Страница 4 из 7
После отдыха, отлежавшись, старик продолжил свои бесконечные истории. Зуеву подумалось, что если бы даже в госпитале не оказалось такой, на удивление, приличной библиотеки, информационный голод ему бы никак не грозил.
В палате размеренно звучал скрипящий голос Кузьмича, напоминающий своим тембром шаги по снегу:
– По сталинскому приказу солдат СССР отправили улаживать вооруженный конфликт между Северной и Южной Кореей. Официально в войне СССР не принимала участие. Но государство финансировало Северную Корею и поставляло в Китай самолеты и другое оружие. Со стороны Юга в войне принимали участие Южная Корея, США, Великобритания и около двадцати стран в составе миротворческих сил ООН.
Я прибыл в Корею в начале 1952 года, когда война была в самом разгаре. Служил водителем. Возил наше руководство. Бывали и корейские командиры в кабине. Чаще мы обслуживали нашу авиацию. Солдаты СССР были одеты в одежду китайской армии, с документами, но без фотографий. В период моего пребывания территория Северной Кореи превратилась в руины. Дороги разбиты. Проблемы с водой, питанием и медицинским обеспечением. Как результат, высокая смертность гражданского населения. При налётах авиации погибло много китайских и корейских солдат. Поражала многотысячная миграция гражданского населения с Севера на Юг и обратно. Одетые в одинаковую форму, с похожими лицами, внешностью, что приводило в замешательство и самих корейцев. Невозможно было определить, кто наш, а кто их. Потери СССР были незначительные по сравнению с США и солдатами Британского Содружества. Потери коммунистического блока КНДР и КНР были большими. Точную цифру потерь гражданского населения, солдат узнать было невозможно. Всё представлялось под грифом секретности. Это я узнал через тридцать лет, роясь в архивах. Каждая из противоборствующих сторон приписывала себе военные победы и уменьшала число погибших. Такие реалии войн!
Только через много лет отдельные графы военных тайн были рассекречены. Тогда и увидел громадные цифры потерь, доходящие до сотни тысяч. Мне повезло. Был только ранен. Перед этим мне присвоили Орден Почёта, высокую правительственную награду Северной Кореи. Помогал членам правительства Кореи попасть на территорию Китая. Военное время – опасное время! Всё обошлось – и ладно! В военные годы героизм воспринимался, как обычная работа. Немного обидно, что сегодня события тех лет преданы забвению…
– Эхе-хе-хе, товарищи партейцы! – А это был любимый риторический вопрос Кузмича. – Где же ваше обещанное наступление всемирного Коммунизма?
В один из дней в госпиталь прибыли телевизионщики. Медицинский персонал возбужденно сновал по коридору. Лечащий врач появилась в палате, блистая модной прической.
– Красиво выглядите, – сделал ей комплимент Кузмич.
– Спасибо, – устало ответила она. – Как чувствуют себя больные?
– При таком врачебном внимании точно проживу больше ста лет, – убеждённо сказал Кузмич. И пока он взялся задавать вопросы по своему диагнозу и уточнять методику лечения, Зуев открыл книгу.
Сейчас это был роман «По ком звонит колокол» Эрнеста Хемигуэя. Мысли перенесли его в Гавану. Зуеву довелось побывать там в музее писателя, что в усадьбе Винка Вихия. Название переводилось как «дом с видом». Сам дом находился на окраине города в районе Сан-Франсиско-де-Паула. С холма – вид на город и океан. Зуев хорошо запомнил яхту Пилар, на которой писатель рыбачил и занимался своим бессмертным творчеством…
Лечащий врач закончила разговаривать с Кузмичём и с улыбкой посмотрела на Зуева. Он вежливо улыбнулся ей в ответ. Женщине было за сорок. Пояс на белоснежном халате подчеркивал ухоженную фигуру. Регулярное посещение салона красоты явно шло ей во благо. Но всякие ухаживания исключилась сразу и бескомпромиссно – по облику она ярко напомнила ему жену.
– Приглашаем Егора Кузьмича, ветерана войны в Корее, дать интервью киевскому телевидению, – сказала она, направляясь на выход.
Старик засуетился, поднимаясь с кровати.
– Может, лучше пригласить молодого полковника Зуева? – спросил Кузьмич, оглядываясь. – А то он так много читает, что я начинаю за него побаиваться.
– Спрошу у руководителя программы, – ответила врач, закрывая дверь.
Некоторое время было слышно, как они шли по коридору переговариваясь, пока не наступила тишина, и Зуев мысленно вернулся в Гавану…
…Тогда он сопровождал генерал-лейтенанта, представителя Министерства обороны, с полномочиями к правительству Кубы. Им везде незримо сопутствовала кубинская охрана. Запомнился любимый бар старины Хэма «Флоридита». Бронзовый памятник стоял в том углу, откуда Хемингуэй заказывал себе выпивку. Они дегустировали у стойки бара коктейль «Мохито» (по кубински «комар») и слушали от официанта историю создания и установки памятника в перемешку с тонкостями приготовления коктейля.
– Чарующее созвездие лимона, мяты, кубинского рома и льда даёт посетителям представление о вкусах писателя, – напевно говорил на испанском официант.
Зуев переводил генералу сказанное. Генерал не владел испанским, но в совершенстве знал английский и числился классным специалистом по внешней разведке. Он напоминал экранного Штирлица, но с задатками профессионального бабника. После третьей рюмки он как-то заверял Зуева, что никогда не состоял в лиге шпионов. Генерал смеялся так заразительно, что всегда невольно вызывал улыбку у всех присутствующих. Зуев знал его уже несколько месяцев. Генерал произнёс тост в честь папы Хэми в бронзовом величии и возвестил:
– Пора отужинать, Андре, и прочувствовать букет классического кубинского коктейля «Дайкири». Мы обязаны знать, как страдал на кубинской чужбине Нобелевский лауреат.
На Кубе генерал чувствовал себя свободно. Из знакомых Зуева редко кому удавалось сохранять в душе такое спокойствие и жизнерадостность. Возможно, это было следствием пережитых страданий или многочисленных военных передряг, но генерал часто повторял: – Перед атакой наслаждайся жизнью!
Заказав жареные пирожки с мясной начинкой и курицу с рисом, он вдруг посетовал:
– Будучи молодым офицером, я принимал участие в Карибском кризисе. Славное было время! Мы тогда интриговали янки нашими ракетами. Большим шутником был Никита Сергеевич Хрущев, ему бы в покер играть. Любил рисковать! Это пустяки, что за все ошибки отвечал народ!.. Да…Хотел бы я побеседовать с Эрнестом Хемингуэем… К тому времени мне удалось прочесть на английском многое из его творчества. Но не судьба – ушёл из жизни, не дождавшись прибытия нашего контингента на Кубу.
Они наблюдали, как официант разминал веточку мяты с сахаром в стакане. Сок лайма выжимал руками. Затем наполнил стакан толченым льдом и налил ром. После чего начал красочно двигать руками, перемешивая содержимое до тех пор, пока стакан не запотел. Затем до верха долил содовой и украсил веточкой мяты.
– Дайкири готов! – величественно произнес официант и вставил соломинки в стаканы. Посетители бара встретили рождение напитка аплодисментами. Еда была превосходная, как и настроение. Генерал заказал дополнительно по пятьдесят грамм кубинского рома Havana Cyba:
– Папа Хэми очень ценил этот напиток, мы же употребим его только с лечебно-профилактической целью. Дезинфекция кишечного тракта в тропиках – это святое!
Провозгласили привычно «Viva Cyba!» да и поехали себе в гостиницу в сопровождении кубинской охраны…
Зуев вздохнул, понимая, что сосредоточиться на чтении не удаётся.
– В последние годы жизни Хемингуэя мучили головные боли, может быть, поэтому он выбирал одиночество? – думалось ему. – Писатель ненавидел войну и её зачинщиков, а его герои никогда не сдавались – это ли не пример для подражания?
Читать перехотелось. Вместо этого пришло неудержимое желание поднять тост за папу Хэми.
Когда он прибыл ко времени проведения процедур, возникший рядом телевизионный оператор тут же попросил его стать рядом с героем репортажа Кузьмичём. Съемки прошли быстро. Оздоровительные процедуры длились положенное по штатному расписанию время.