Страница 5 из 10
Впрочем, он не собирался сразу опускать руки. Вместо этого после чая он снова вытер все на кухне, протер баночки с крупами и направился на осмотр своей коллекции. Серьезную уборку и чистку экспонатов он проводил по пятницам, когда успевал прийти в себя после приема врача и тем не менее хотел побаловать себя за то, что не перестает посещать это безнадежное место – клинику. Но сейчас он расстроен, и не будет ничего ужасного, если он просто посмотрит на них. Это его успокаивало.
Коллекция разрослась до целого музея и занимала три смежные комнаты. А с учетом своих амбиций Берт был уверен, что придется переоборудовать под нужды его экспонатов и мансарду. Все равно ею никто не пользовался. Берт не только жил один, он не особо располагал к общению родственников, близких друзей у него не было, так что его можно было назвать настоящим затворником. Когда-то этот особняк построили бабка с дедом для большой дружной семьи, но это было давно, на заре создания Города.
История семьи Берта сохранила много упоминаний этого события. Ведь не просто так руководители самых крупных стран объединились в обсуждении этого амбициозного проекта. Вообще, сам факт, что они сумели о чем-то договориться, тогда был удивителен.
С тех прошло достаточно времени, чтобы каждая мало-мальски крупная страна пыталась присвоить себе первенство в этой идее. Приводились какие-то электронные письма, пыльные драные блокноты и даже книги писателей-фантастов той или иной страны как возможный источник той мысли, что нашла такое грандиозное воплощение. Далеким от политики людям это было неважно. Как неинтересно им было и то, сколько сложностей было с выбором материка для строительства Города. Только самые начитанные знали, что Африка была выбрана не случайно. И как колыбель человечества: среди основателей Города большинство было на стороне теории Дарвина, и как наименее подходящее для жизни в то же самое время. Снабдить Город всеми коммуникациями, пресной водой и по самым новейшим технологиям контролировать в нем климат – за это брались все крупные страны разом. Так решалось сразу несколько задач, и это примирило даже сверхдержавы. Правда, лишь в вопросе строительства Города, и только.
В Городе не должно было остаться места для всего того, что владело людьми столько столетий. Голод, безработица, преступность, продажность чиновников – все это предполагалось оставлять за стенами этого детища будущего.
Построить Город оказалось куда легче, чем решить, как он будет жить и функционировать. Проще всего было сделать его таким, каким он задумывался, сразу. Не пускать в него больных, опасных, продажных и просто дураков. Но тогда по всему выходило, что Город стал бы лишь для избранных, а ведь город равных возможностей никак не мог быть таким. Так вместо полицейских и врачей появились соцработники, вместо домов престарелых и приютов – дома отдыха по интересам. И пусть называли их по старинке приютами и домами престарелых, администрация Города была уверена, что это со временем исчезнет. Те же, кто строил этот Город, и стали его первыми жителями. Разные по национальности, характеру и с разными вкусами, они создавали Город таким же причудливым, совмещающим в себе в жутковатый и завораживающий микс всех архитектурных идей, каковые когда-либо находили отклик в душе жителей мира. Да, можно было не верить в реальный путь Города, но в него сам не верить было нельзя: он выглядел именно так, каким его видели в самых смелых мечтах его основатели. И практически каждый мечтал попасть в него хотя бы на время, не говоря уж о том, чтобы стать полноправным жителем.
Но вот в чем была заковыка. Официально считалось, что попасть в Город довольно просто. Требовалось или иметь профессию, нужную жителям города, или же вложить определенную сумму в его развитие. Правда, это не всегда давало возможность поселиться совсем уж в любом районе. Чаще всего новые жители оказывались на постоянно расширяющихся границах Города, и это всего лишь означало, что через несколько лет они будут почти в центре, – Город разрастался семимильными шагами. По самым смелым прикидкам выходило, что рано или поздно весь мир станет Городом. Весь мир навсегда избавится от преступности, голода, страданий и болезней.
Эти грандиозные планы мало интересовали Берта, который уже родился в Городе. Его бабка с дедом познакомились на строительстве, и свой дом они отстроили вместе с заделом на будущую большую семью. Так и вышло в общем-то. Точнее, так было тогда. В самом начале.
Берт исправно раз в месяц освежал краску на ограде вокруг могил деда с бабкой и матери с отцом, ничуть не жалея, что никто из многочисленного когда-то семейства не живет рядом, чтобы помогать ему. Кружевные прутья привычно покрывались бронзовой краской, цветы опрыскивались от вредителей и подравнивались, могильные камни натирались антибактериальными салфетками. Эта работа выматывала Берта пуще прочих, но вместе с тем приносила удовольствие. Он любил цветы, но только там, на кладбище. Слишком много от них было грязи, они могли гнить, сохнуть и попросту облетать. В дом Берт брал только искусственные венки, которые иногда покупал там же у неприлично бодрых старух.
– Вот если не для протокола, то вы ведь периодически продолжаете убирать разных личностей? – Джейн подала Лилс очередной пакет с их покупками, и подруга пискнула от восторга и зарылась в шуршащие свертки. Господин Моретти посмотрел на дочь, потом на Джейн и тяжело вздохнул. Намек он прекрасно понял: водить Лилс по магазинам было тем еще испытанием, и Джейн справлялась с ним куда лучше, чем самые преданные охранники. А ведь по существу она могла и охранять свою подружку – и такой зачет она в свое время тоже сдавала. Если, конечно, в Городе мог оказаться сумасшедший, способный напасть на дочь самого господина Моретти. Разве что приезжий.
– Если не для протокола, то да, – наконец произнес он и исподлобья глянул на Хоуп: собирается ли она рухнуть в обморок или начать размахивать своим диктофоном? Диктофон у нее на поясе он заметил, еще когда девчонка пришла. Тыкать в это он не стал. Если подружке дочери так спокойнее – пусть. Больше всего он сейчас боялся, что она заиграется в детектива, каковыми иногда по сути были те же соцработники, попадет в историю и погибнет. Или уедет обратно в свой богом забытый городишко. Для господина Моретти это было бы совершенно равноценной трагедией – его Лилс привязалась к этой глупышке.
Джейн не повела и бровью, только снова зашуршала пакетами, вынимая блестящий от стразов пояс и протягивая его подружке.
– Я так понимаю, в основном это те люди, которых никто не хватится? – уточнила она.
– Разумеется, дорогая моя, – господин Моретти снова вздохнул, на этот раз ностальгически. – Сама посуди, вот кто потерял бы того же Рэя до того, как он встретил тебя? А сколько таких Рэев самого разного возраста и комплекции носится по Городу? Или те же зеленые. Думаешь, их кто-то считает?
Нет, Джейн так не думала. И про Рэя: его вряд ли хватился бы кто-то, кроме той старушки, которую он навещал в доме престарелых, и про зеленых. Как таковыми они не были настоящими борцами за экологию или что-то вроде того. Просто они использовали лазейку в законах Города о равных возможностях для каждого и якобы боролись за что-то, на деле нигде не работая или перебиваясь случайными заработками. И жили они коммуной в самой необжитой зоне Города. Так что Джейн вовсе не была такой уж наивной, каковой считал ее господин Моретти. Она наморщила лоб и все-таки предположила:
– Но это если труп не находят. Но ваш метод… он не предполагает каких-то похорон. И тело должно где-то всплыть. Фигурально выражаясь. И тогда его должны найти мы и попытаться обнаружить состав преступления или признать это несчастным случаем, а может, самоубийством.
Джейн немного лукавила. Хоть соцработники и брали на себя львиную долю работы полицейских, даже иногда выступали в роли детективов, но преступлениями как таковыми они не занимались. Их ведь не было в лучшем городе мира, не так ли? А если нет объекта, то нет и необходимости им заниматься. И такая вот диалектика сводила Хоуп с ума. Она знала, что негласно всем этим мутным занимается как раз господин Моретти как некий «санитар леса» или в данном случае Города. Но это казалось ей верхом безумия.