда я пришла сюда, – ответила Марисоль.
– Надо её выпотрошить… вывернуть наизнанку… всё, что знает… любой ценой… не дай ей уйти, – пробормотала девушка, начав странный для непосвящённого взора ритуал: она стала поочерёдно прикладывать разные пальцы то левой, то правой руки к одной ей известным точкам на поверхности своей головы, каждый раз будто прислушиваясь к внутренним ощущениям.
– Сейчас я всё сделаю, Веро! Эй ты, подошла ко мне! – властным голосом произнесла обладательница необычайно красивого имени45 в адрес невозмутимо и даже, похоже, с некоторой долей сарказма ожидающей дальнейшего развития ситуации девочки, стоящей, опершись на зонт, как на трость.
– Я вынужден повторить свой вопрос: почему Вы, Марисоль, позволяете себе говорить со мной подобным образом? – прозвучало всё ещё ровным, но уже с привкусом весенней грозы и озона детским голосом.
Помните этот почти неслышимый человеческому уху, но оглушительный в кармическом поле судьбоносности звук приводимого в готовность свершить нечто необратимое ударного механизма в кремнёвом дуэльном пистолете? «В гранёный ствол уходят пули и щёлкнул в первый раз курок» (А. С. Пушкин).
– Ах, ты… на тебя что, ещё не действует?!
– Вы правы, юная леди. – укоризненно вздохнув, произнёс ребёнок тоном умудрённого опытом немолодого человека, только что принявшего пусть неприятное, но необходимое решение, – на меня, увы, не действует…
– А ну подчинись моей воле! – заметно напрягшись, произнесла Марисоль. При этом её лицо стало красным и от неё ощутимо полыхнуло невидимым жаром, будто она только что вышла из Дома горячих камней – древней ацтекской бани Темескаль.
Видеть то, что последовало за этим, умеют очень немногие. Не вооружённому должным образом изготовленным и инициированным хрустальным шаром или хотя бы призмой Малафеева – Порро взгляду большинства из нас с вами, мои терпеливые читатели, подобное обычно остаётся недоступным.
Из головы Марисоль проклюнулись бледные извивающиеся ростки. Они чем–то напоминали те, что появляются из зёрен пшеницы, заботливо помещённых в блюдце с тёплой водой любительницей находить в женских журналах рецепты помолодеть чудесным образом.
Затем эти ростки превратились в начавшие розоветь нити неведомой непосвящённому энергии. Из последних стал ткаться, подчиняясь монотонному тихому речитативу прикрывшей веки и раскачивающейся в тон своему пению девушки, полупрозрачно-розовый мерцающий шар.
– Зря вы так… эмм… поспешно… – со слышимой в голосе укоризной попыталась остановить это действо девочка.