Домик у подножья

Троица переглянулась между собой и пожала плечами. Они понятия не имели, о ком говорит Стекляшка. Повернувшись, они зашагали дальше, оставляя за спиной обезумевшего старика.

– Домашнее задание сделано, – сказал Ваня, заглядывая в спальню. Мама, работающая в регистратуре местной поликлиники, удовлетворенно кивнула. Ей не нужно было проверять сына, Ваня никогда не врал, отчасти потому что редко позволял себе говорить.

Поначалу мама думала, что с ее сыном что-то не так. Уже с детства он был тревожно молчаливым. Когда все ребятишки кричали в песочнице, он сосредоточенно выстраивал песочные замки. Когда их сбивали, вместо ответной реакции, Ваня лишь говорил: «Пожалуйста, не делай так больше». Удивительно, но спокойный тон действовал на других как заклинание, и они виновато извинялись перед ним, помогая ему снова отстроить крепость.

Он отличался от других, но вместе с тем старался этого не показывать. Он любил тень и, находясь там, слушал разговоры, мысленно подмечая про себя новые для него мысли. В школе дела у него складывались хорошо, но к пятому классу он понял, что быть отличником – значит ездить на олимпиады. Ему нравилось проводить время со своими друзьями, и во избежание пристального к нему внимания, он специально ставил неправильные ответы в тестах и довольствовался четверками.

Сейчас же он спешил на улицу к своим друзьям, предвкушая новые разговоры, новые слова, новые идеи.

Темноволосый вечер плавно вышел из-за кулис, и поселок ожил новой жизнью. На детских площадках разбегались двуногие карапузы, молодые отцы с легкостью толкали перед собой массивные детские коляски. В центре поселка был своеобразный парк, представляющий собой большое количество детских площадок, небольшое футбольное поле, огражденное метровым бортом (местные называли его коробкой), и беззубый лес, который являлся проводником в хвойные залежи Сибири. В нем растекались многочисленные тропинки, на деревьях виднелись кормушки. Прогуливаясь здесь, маленькие карапузы заливисто смеялись, протягивая крохотные ручки к рыжим белочкам, которые шмыгали с молниеносной скоростью по веткам.

Но были и такие места, от которых жители поселка старались держаться подальше. Не то чтобы в них чувствовалось древнее проклятие, но угнетение подкатывало к горлу, когда кто-нибудь проходил мимо таких мрачных земель. Ими являлись бездонный овраг и ряд гнилых гаражей, хозяева которых не появлялись в здешних местах вот уже более десятка лет.

Если отталкиваться от золотой середины поселка, то севернее можно было увидеть хвойную громадину, куда частенько любили ходить лыжники зимой и грибники летом. Восточнее к жителям поселка являлась цивилизация, именно там был ряд магазинов и автобусная остановка, напоминающая людям, что существует помимо поселка и другой мир. Южнее разлеталась речка, медленная и вонючая, она с каждым годом становилась все меньше и меньше. Раньше народ все лето зависал у берега лениво ползущей реки, но теперь очень редко здесь можно было увидеть кого-либо, даже рыбаки досадливо плевались, напрасно проматывая драгоценные часы на бесплодную рыбалку. Только дети изредка появлялись в этих местах, изучая обваленный берег и рыская в горлышке реки, чтобы перейти на противоположный край. Ну а на западе проваливался под землю таинственный овраг, который ночами пугал жителей поселка воплями диких зверей.

Он представлял собой результаты атомной бомбардировки. Овраг, напоминая глубокие рытвины на лице подростков, являлся чужеродным телом в жизни поселка. Его дно было украшено тонким слоем мусора. Здесь пылились самые разные экземпляры: ржавая советская плита, кресло-качалка, разбитая люстра, разорванный диван с креслом, сгоревшие двери и изгрызенные башмаки.

Над оврагом возвышалась широкая полоса высоких зарослей – позолоченное поле. Выглядело так, словно природа расставляла препятствия для людей, чтобы те не подходили к большущей яме вплотную. Чуть дальше поля струилась извилистая дорога, оставляющая за собой две петляющие колеи. Осенью дорога превращалась в застывшую глину. Она была усыпана листьями, спустя годы заросла травой, и только на некоторых участках можно было увидеть сохранившиеся борозды колеи. Небольшие ямки и чуть видимые следы от шин свидетельствовали о том, что когда-то здесь забуксовала машина.

Если пройтись чуть дальше по дороге, то можно было бы увидеть заброшенные металлические коробки. Гаражи светились ржавыми и блеклыми радужными цветами. На некоторых из них просела крыша, у других таинственным образом образовалась небольшая дыра, обнажая старинные сокровища. Их было семь штук, и каждый находился от соседа в пяти метрах.

Именно здесь любила собираться троица. Возможно, некоторые дыры на хлипких стенках гаражей – их рук дело. Как бы то ни было, вооружившись молотами, они пришли сюда летом и, убедившись, что никого нет поблизости, выломали дверь последнего (как им казалось самого свежего) серого гаража. В первые минуты они трусливо осматривались по сторонам, стараясь услышать встревоженные оклики, но тишина продолжала им шептать, что все хорошо. Тогда Макс первым осмелился войти в их новый дом.

Жуткая темень больно давила в глаза, и он невольно зажмурился. В нос ударил гнилой запах плесени и сырости. В дальнем углу слышалось равномерное кап-кап… кап-кап. Он залез в карман и вытащил сотовый телефон. Включив в нем фонарик, он покрутил им перед собой, рассматривая появившиеся тени.

По бокам валялся различный хлам – пробитая резина, голые табуретки, груда стеклянных бутылок, сломанный велосипед и разбитое окно в деревянной раме. На полу в центре образовалась большая лужа, раскрывшая широченные объятия зловонной влаги, капающей с крыши. Температура здесь была значительно ниже, чем на улице, поэтому Макс поежился и поспешно вышел из гаража. Тима и Толик заглянули в проем и быстро осмотрели будущее пристанище. У каждого изо рта вырывался пучок пара.

– Холодно, – процедил Тима.

– Разожжем здесь костер, – бросил Макс, – натаскаем ненужных вещей. Думаю, парни, из этого гнилья может выйти толк, – на его лице замерла редкая для него улыбка. Друзья переглянулись и поспешили на поиски ценного хлама.

Так у троицы появилось убежище.

3

По улице гулял холодный ветерок, но Ваня не обращал на него никакого внимания. Сейчас его заботила исключительно одна вещь. Скажем сразу, он не поддерживал эту идею, но от одной мысли о легкой провинности у него загорались глаза.

На детской площадке его дожидались Леша и Андрей. Встретив их, он нервно огляделся по сторонам. Вокруг гуляли семейные пары и орава ребятишек. Друзья переглянулись и ретировались с площадки, будто кто-то из окружающих мог прочитать их мысли.

– Где Гавр, черт возьми? – щеки Леши бешено колыхались при каждом слове. Андрей, заметив это, хотел было пошутить, но передумал. Сейчас – особый случай, и лучше не ссориться с толстячком.

– Что-то мне подсказывает, что он еще дома, – промолвил Андрей, и, не сказав больше ни слова, друзья зашагали быстрым шагом к серым двухэтажкам, построенным еще в советское время.

Гавр был четвертым другом. В молчании он мог посоперничать с Ваней, но связано это было с его странным характером. Он чуждался людей и все дни проводил дома за компьютером. Увлекшись программированием в раннем детстве, он писал различные программы и создавал сайты. Друзья – единственные, с кем он любил общаться – не раз говорили ему, что он может уже сейчас начать зарабатывать деньги, но Гавру это было не нужно.

В паспорте он именовался Ильей Гавриловым, но друзья упорно забывали про его настоящее имя. Впрочем, он был не против. Идея, ради которой друзья вышли на улицу и теперь с нетерпением шагали к двухэтажкам, принадлежала ему.

Подростки перешли на бег и теперь уже мчались во всю мощь к трем, стоящим вплотную друг к другу, маленьким зданиям. Они побежали к дальнему дому и молнией заскочили в подъезд. В считанные секунды, Андрей забрался по лестнице на второй этаж и забарабанил в дверь. Внутри послышались тихие шаги.