Полуночник

Водитель внезапно ударил по тормозам, Алису бросило вперед, и она стукнулась коленками о переднее сиденье. За стеклом замелькали туманные пятна, и двери автобуса с грохотом отворились. На сиденья рядом с дверью хлынули потоки ледяного дождя.

Сухонькая пожилая старушка начала карабкаться по ступенькам, и Алиса прикрыла глаза. Не отвлекайся! «Опрос выявил…»

Пахнуло лавандой, и кто-то потряс ее за плечо.

– Утро доброе, – прокряхтела старушка.

Склонившись над Алисой, она глядела на нее мутными от катаракты глазами.

«Неужели она живая?» – поразилась Алиса. Старуха казалась ей давным-давно вымершей рептилией, которую подняли из чрева земли и для устойчивости набили ватой.

– Не возражаете, если я сяду рядом?

Алиса вежливо улыбнулась. Свободных мест в автобусе было хоть отбавляй, но одиноких пенсионерок всегда тянуло к Алисе как магнитом. Видимо, их привлекало ее лицо – цветущее и розовощекое, уверявшее в целомудрии и добродетели своей владелицы. Но в том, что она более-менее блюла целомудрие, вины Алисы не было – она старалась как могла, но ей не везло. Старушкам она нравилась, а вот мужчинам… Мужчинам – не особенно.

– Разумеется, – отозвалась Алиса. – Я только уберу сумку.

Автобус наконец-то покатил дальше, подняв ввысь стаю сорок и голубей: расправив крылья, они взмыли над Ларкхолл-парком к затянутому облаками небу.

– Какие прелестные создания, не правда ли? – воскликнула старушка, неотрывно следя за полетом птиц и помахивая, словно крылом, костлявой рукой.

Одинокая сорока спикировала на крышу газетного киоска, и сердце Алисы предательски сжалось. Какое зловещее предзнаменование… Быть беде.

– Я знаю, кто вы, – брякнула старушка.

Алиса нахмурилась.

– Я знаю, кто вы, – повторила она.

Повисло неловкое молчание. Не многовато ли экзистенции для утра пятницы?

– Я референт, разбираюсь с жалобами потребителей на обувную компанию, – неловко улыбнулась Алиса.

– Нет, – отрезала пожилая женщина. – Я говорю не о том, чем вы занимаетесь, а о том, кем вы являетесь. Мне известно про птиц.

Алиса окостенела. Птицы? Но почему – птицы? А куда делись вежливые, но ничего не значащие разговоры о дорожных пробках и плохой погоде? Откуда этой старухе знать, что она до смерти боится птиц? Надо бы пресекать подобные разговоры на корню, особенно по утрам.

– Что вы имеете в виду? – медленно произнесла Алиса. – Вам кажется… Кажется, что я не люблю птиц? Верно?

Старушка кивнула и впилась в нее колючим взглядом, видимо восприняв орнитофобию Алисы как личное оскорбление.

– Птицы – невероятные существа, – зазвенел ее тонкий писклявый голосок. – Известно ли вам, что белоголовые орланы – преданные, честные – всю свою жизнь хранят верность одному партнеру? Ну и как после этого ими не восхищаться?

Алиса кисло улыбнулась. Даже у белоголовых орланов есть личная жизнь. Не то что у нее.

– Я… Все это очень интересно, спасибо вам…

– Сильвия, – подсказала старушка.

– Сильвия… Э-э, птицы просто… В том, что касается птиц…

К горлу Алисы подступил комок, и она отвернулась. Именно это и раздражало ее в Лондоне больше всего. Она примирилась с нескончаемыми автомобилями и шумом, примирилась даже с тем, что ее могли случайно прирезать в темном закоулке. Но птицы – другое дело. Птиц она ненавидела всей душой, а Лондон просто кишел ими. Вороны в Тауэре, лебеди в Темзе, голуби – везде и всюду. Пернатые отравили ей детство, и теперь она желала их видеть лишь в одном месте – на своей обеденной тарелке.

Больше они с Сильвией не обмолвились ни словом и всю оставшуюся дорогу, пока струи дождя злобно хлестали по стеклам, просидели молча. На Трафальгарской площади Алиса поднялась и протиснулась мимо попутчицы.

– Простите, дорогуша.

Алиса обернулась: позади, покачиваясь на тонких, как спички, ногах, стояла Сильвия.

– Я тоже выхожу. Не поможете мне спуститься?

Она протянула сухонькую руку, и Алиса, немного подумав, осторожно свела пожилую женщину вниз по ступенькам, прямо под разверзшиеся небесные хляби.

– Благодарю вас, – выдохнула Сильвия, когда автобус исчез из виду. – Не будете ли вы так любезны перевести меня через дорогу?

Алиса беспомощно огляделась. Трафальгарскую площадь она на дух не выносила. И вообще, она собиралась выскочить из автобуса и галопом помчаться на работу – у нее ведь даже зонтика не было.

– Прошу вас, – жалобно протянула старушка.

Алису заела совесть, и она не смогла сказать «нет».

– Да, да, конечно, – отозвалась она и натянуто улыбнулась.

Обхватив Сильвию за талию и жмурясь из-за хлеставшего по глазам дождя, она углядела просвет в веренице мчавшихся машин, рывком перетащила старушку через дорогу и с отвращением врезалась в стаю ворковавших на площади голубей.

Зализанные дождем волосы прилипли к ее лицу. Восхитительно. Боссы придут в восторг от одного ее вида. Предел мечтаний!

– Ну, в общем, хорошего вам дня, – бросила Алиса, собираясь рвануть прочь.

– Одну минуточку. – Сильвия вцепилась ей в руку и вдруг широко распахнула глаза. Алиса покосилась через плечо, но ничего, кроме монументальной колонны Нельсона, не увидела. – Я была с вами не совсем откровенна.

– Слушайте, – смятенно зачастила Алиса, – если речь… ну, я не знаю… о пожертвованиях для Королевского общества защиты птиц или…

– Нет, речь не об этом. Речь о посылке.

Алиса раскрыла рот.

– Простите, вы только что сказали «о посылке»?

Сильвия кивнула.

– Какой посылке? Вы хотите сказать, это вы отправили мне коробку, которую я нашла на крыльце?

– Я.

Алиса нервно хохотнула.

– Но…

– Выслушайте меня, Алиса, – прошептала Сильвия.

– Откуда вы знаете мое имя? – Алиса испуганно сжалась. – Кто вы?

– Некогда объяснять, – прохрипела Сильвия.

Дыхание ее сбилось, стало судорожным и прерывистым, морщинистая кожа посерела и почти слилась цветом с асфальтом.

– Я оставила коробку на случай, если бы мне не удалось повидаться сегодня с вами, – вымученно улыбнулась старушка. – Но я хотела встретиться с вами, хотела увериться, что вы – именно та, кого я искала.

– Для чего вы меня искали? – удивилась Алиса.

Улыбка завяла на губах Сильвии, старушка покачнулась, шаркнула каблуками по асфальту, распугав голубей, и тихонько застонала. Колени ее подогнулись, и она обмякла на руках стремительно подскочившей Алисы.

– Черт! Сильвия!

С трудом удерживая на весу такую хрупкую, казалось бы, Сильвию, Алиса озиралась, кидая отчаянные взгляды на спешивших мимо прохожих.

– Помогите! – истошно закричала она. – Вызовите «Скорую»!

Веки старушки затрепетали. Глубоко и шумно вздохнув, она слепо нашарила ворот Алисиного пальто и потянула к себе.

– Птицы… – прошептала она. – Не гони их…

– Что? – воскликнула Алиса. – Да нет же, Сильвия, не о том…

– Кроули… Кроули придет за тобой, Алиса. Тебе грозит… опасность. Стоит мне уйти… и ты останешься без защиты.

– Тише, тише, – успокаивала ее Алиса, – все хорошо. Молчите.

Боковым зрением Алиса уловила какое-то движение. Перескакивая через ступеньки Национальной галереи, к ней сломя голову спешил охранник. За ним бежали две канареечно-желтые фигуры. Санитары.

Блестящие дождевые капли скатывались по щекам Сильвии, собираясь в лужицу в надключичной ямке.

– К нам идут, – дрожащим голосом произнесла Алиса. – Вас отвезут в больницу. Все будет хорошо. Только держитесь.

Глаза Сильвии раскрылись, и она вперила в Алису безумный взгляд.

– Алиса! Открой коробку! – выдохнула она, последний раз глотнула воздуха и безжизненно повисла на руках девушки. Брови ее разошлись, лоб разгладился.

А мир… изменился. В воздухе, над площадью разлились тишина и умиротворение. Голуби, что наводняли Трафальгарскую площадь и еще секунду назад хлопали крыльями и клевали зерно, застыли, словно отдавая дань уважения почившей старушке. Наваждение длилось краткий, как дыхание, миг, а затем все вернулось на круги своя. Шум, гам, суета вновь наполнили город, и птицы – все, от мала до велика, – взмыли над колонной Нельсона колыхающейся грозной тучей крыльев, перьев и лап.