Полуночник

Потягивая горячий чай, Алиса начала внутренне закипать.

– Кроули отыскал птицелова? – изумился Джуд и простодушно уставился на Алису. – Ну и где же он тебя откопал?

– В Лондоне. В том, другом.

Джуд просиял и подкатился к ней поближе.

– У меня есть коллекция фотографий с послевоенным Лондоном, – горячо зашептал он. – Можно я как-нибудь покажу их тебе? Наверное, город с тех пор изменился до неузнаваемости?

– Ты там никогда не был?

Он помотал головой.

– Только тебе, Джуд, – хмыкнула Саша, – лондонцы интереснее птицеловов.

Джуд не удержался и снова зевнул. Сжав руками кружку, он наклонился вперед и посмотрел на Алису добрыми голубыми глазами. Бронзовое лицо его было нескладным и худощавым, на подбородке пробивалась редкая щетина. Непослушный вихор упал ему на лоб, и Джуд откинул его ладонью, пригладив черные волосы.

Ну она и влипла. Не сосед, а вылитый Джеймс Дин годов этак пятидесятых. Та же белая футболка и наверняка та же кожаная куртка, припрятанная где-нибудь в шкафу.

– Здесь все без ума от птицеловов, потому что они необыкновенно редки, – пояснил Джуд. – Все хотят знать, что же они видят.

Он улыбнулся, и Алиса залилась краской стыда, вспомнив, что забыла причесаться.

Он задержал на ней взгляд немного дольше, чем того требовали приличия, и сладко зевнул, даже не пытаясь прикрыться.

– Прошу прощения, но у меня глаза слипаются. Пора на боковую. Спокойной ночи.

– День на дворе! – хмыкнула Саша.

– Только не для меня.

Джуд покатил к выходу. Послышалось металлическое «дзинь!», и его коляска остановилась, наткнувшись на ведро, в которое тонкой, но непрерывной струйкой с потолка стекала вода.

– Надо подлатать трубу? – спросил Джуд.

– Обождет, – отмахнулась Саша. – Иди вначале поспи.

Алиса посмотрела вверх. На оштукатуренном потолке, пестревшем желтыми кляксами подсохших протечек, расплывалось мокрое пятно. Похоже, трубы здесь протекали с завидной регулярностью.

– Алиса, был несказанно рад с тобой познакомиться, – сказал Джуд.

Алиса помахала ему на прощание, он развернулся и направился к двери с номером 1а.

– Знаешь, ночную сорочку, как у тебя, я уже где-то видела, – хихикнула Саша, скорбным взглядом окидывая ее наряд. – На одной старушке из фильма. «Титаник» называется. У тебя есть во что переодеться?

– Нет.

– Ну, если поторопишься, подброшу тебя по дороге на работу до моего любимого магазинчика. А пока можешь накинуть что-нибудь из моего.

– У меня денег нет.

– Кроули вернется с минуты на минуту. Может, он что-нибудь для тебя придумает…

На полу кухни растеклась лужица воды, и Саша словно одеревенела. Алиса взглянула на потолок.

– А где…

Слова застряли у нее в горле, когда из щелей между половицами забил фонтанчик воды. Возможно ли, чтобы протекал… пол? Забрызгав стену и ножки стола, фонтанчик утихомирился и небольшим прудиком разлился возле щелей. Алиса озадаченно смотрела, как вода, прибывая, омывала пол. Она лилась мощным потоком, и Алиса поджала под себя ноги, чтобы не замочить тапочки.

– Чертовы трубы, – процедила Саша и кинулась в коридор.

– Джуд!

Из-под половиц вырвалась струя воды и, будто свихнувшийся садовый шланг, заметалась по кухне. Зазевавшаяся Алиса не успела увернуться, и струя, окатив ее с головой, ударила ей прямо в грудь. Мгновенно вымокшая, как котенок, Алиса затряслась от холода.

– Когда ты сказала, что я выгляжу, будто старушка из «Титаника», – заклацала она зубами в спину Саше, – я и представить себе не могла, как близко ты окажешься к истине.

Грохот в коридоре возвестил появление Джуда. Всемирный кухонный потоп нисколько его не смутил.

– Вам придется поднять половицы, – только и сказал он, затем простер руку и резко вскинул вверх пальцы.

Что-то зажужжало, послышались мягкие хлопки, гвозди в половицах, между которых сочилась вода, пришли в движение, зашатались и… воспарили. Джуд снова шевельнул пальцами, и дюжина ржавых и погнутых гвоздей пролетела через кухню и осела в его распахнутой ладони.

– Половицы, – напомнил он.

Саша, с глазами полными страха, отчаянно затрясла головой, нащупала свисавший с шеи кулон и вцепилась в него мертвой хваткой. Джуд вопросительно посмотрел на застывшую с открытым ртом Алису. Эти гвозди… Они пронеслись через всю кухню, словно повинуясь Джуду. «Должно быть, магнит, – быстро сообразила она. – Наверняка он использовал для этого сильный магнит…»

– Алиса, ты сможешь поднять половицы? – спросил он, вторгаясь в ее мысли.

Оставив тапочки на стуле, Алиса по щиколотки погрузилась в ледяную воду. Два дюйма студеной воды – это вам не шутка. Добравшись до оставшихся без гвоздей половиц, она подняла их, и в кухонном полу образовалась зияющая брешь, сквозь которую виднелась толстенная металлическая труба с дырой размером в кулак, изрыгавшая мутную воду.

Алиса покосилась на застывшую как изваяние Сашу. Воды прибыло уже на три дюйма. Да что такое с Сашей? Чего она так боится?

Из дыры в трубе, прямо в лицо Саше, вырвалась струя грязной воды, и девушка в ужасе отшатнулась.

– Так, пора убираться отсюда, – сказала Алиса, дошлепала до соседки, схватила ее за руку и потащила к двери.

Джуд склонился над брешью.

Очередная порция воды обрушилась на стол, и Алиса замешкалась. Перо Сильвии. Ее перо… Тяжело вздохнув, она побрела назад, смахнула перо, пока его не смыло водой, затем, рассекая волны, вернулась к Саше, сгребла ее в охапку и выволокла на улицу.

На тротуаре перед домом они сделали передышку. Промокшая и замерзшая Алиса снова предстала в неглиже перед всем городом. Похоже, у нее появился собственный неповторимый стиль. Сквозь распахнутую настежь входную дверь она видела, как вода, просочившись из кухни, ручейками струилась по коридору.

– Обидно, если клетчатый ковер не переживет подобного разлива, – усмехнулась она.

Саша не ответила, и Алиса, подобравшись к окну, заглянула в кухню поглядеть на Джуда. Джуд некоторое время рассматривал изломанные колючие гвозди у себя на ладони, а затем, размахнувшись другой рукой, прихлопнул их и растер в прах. Алиса остолбенела, но Джуд, казалось, знал свое дело. Из груды железных гвоздей он, будто из теста, слепил колобок, раскатал его в круг и швырнул в поврежденную трубу, изрыгавшую воду и пар. Круг накрыл дыру, рваные металлические края стянулись в незаметный шов, и течь прекратилась.

Алиса оторопела. Кто эти люди? Она повернулась к Саше и задохнулась от волнения – птицы! Птицы вернулись. Первым ее побуждением было сорваться с места и унести ноги подобру-поздорову, но она взяла себя в руки и осталась. Хватит бегать, набегалась. Глубоко вздохнув, она подняла глаза на Сашу…

Сашин козодой-полуночник разглядывал хозяйку черными бисеринами глаз. Он сидел у нее на плече, то сжимая, то разжимая коготки на лапах. Саша ничего не чувствовала: дрожа всем телом, она привалилась к стене и засунула руки в карманы.

Полуночник казался взволнованным: он вертел головой, распускал хвост и топорщил перья. Но топорщилась, словно бунтуя, только часть его серо-бурого невзрачного оперения, остальная часть лежала спокойно.

Между Сашиным запястьем и птичьей лапкой тянулась тоненькая серебристая полоска – неосязаемая и почти прозрачная, хрупкая и эфемерная, как игра тени и света. Что это? Раньше она ничего подобного в своих «птичьих фантазиях» не видела.

Суетливый полуночник повернулся к Алисе, и она в каком-то бессознательном порыве протянула руку и погладила его по мягкой пушистой голове. «Это и называется – взглянуть в лицо своим страхам», – мрачно подумала она.

Полуночник вздрогнул. Черные лужицы глаз, зеркальные, как озерная гладь, приковали к себе взгляд Алисы. Серебристая полоска замерцала, запульсировала, вокруг головы птицы разгорелось сияние, и Алиса поняла, что тонет в глазах полуночника, погружается в них, словно в чернильно-черное озеро… омут.