Гроза доставит письмо

Это тоже была их тайна. Они упивались любовью в те моменты, но все равно больше не возвращались к ним, ставя свои чувства выше обычных плотских утех, а еще, потому что они любили своих супругов.

Сейчас, по прошествии многих лет, она уже была главным редактором газеты, а он известным писателем, и они уже не были юнцами, но они по-прежнему любили друг друга, хоть их чувства и были выше самого определения любви.

…Гудки сменяли друг друга, как бы намекая на то, что нужному абоненту совсем нет дела до звонившего. Мужчина, подошедший к стеклу и следивший за стекающими по нему капельками дождя, уже собирался сбросить звонок и вернуться в кресло, не скрывая при этом огорчения, когда гудки все-таки оборвались щелчком, говорившем что вызов все-таки принят.

– Здравствуйте! – официально проговорил женский голос.

– Привет, Света! – поздоровался писатель. – Я соскучился по Тебе, – продолжил он, хотя по официальному тону понял, что в данный момент муж девушки находится рядом.

На другом конце ничего не ответили, лишь послышались шаги и, немного погодя, звук закрывающейся двери.

– Привет, Леш! – прервала паузу девушка уже теплым тоном. – Я тоже соскучилась, собиралась в ближайшие дни позвонить Тебе.

– Слушай, приезжай ко мне сейчас, – теперь, когда он услышал ее голос, ему еще больше захотелось увидеть ее.– У меня жена снова в отъезде, а я не хочу сейчас быть один.

– Я очень хочу приехать, но сегодня я обещала мужу быть дома, – виновато ответила Света. – Завтра она у Тебя еще не вернется?

– Нет, – Алексей чувствовал, что девушка расстроена не меньше его самого, оттого что их свидание откладывается. – Она уехала на несколько дней. Так что завтра я буду Тебя ждать.

– Я приеду с самого утра, возьму на работе выходной, – Светлана перешла на шепот. – Мне пора бежать, извини, не могу больше говорить.

– Хорошо, до завтра, милая! – он уже хотел окончить разговор, но как ему показалось, что что-то было не так, и он продолжил. – Свет, у Тебя все хорошо?

Ответом ему была пауза. Девушка замерла, обдумывая ответ, но не вешала трубку. Мужчина ждал.

– Да, все хорошо, – коротко бросила девушка, но, немного помолчав, продолжила едва слышным шепотом. – То есть нет, не очень хорошо. Я сейчас не могу говорить, завтра обо всем расскажу, у меня будет долгий рассказ.

Он не успел ничего ответить, она повесила трубку.

Подойдя к креслу, и опустошив половину открытой бутылки одним глотком, Алексей опустился в него, прокручивая в голове весь разговор еще раз.

– Снова поссорилась с мужем, и, похоже, только что, – обратился он к пустой комнате.

Он хотел добавить что-то еще, чтобы закончить начатую мысль, но не нашел слов. Вместо этого писатель отхлебнул еще пенного напитка и, уже почувствовав, что хмель по щепотке начинает похищать его сознание, отодвинул от себя все мысли о Светлане до завтра, вместе с тем подкатив к себе столик с ноутбуком и во второй раз за вечер положив пальцы на клавиатуру. Желание работать по-прежнему не было, но сейчас ему было по силам заставить себя преодолеть этот барьер. Сказывалось спиртное или, быть может, понимание того, что никто сейчас не составит ему компанию и не будет повода чтобы отвлечься от работы.

Первые нажатия на клавиши были вялыми и неубедительными, но с каждым последующим они становились увереннее и бодрее, и спустя несколько минут писатель уже отстукивал дьявольскую музыку на клавиатуре, которая в его голове складывалась в какую-то безумную джазовую композицию, а на экране из появляющихся слов рождался новый рассказ. Допив еще одну бутылку и прикрыв на мгновенье глаза, писатель представил тощего негра, пляшущего на сцене в блестящем золотом костюме, в окружении таких же чернокожих людей; разрывая зал джазовой какофонией, они играли на музыкальных инструментах, стараясь при этом пританцовывать в такт музыки. Негр в золотом костюме что-то кричал и гримасничал, не обращая внимания ни на музыкантов, ни на их музыку, однако своими криками тоже попадая в такт царившему безумию, делая его правильнее и полнее. «Эй, Леха! Как насчет того чтобы загадать желание? Добавим герою девушку?» – закричал негр, явно обращаясь к писателю. «Добавим девушку!» – вторили ему музыканты хором. «А, может, добавим незнакомую девушку?» – хриплый крик негра доносился отовсюду. «Добавим незнакомку!» – подхватил хор и барабанщик выдал быстрое соло, как бы говоря, что идея хорошая и надо бы ей похлопать. Затем негр подпрыгнул, сделав оборот в воздухе на триста шестьдесят градусов, и неожиданно запел песню Луи Армстронга про его милую «Дарлинг», оркестр поддержал песню музыкой, где-то вдали раздались гулкие аплодисменты.

Новый раскат грома гулко разнесся по лоджии. В очередной раз.

Алексей открыл глаза, поймав себя на том, что задремал, тем самым отлынил от работы, к которой только-только притянул себя за уши. На часах было еще только шесть часов вечера, и его ждало еще как минимум четыре часа погружения в своего героя. Мужчина улыбнулся, потянувшись за новой бутылочкой.

– А все-таки эта банда негров права! – сказал он, глядя на грозу за окном. – Попробуем ввести новый персонаж! Добавим девушку, незнакомку. Или, может быть, не добавим, но обозначим ее присутствие, мимолетное, но важное. – Алексей всегда разговаривал сам с собой, или с героями своих книг, когда работал один дома, это, как ему казалось, была одна из его особенностей.

Отпив несколько глотков, он наклонился ближе к клавиатуре, чтобы застучать по клавишам с новой силой; теперь в его глазах мелькали огоньки новой родившейся только что задумки. Такие спонтанные идеи в его работе ему нравились больше всего, они приходили в его голову сами собой и всегда оказывались выигрышными, уместными, добавляя в рассказ жизни и завораживающего шарма. И сейчас такая идея должна была поселиться на страницах нового романа.

– Письмо, этот старый пес, – писатель говорил о главном герое, который ему, откровенно говоря, не нравился, – пишет незнакомке, девушке, от которой он без ума, и которая может изменить всю его жизнь, чтобы он смог преступить к чему-то другому, а заодно и уйти от тухлых занятий, коими я заставил его заниматься!

Написав небольшую прелюдию к действию, Алексей принялся создавать само письмо. Текст шел вяло, и никак не хотел походить на правду, заставляя автора то и дело его стирать, набирать заново, и снова стирать, меняя подходы, стили и намерения, каждый раз испытывая разочарование.

– Вашу мать! – негромко выругавшись и отхлебнув глоток, он хотел продолжить, но понял, что ничего из этого не выйдет.

Мужчина закрыл глаза, надеясь, что веселый негр вернется и даст подсказку или наводящий вопрос, но ничего не было. Была лишь темнота, такая же, как и царившая за окном.

– Нужно пропустить это через себя, – задумчиво продолжил он. – И написать эту ересь самому! Поставить себя на его место, представить, что все ненавистно и что мне нужна только лишь она одна, да еще сделать поправку на время, в котором все происходит! – и, помедлив, добавил: – Ой, хрень!

Идея показалось ему идиотской, но и притягательной, хотя притягательности ей добавлял больше всего алкоголь. Писатель понимал это, но уже ничего не мог с собой поделать, да и не хотел. Листочек с ручкой уже лежали перед ним, пиво и ноутбук отставлены в сторону. Молния, осветившая комнату и ее голубые стены, возвестила о том, что пора бы уже решить, начинать или отбросить эту затею. Под грозовую канонаду за окном Алексей взял гелиевую ручку.

«Моя милая Незнакомка!

Наконец-то я нашел в себе смелости и пишу Вам эти строки, в надежде что, прочитав их, Вы поможете мне сделать шаг навстречу к Вам, чтобы наконец-то стать ближе. Ведь где-то в глубине своей души я понимаю, что в один прекрасный день я могу с Вами больше не встретиться, и все то, что хранится в чулане моих души и сердца, навсегда оставит пустоту и сожаление, что я ничего не сделал, чтобы объясниться с Вами. От этих мыслей мне еще больше хочется писать Вам, ибо это письмо – единственный выход для меня.