Страница 1 из 19

Пробуждение

Фишер Рэна

Рэна Фишер

Пробуждение

Для Сары, Патрика и Маркуса, которые удивляют меня своими талантами каждый день

Rena Fischer

Chosen: Das Erwachen

Verlag GmbH, Stuttgart

Осколок

– Запиши это, – говорит он, – и тогда мы начнем сначала.

Мы.

Пальцы дрожат, когда пробегают по коже тетради. Материал такой же хрупкий и темный, как моя история. Я сидела перед ним целый час и даже не успела открыть блокнот.

Открываю и вижу кремовую страницу.

Пусто.

Нет, не совсем. Что-то скрывается посередине, спрятанное между бумажными волокнами. Знак воды. Я поднимаю книгу и держу ее напротив окна. Крылья ворона трепещут, как мое сердце, и я внезапно вспоминаю, где впервые увидела его.

Огонь, воздух, вода.

Я закрываю глаза.

Перьевая ручка лежит в руке, по бумаге текут синие чернила.

Никогда.

Ты никогда не любил меня бескорыстно.

Иначе ты не мог убить ее.

Моего брата-ворона. Моего отца.

Когда ты вернешься, не жди, что я прощу тебя. Слишком много осколков моего сердца лежит у твоих ног. Слишком много.

Я буду сметать их с твоего пути.

Пока мои пальцы не закровоточат.

И тогда я освобожусь.

Часть 1

Обломки

Поэтому я лежал так, как было предсказано.

И темные рыбы двигалась тихо

Туда и обратно в ногах и головах.

И черные водоросли оплетали

Мою могилу.

И сознание замерло.

Эйдан

Беготня

Темно. Левый бок покалывает, и ледяной воздух проникает в легкие. Я слышу крики, но слова не долетают до меня.

– Ты должен бежать! – Это стучит в моей голове. – Беги!

Ноги несут меня машинально. Они знают дорогу. Ветер хлещет меня по лицу, и я щурюсь, глаза слезятся, я бегу к деревьям. Надо мной раздается громыхание, и разноцветные огни танцуют на камнях. Что-то кружит гравий передо мной, он бьется в штанины, и дребезжащий шум становится все громче и громче. Но я не смотрю вверх. Это заняло бы у меня слишком много времени. По крайней мере, несколько десятых долей секунды. Мои шаги становятся длиннее, и боль в подергивающихся мышцах медленно приглушается.

Ворота возвышаются передо мной. Черные столбы поднимаются к небу, а над ними, притаившись, сидят две птицы. Это кажется мне знакомым, но когда я хочу сосредоточиться, все исчезает. Странно.

Без разницы. Я знаю, что должен бежать. Вот что имеет значение.

Но у ворот есть люди. Они держат оружие и не пропустят меня. Я смотрю налево, за кусты. Стена высокая. Пытаюсь подняться наверх, цепляясь за небольшую щель между двумя кирпичами. Когда я соскальзываю, ноготь указательного пальца ломается, течет кровь. Черт!

Я пробую еще раз, на этот раз в другом месте. Но ничего не выходит.

– Подожди, я тебе помогу!

Сердце колотится, когда я медленно оборачиваюсь. Передо мной молодой человек в черной одежде. Его нос и верхняя губа опухли. Подо ртом запеклась кровь. Я делаю шаг назад. Он медленно поднимает руки и улыбается. Его зубы тоже в крови.

– Только спокойно! Парень, ты выглядишь так, будто пришел прямо из ада, – говорит он.

У меня на языке вертится, что он должен сначала посмотреть в зеркало, но, когда я вижу автомат за его поясом, предпочитаю держать рот на замке. Незнакомец неторопливо подходит ко мне и останавливается у стены. Он складывает руки и выпрямляется, поднимает на меня пристальный взгляд.

– Поторопись!

Я становлюсь левой ногой на его руки и держусь за плечи. Он издает стон, когда я поднимаюсь. Пальцы впиваются в стену, но тыльная сторона руки царапается о колючую проволоку сверху. Стискиваю зубы и сжимаю руки. Проволока входит глубже под кожу, и я чувствую теплую кровь, текущую по липким пальцам. Опираюсь о стену правым коленом, вытягиваю левую ногу и распрямляюсь.

Осторожно перелезаю через проволоку.

Черт, здесь высоко!

Прежде чем прыгнуть, я снова оборачиваюсь.

Его лицо бледное, а кровавая улыбка довольно жуткая. Он поднимает руку и указывает пальцем вверх.

– Не попадись!

– Ясно! – говорю я, и понятия не имею, кто хочет меня поймать или кто он.

Я приседаю и прыгаю. Замерзшая земля приближается, и можно думать только об одном:

Ты должен бежать!

Вина и стыд

Один год.

Столько времени это будет тянуться, пока они объявят моего отца мертвым.

Я сижу вместе с Фарраном и Каллаханом в комнате, где сломала проектор во время вступительных испытаний в Sensus Corvi. Мне кажется, что это произошло много лет назад, но прошло всего несколько месяцев. Офис Фаррана – одна из наиболее разрушенных частей интерната. Вот почему он временно обустроился здесь, вдали от шума, дрелей, молотков, плиткорезов и другого оборудования на верхних этажах, которое шумит целый день.

– Поскольку тело Якоба не может быть найдено, он считается без вести пропавшим. В этом случае наши показания полиции не помогут. По закону свидетельство о смерти должно быть подано в Верховный суд, и, как известно, судебные мельницы работают медленно, – пояснил директор школы, когда я не откликнулась.

Его серо-голубые глаза пристально смотрят на меня.

Чего он ожидает? Мой отец мертв. Я тоже это знаю, без подтверждения судьи. Ни один человек не пережил бы падения с этой высоты. Я смотрю на свои трясущиеся руки.

– Почему это так срочно?

– Потому что иначе у тебя в кармане будет подтверждение об окончании Sensus Corvi через семь лет, пока ты не сможешь добраться до наследия, – вмешивается Каллахан, – это срок, который обычно пережидают в подобных случаях. Благодари своих друзей.

Мне не нужно погружаться в него, чтобы почувствовать ненависть. Раскаленные острые иглы пронзают мою кожу. Уже более двух недель ближайший союзник Фаррана, полиция и армии воронов суетливо ищут его пропавшего сына. Безрезультатно. Его фото разместили даже на пакетах с молоком. Но Эйдан так же не появлялся, как и тело моего отца. Конечно, виной всему я. По крайней мере, в глазах Каллахана.

– Джеймс, прекрати, – сурово говорит Фарран, наклоняясь вперед и протягивая руку. Я вздрагиваю.

Снова это странное чувство. Как будто мои эмоции ошибочны. Все во мне немеет. Я задерживаю дыхание и концентрируюсь на его взгляде. Металлический блеск радужной оболочки смягчается сиянием, таким же теплым, как его рука, но мне холодно, я трясусь так сильно, что мои губы дрожат. Его левое веко немного подергивается, и он внезапно отпускает меня.

Неуверенно выдыхаю.

Я не слышала ни одного упрека от него с той ужасной ночи. Без лишних слов он оставил меня в одноместной комнате в школе-интернате и привез вещи из дома. Я не покидала территорию воронов с кануна Нового года.

Я точно еще помню его слова, когда стояла с Патриком, Коннором и Джаредом перед мощными коваными воротами школы, чтобы свергнуть Фаррана и освободить подругу Лиц: ты поцелуешь меня в левую щеку в качестве приветствия, Эмма Макэнгус?

Но смерть Якоба смыла его озлобленность после моего предательства.

– Фион и я будем выступать в качестве свидетелей и описывать его смерть как можно более детально. Однако они могут попросить тебя быть свидетельницей. Надеюсь, ты понимаешь, что Эйдана нельзя упоминать. Особенно его дар, с помощью которого он разбил окно. Монтгомери выстрелил в окно из вертолета, и твой отец ринулся в драку. Затем они забрали тело. Так что это официальная версия.