Рыцарь и ведьма

Покачнувшись и вызвав на лице девушки сначала тревогу, потом удивление, я поднимаюсь сам. Восстаю от постели – нетвердо, но решительно. Перед глазами вспыхивают и угасают соцветия искр – неважно. Главное – не упасть на глазах у Хаги. Неизвестно, какие именно качества нащупает во мне машина Теркантура, но думаю, упрямства будет хоть отбавляй. Кастиганты еще поймут, что не с тем связались, когда во время перекачки моих добродетелей легендарный алхимический аппарат захлебнется, трубы забьются, давление подскочит – да так, что посрывает клапаны! После этого в Лаврелионе будут трудиться только чистильщики в алхимзащитных скафандрах, собирая сбежавший философский камень. С другой стороны, Эктор Целлос предупреждал, что вместе с любыми неполадками могут устранить и меня… Гм. А ведь было бы надежнее вывести механизм из строя еще до того, как в него поместят мою персону.

– Хага, покажите мне машину Теркантура. Хочу увидеть, что меня ждет.

Пока я переодеваюсь, девушка ждет за дверью. Спускаемся: я – вцепившись одной рукой в перила, она – закусив губу и следя за каждым моим шагом так напряженно, будто падение грозит не мне, а курсу валюты, в которой она хранит свое состояние. Вряд ли она переживает за меня. Просто ей влетит, если навернусь и сломаю ногу. Да и эксперимент будет отложен.

Наконец последняя ступень преодолена. На улице сыро, но дышится в удовольствие. Запах прошедшего дождя мешается с запахом далекого дыма. Мы идем по занесенной листопадом аллее: деревья стоят роскошные, лимонно-желтые и красные – не верится, что скоро их начнет постигать долгая скучная нагота. Над нами с истошным криком пролетает ширококрылая птица.

– Значит, вы рыцарь? – не столько уточняет, сколько предлагает обсудить Хага.

Я оценивающе смотрю на нее. Прикидываю: если я сейчас начну рассказывать истории своей рыцарской юности, полные отчаянного, тогда еще искреннего романтизма, хватит ли ей хладнокровия, чтобы не заткнуть мне рот поцелуем? Сознаюсь, что, бывало, использовал особенно волнующие эпизоды своей карьеры для впечатления барышень. Впрочем, Хага, похоже, не из впечатлительных. Так что внезапных сердечных осложнений с ее стороны можно не опасаться. И все же я колеблюсь, что бы такого рассказать, да Хага сама приходит на выручку:

– Тот случай с драконом, про который все писали… Когда это было? Года два назад?

Я грустно усмехаюсь. Это как раз чуть ли не самый пронзительный сюжет. Паруса яхт в лиловых сумерках над морем, девушка и гигантский дракон – все это было словно в другой, бесконечно далекой жизни. Даже не верится, что прошло только два года.

– Да… писали об этом все подряд, хотя для меня это очень личная история… И вообще, в центре внимания я оказался случайно. Даже не знаю, с чего и начать… Короче, это было на острове Першандель. Сам я с Севера. Серые долгие зимы, тусклые будни. Охота и выпивка – основные увеселения. Для мужчин, по крайней мере. Отвлекаться особенно было не на что. Да и хотелось со временем вырваться куда-нибудь. Ну, где жизнь хоть немного цветистее. Вот я и налегал на учебу в Куртуазной академии. Оказалось, не зря. В начале последнего курса я выиграл стажировку в орден першандельеров. Первый раз уехал так далеко от дома. На Першанделе было чудесно. Сначала надо было просто охранять паломников. Тракт, который соединяет святые места, был тогда уже относительно безопасен. Неверные почти не нападали. Для меня это было чем-то вроде каникул. Днем таскался по тракту с пилигримами со всего мира, слушал их истории – через переводчика, конечно: у меня с языками не очень. А по вечерам ужинал в портовых кафешках. Стипендиатов Академии почти везде кормили бесплатно. И как кормили! Кальмары во фритюре, острые лепешки с сыром и томатами, суп из тунца! И домашнее вино. Та еще бурда, если честно. Дображивало прямо в желудке. За месяц стажировки я чуть не вдвое прибавил в весе. И это было кстати, потому что потом я влюбился и есть перестал. Почти. Девушку звали Кальеда. Она работала в прокате автомобилей и лодок. Дневные дела мы заканчивали примерно в одно время, а вечерами делали что хотели. После работы ей разрешалось одалживать у своей фирмы яхту. И мы этим пользовались. Прихватывали с собой бутылку красного вина, какую-нибудь хрустящую лепешку и болтали до рассвета. Или слушали, как в борта лодки плещет вода. Звезды над мачтой, бриз в ее черных волосах, податливая шнуровка на платье и смуглые лопатки – я чудом тогда не женился. Вернее, это было никакое не чудо. Совсем наоборот. По всему архипелагу тогда ставили радиовышки. По мне, так на Першанделе с его лагунами и виноградниками весь этот технический прогресс никому даром не сдался. Но правительство считало иначе. Что было дальше, вы, наверное, знаете? Газеты обвинили секту колдунов, которые поклонялись дракону с соседнего острова. Дескать, это они его спровоцировали. Но дело было в чертовых вышках. Доказано, что многие драконы – телепаты. Этот был как раз такой. От радиосигналов у него что-то сбилось в голове. Наверно, электромагнитные колебания перемешались с телепатическими волнами. Еще повезло, что он не был огнедышащим – иначе разрушений и жертв было бы просто не счесть. Но и без того крови пролилось больше, чем в день высадки крестоносцев. По радио передавали концерт для виолончели с оркестром в трех частях. Исполнял Королевский симфонический. Когда в приемниках заиграла вторая часть, дракон ворвался в жилые кварталы. Люди гибли в основном под обломками зданий, хотя были и такие, кого дракон растерзал. Новости о несчастье застали меня за городом. Я, как обычно, сопровождал очередную группу паломников, и тут нас нагнали машины с первыми беженцами. Я сразу в город, хотя его все старались покинуть. Первым делом наведался в офис фирмы, где работала Кальеда, но от здания остались только руины. Я нашел ее в госпитале – в подземной парковке госпиталя, куда перенесли всех пострадавших. Кальеда была там, она выжила, но… ей размозжило ногу, и все, что ниже колена, врачам пришлось отнять. Подумать только! Еще ночью накануне я целовал ей обе ступни, а теперь одна из них просто отсутствовала. Я хотел забрать ее и увезти в безопасное место, но мне сказали, что в таком состоянии она не переживет поездку. Чем я мог помочь ей? Только обезопасить место, где она находилась. Соображал я всегда не очень хорошо, а в тот момент – особенно. Зареванный, грязный, я поднялся на поверхность и принялся бродить по разоренным улицам. В голове у меня творился такой же хаос, какой, наверное, мучил и ящера. Я выбрался на площадь. Там хоть можно было не опасаться обрушения зданий. И просто стал звать его. И вслух, и про себя. Я, конечно, не мог знать, телепат он или нет, но другого плана у меня все равно не было. Я кричал и думал примерно следующее: «Тебе нужен я, тебе нужен я! Какую бы цель ты ни преследовал, я – решение твой проблемы». И он явился, услышал меня. Настоящий исполин, высотой с трехэтажный дом.

– Постойте! – Хага стискивает мне плечо. – Вы хотите сказать, что вы просто стояли там, без доспехов и другого укрытия, имея при себе только меч? Я никогда не понимала этого: прогресс подарил нам мощное огнестрельное оружие, а вы, рыцари, по-прежнему выходите на свои подвиги, подпоясавшись обоюдоострым куском стали! Какая дичайшая верность традициям перед лицом совершенно несоразмерной угрозы. Я бы просто завалила этого дракона из танка.

– Ну, танка на острове, видимо, не нашлось, – снисходительно улыбаюсь я своей проводнице. – Но кто-то вроде вас попытался продырявить ему шкуру из пулемета. Не знаю, чем эта попытка закончилась для стрелка. Но обычно это не лучшая тактика, если хочешь сохранить себе жизнь.

– А лезть на дракона с мечом наголо – это, по-вашему, хорошая тактика?

– Есть некоторое количество эмпирических данных насчет крови драконов. Драконов и других малефиков. Ну, нечисти. Так вот, супернатуральная кровь наделяет тебя особыми свойствами. Похоже на эту вашу трансмутацию. Рыцари, если на них попадает кровь дракона, становятся почти неуязвимы. На время. Как будто им переходит часть драконьей силы. Ткани организма буквально твердеют. Понимаете? Выстрелишь из пулемета – может, ранишь бестию, но скорее всего только разозлишь – и тогда пиши пропало. Зато, если подберешься поближе и пустишь ему кровь, сам станешь как дракон. Тогда на Першанделе кто-то облегчил мне задачу. Дракон был уже ранен в бок, и рана кровоточила. Первое, что я сделал, – это с разбегу макнулся в лужу его крови на мостовой. Даже немного проглотил для верности. Он ударил меня. Не то лапой, не то хвостом. Наверняка, раскрошил бы мне позвоночник, но эффект уже сказался. Я отлетел десятка на полтора футов, приземлился на ноги. Рефлексы обострились. Мышцы стали как тисовая древесина. Мне удалось нанести ему еще несколько ран. И с каждым разом я отбирал все больше его силы. В конце концов я забрался по стене, потом прыгнул и полоснул его по горлу. Все. Так я и стал «Спасителем Першанделя», «Першандельским драконоборцем» и «Молнией Архипелага». Это меня так пресса окрестила. Меня не спрашивали.