Страница 3 из 20
– Agreed! – с восторгом одобрения воскликнул тот…
***
Ничто так не сближает мужчин, как ночь, проведенная с одной женщиной, особенно если они берут ее одновременно.
У Самолетова так часто бывало: человек, с которым они с первого взгляда не нравились друг другу, потом завязывал с ним крепкую многолетнюю дружбу.
Юлик и в самом деле оказался неплохим парнем. Как он сам рассказывал, он происходил из бедной русско-еврейской семьи эмигрантов, и у него в жизни было только два пути: либо, как его отец, всю жизнь ходить в наемных работниках, пускай даже и высокооплачиваемых, либо самому заработать достаточно денег для обеспечения себя и своей будущей семьи.
За этим Юлик, собственно, и приехал в Россию, имея начальный капитал, который он заработал, еще учась в университете. В то время как его друзья наслаждались прелестями студенческой жизни с бесконечными вечеринками и любовными похождениями, Юлик купил газонокосилку и стал косить траву по объявлению.
– Я тогда учился и работал одновременно, – рассказывал он Самолетову в приступах откровенности, которые с ним случались достаточно часто. – Я шел за своею слабосильной газонокосилкой и плакал: мне надо было в университет, а я должен был скосить еще два акра…
Вскоре он купил вторую газонокосилку, гораздо мощнее, и фургон для перевозки. Год спустя он перестал косить сам, нанял работников, закупил десяток газонокосилок и открыл собственную фирму.
К концу обучения он подъезжал к университету на собственном восьмицилиндровом «Мустанге» в обществе красивой мулатки, в то время как другие студенты, весело, но бестолково проведшие годы обучения, провожали его завистливыми взглядами.
Побывав в девяносто втором году на родине в Ленинграде, он вернулся в Америку, встал на колени перед отцом и матерью и поцеловал им руки в благодарность за то, что много лет назад они вывезли его из России.
Однако страна, на чьих обширных просторах он родился, успела чем-то запасть ему в душу.
Случилось так, что Юлик, взяв лучшее от обеих культур, мог приспособиться к любым условиям и одновременно быть устойчивым к любым неприятностям и неудачам.
После ночной вылазки на Тверскую Юлика как подменили, он оказался настоящим авантюристом, освоение местных порядков пошло у него с поражающей всякое воображение скоростью. Если раньше, сбитый с толку страшными сказками, которые рассказывают о России западные средства массовой информации, он боялся выходить на улицу в темное время суток, то теперь почти каждую ночь он заявлялся домой в четыре часа утра, еле попадая ключом в дверь да еще таща за собою какое-нибудь юное и непритязательное создание с большими невинно хлопающими глазами.
Когда Самолетов поинтересовался, откуда Юлик их берет в таком количестве, тот, одарив его сверкающим оскалом своих зубов, рассказал о гениально простом способе.
Заметив на улице, в метро или кафе понравившуюся девушку, он подходил к ней и с сильным американским акцентом просил объяснить, как куда-нибудь добраться.
Это работало практически безотказно. Девушка не только рассказывала, как это сделать, но и доводила его до места. Мало того, завороженная приветливым иностранцем, она легко соглашалась на свидание вечером, которое обычно заканчивалось уже известным образом. Вообще-то в обычной ситуации английский акцент Юлика не сильно резал ухо – например, склонения и спряжения он не путал никогда, в этом смысле он был абсолютно двуязычен – но, когда Никита спрашивал его, на каком языке он думает, на английском или на русском, Юлик ухмылялся и отвечал: «На американском».
Простодушие Юлика, касалось ли это бизнеса или отношений с девушками, импонировало Самолетову, как пример здорового цинизма, в котором скрывалась большая жизненная сила. Он не комплексовал по пустякам и заражал своим пофигизмом других, отчего женщины легко прощали ему измену, а мужчины – предательство.
Апофеозом его панибратского отношения к любым проявлениям жизни стала фраза, как-то брошенная утром за завтраком:
– Сегодня я хочу сходить в церковь, – неожиданно заявил он, прихлебывая чай из блюдечка, чему научился где-то в гостях.
– Зачем это? – искренне удивился Никита.
– Хочу купить там лампадку – под нею здорово трахаться…
Проза Семейной Жизни
Одним осенним вечером, когда Никита после ужина смотрел с женой кино по телевизору, раздался звонок телефона. Он первым подошел к трубке и, к своему удивлению, услышал бодрый голос Юлика, который уже давно жил самостоятельно в съемной квартире на Покровском бульваре и звонил редко, занятый с головой своими таблетками, а больше бесконечными любовными похождениями.
Америкос, как это всегда у него бывало, без лишних церемоний, используя жаргонные словечки, которых нахватался у местных бизнесменов, задал ошарашивающий вопрос:
– Братан, ты поедешь завтра с нами в Питер?
– В Питер? – слегка опешил Никита, ловя на себе взгляд жены с немым вопросом, кто звонит. – С какой целью?
– С целью весело провести время с двумя симпатичными девушками, которые мечтают с тобою познакомиться, особенно одна.
– Это шутка?
– Сейчас эта шутка с тобой поговорит…
– Подожди, подожди, – попробовал остановить его Никита, но было поздно, в трубке наступила небольшая пауза с шорохом предаваемой из рук в руки трубки, а потом он услышал нахальный девичий голосок:
– Привет!
– Здрасьте! – немного обалдело ответил Никита.
– Мы на выходные собираемся в Питер. Вы с нами поедете?
– В выходные? – переспросил Никита, не зная, что ответить.
– Да, мы выезжаем в пятницу вечером, – продолжал нахальный голосок.
– Почему так срочно?
– Что за странный вопрос? – опешила девушка, не понимая, почему он так скован в разговоре. – Нам как раз не хватает четвертого для компании.
– Даже не знаю, что ответить…
– Ха-ха-ха! Тут у меня вырывают трубку… Пока!
Снова послышался шелест передаваемой трубки.
– Братан, соглашайся, – раздался громкий голос Юлика, потом он понизил его до интимного тона, – очень советую, это что-то специальное. И она тобой интересуется. Так ты едешь?
Против такого выкручивания рук устоять было трудно. Со всей серьезностью, на которую он был только способен, играя сильное раздражение, Никита ответил:
– Хорошо, я поеду, но чтобы это было в последний раз!
– Почему последний, ха-ха? Ты что, не можешь говорить? А-а, понимаю. Потом созвонимся, я тебе расскажу, как я с ними познакомился. Это почти детективная история, – у этого американца все истории были детективными. – Короче, я на завтра покупаю билеты на «Красную стрелу», и ждем тебя у поезда в половине двенадцатого.
Никита с преувеличенной злостью бросил трубку.
– Кто звонил? – спросила жена с нескрываемым любопытством.
– Да-а, с работы, начальник, – он беспомощно развел руками. – Совсем обнаглели. Требуют, чтобы в эти выходные я ехал в командировку в Питер. Обещают хорошо заплатить.
– Какие сволочи, – посочувствовала ему жена. – Но делать нечего, деньги нам сейчас очень нужны, ты же знаешь.
– Да, – согласился он, чувствуя себя последним гадом, – делать и правда нечего…
***
Почему мужчина изменяет? Даже если он счастлив в браке, ну пусть не счастлив, а по крайней мере, удовлетворен в нем? И все равно, сложись обстоятельства, делает это походя, как ни в чем не бывало, порою даже, не смыв запаха чужой женщины, укладывается на супружеское ложе. Подлец ли он? Негодяй? Или просто обычный человек, которому не хватает в жизни приключений?
Самолетов никогда не рассматривал себя как обычного человека, да и немалое число талантов не давали ему для этого оснований. Кроме того, он был умен, энергичен, общителен, спортивен, закончил физический факультет московского университета, и самое главное, по его собственному убеждению, имел незаурядные способности к словосложению.
Вот это его последнее обстоятельство и сыграло с ним злую шутку. Если считать себя в чем-то гениальным, то все остальные способности не приносят плодов. Сразу после окончания университета, он вместе с друзьями бросился в пучину частного предпринимательства. Страна, находящаяся в периоде перехода из социализма в капитализм, давала энергичным без чистоплюйства молодым людям прекрасную возможность для первичного накопления капитала. Надо было лишь упереться в каком-нибудь деле, занять свободную нишу (а они в начале 90-х были свободны почти все), да прикрыть глаза на использование не всегда честных методов, включая уход от налогов, граничивший с воровством, и необходимость иметь бандитскую крышу.