Губы цвета лайм

«Блюз осеннего вечера», – делая очередную затяжку, мысленно отметил Макс, стараясь привести мысли и чувства в порядок. Абсурдное недоразумение в офисе не лучшим образом отразилось на его настроении. Сколько себя помнил, он никогда особо не верил в приметы и считал себя человеком не суеверным, но этот злополучный лист-лапа и послышавшийся в шелесте ветра зловещий шепот произвели на него сильное впечатление, всколыхнув в душе предчувствие приближения чего-то весьма нехорошего – необъяснимое и вместе с тем почти осязаемое, но до поры растворенное в воздухе предчувствие беды.

Боковым зрением Макс увидел в зеркале заднего вида промелькнувшую тень и тут-же в окно с его стороны настойчиво (и вновь внезапно!) постучали. И так находясь на взводе, Максим отшатнулся, выронив из пальцев зажженную сигарету.

– Твою бабушку! Тебя еще не хватало, – процедил сквозь зубы Макс, увидев в окне смазливую мордашку секретарши Анжелочки и полез под руль искать упавший окурок.

– Максим Глебович, как хорошо, что вы еще не уехали! – затараторила, мокнущая под дождем Анжелочка. – Я зонтик дома оставила. Думала, ну все пропала, до остановки смоет с меня всю красоту писаную, а тут смотрю ваша машина стоит, подмигивает мне габаритами. Не подвезете?

Подобрав окурок, Максим выбросил его через приоткрытое окно и нехотя кивнул Анжелочке, чтобы садилась в машину. Пару раз он уже подкидывал бойкую девчонку после работы, благо было по пути, поэтому решил, что с него не убудет, если сделает небольшой крюк и подвезет коллегу.

– Большое спасибо, Максим Глебович! – довольная Анжелочка удобно устроилась на соседнем кресле. – Вот вам и последний день лета, да?! Погода просто жесть какая фиговая, хотя в интернете написано, что должно быть ясно, сухо и тепло.

– Пристегнись, красота писаная!

Макс снисходительно усмехнулся и аккуратно вывел автомобиль со стоянки на проезжую часть.

Всю дорогу пока Макс курсировал по улицам города до дома Анжелочки, та щебетала как утренняя канарейка, то поругивая их общую начальницу, то похваливая своего «спасителя». Максим догадывался, что секретарша испытывала к нему, как к одному из немногих адекватных мужчин их в основном женского коллектива, некое влечение, возможно даже кое-какие чувства. Трудно было не догадаться, если оба раза, когда Макс подвозил секретаршу, Анжелочка, невинно хлопая длинными ресницами похотливых глаз, приглашала его к себе домой «на чашечку чая». Да и на работе не упускала случая, чтобы продемонстрировать ему свое особое расположение.

Но если Адалина Эдуардовна с высоты прожитых лет видела в нем симпатичного молодого человека, то девятнадцатилетней Анжелочке Максим в своих стильных, скроенных строго под него, костюмах казался взрослым, вполне респектабельным мужчиной, с которым не стыдно было «замутить».

Максим, в свою очередь, считал их с Анжелой взаимоотношения забавной игрой, не воспринимая намеки не по годам раскованной, но все же глупой и наивной девчонки. Да с большой грудью, да с длинными «от ушей» ногами, но все-таки девчонкой.

Остановив автомобиль напротив нужного подъезда, Макс протянул девушке руку для прощания.

– Ангельская куколка нашей фирмы доставлена в целости и сохранности. Прошу с вещами на выход!

– Максим Глебович, может хоть в этот раз заглянете на пару минут? – Анжелочка просительно заглянула ему в глаза, задержав свою руку в его руке. – Должна же я вас хоть чаем отблагодарить. У меня варенье клубничное есть, вкусное.

Девушка эротично закусила нижнюю губу отбеленными до жемчужного блеска зубами, но и этот практически не дающий осечки «фокус» не поколебал её «спасителя».

– Дорогая Анжелочка, благодарю за приглашение, – виновато улыбнулся Максим, он то знал, что одним вареньем «вечер отблагодарения» не ограничится, а пробовать другую «клубничку» ему сейчас не было ни времени, ни желания. Особенно желания. – Я бы с превеликим удовольствием, но, к превеликому сожалению, опаздываю. Давай как-нибудь в другой раз. Хорошо?!

– Ловлю на слове, Максим Глебович, – разочарованно протянула Анжелочка и, внезапно чмокнув Макса в щеку, выбралась из машины, все еще маня его много-премногообещающим взглядом. – Или, зайдете?

Макс только ободряюще ей подмигнул, дескать, не отчаивайся и, дождавшись, пока недовольно засопевшая девушка захлопнет дверь, сорвал с места свой «паркетник», чтобы не дай бог, не поддаться чарам юной распутницы.

Ведь дома его наверняка уже заждались.

Он еще не успел убрать палец от кнопки звонка, как дверь в квартиру распахнулась.

Неужели она ждала его у дверей? Или увидела в окно как он парковал машину во дворе и поспешила открыть?

– Ну, наконец-то! – выдохнула Ева с укоризной поглядывая на Макса. Она уже была в полной боевой готовности – одета в белое вечернее платье с лиловым отливом, причесана и накрашена. Вечерний неброский макияж, в котором Ева всегда делала акцент на глазах, окрашивая губы в беспроигрышный естественный цвет – розовый, подобранный под цвет десен.

– Привет, солнышко! Ты что меня около дверей караулишь?

– Максим, давай быстрее в душ, смени рубашку, я твою любимую погладила, в спальне на плечиках висит, нам надо ехать, – проигнорировав вопрос, сказала Ева. – Виктор с Анной приглашали к восьми, а уже почти девять. Еще обидятся!

– Я им обижусь! Так обижусь! …

Макс шагнул в прихожую и поцеловал Еву в щеку.

– Ты что выпил?

Девушка поморщила носик.

– Совсем немного. На работе с коллегами перед выходными раздавили крохотную бутылочку бренди, – признался Макс, благоразумно не став уточнять, что коллега был один и тот начальница. – Не переживай! Это исключительно для запаха, дури у меня своей хватает.

– Макс, это не шутки, – упрекнула его Ева. – Ты же сел за руль! Пусть даже с запахом! Не дай бог, что случится!

– Болван, согласен! Виноват! Не подумал! Такого больше не повторится! – видя, что Ева искренне переживает за него, Макс решил не препираться и «посыпал голову пеплом». – Обещаю! Наше чудное лето сегодня проводим и все на этом. Осень пора серьезная, дело мокрое, не до пьянок-гулянок будет.

Нахмуренные брови девушки, тонкие и изогнутые как лебединые шеи, распрямились. Взгляд потеплел.

– А это что, помада?!

Ева увидела на правой щеке Макса еле заметный отпечаток женских губ, настолько неприметный, что разглядеть его мог только зоркий женский глаз. Её тонкие брови вновь изогнулись в две лебединые шеи.

Макс удивленно глянул в висевшее в прихожей зеркало.

Как она увидела?! Он же в машине, в зеркале заднего вида специально разглядывал, ничего не увидел. Вот что значит женская наблюдательность. Надо отдать ей должное.

– Солнце мое, вот это точно пустяк! – стараясь сохранять спокойствие и говорить, как можно непринуждённее, произнес Макс. – Вот, как на духу! Коллегу, будь она неладна, подвез, чтобы под дождем не мокла, так эта дуреха меня, как Гитлер, без объявления и чмокнула в щеку, в знак дружеской благодарности, уже, когда выходила. Я даже ни блок не успел поставить, ни уклониться не успел.

– Или не захотел? – все еще с недоверием, но уже с озорной улыбкой на устах, поинтересовалась доверчивая девушка.

Видя, что настроение у любимой не сильно упало, Максим воспрянул духом и пошел ва-банк:

– Ева, милая, поверь мне на слово, ежели бы я опустился до такого, что затеял на «преступление» идти, то уж точно опосля и закусил бы чем-нибудь запах отбивающим, и все улики устранил бы тщательнейшим образом. Повторяю – при условии, если бы захотел «налево». А это всего лишь глупое недоразумение, не стоящее чтобы мы тратили на него время и нервы. Особенно время. Я же только тебя люблю! Ну-у, зайка!

Ева внимательно посмотрела в «честные» глаза своего возлюбленного. Макс выдержал, не отвел взгляд, продолжая улыбаться своей обезоруживающей улыбкой невинного евнуха, которую он в свое время долго оттачивал перед зеркалом исключительно для того чтобы вводить в заблуждение своей «простотой» и «наивностью» очередную дурочку. Но сейчас ему пришлось прибегнуть к этому секретному оружию в менее корыстных целях, а именно заставить «высокий суд» поверить в свою невиновность.