Туристка

ОПАСАЙСЯ ПРИВЫЧНОГО — ОНО МОЖЕТ

ОКАЗАТЬСЯ НЕ ТАКИМ БЕЗОПАСНЫМ, КАК КАЖЕТСЯ

— Ага, — сказала я. — Посмотри-ка, Пол.

Он взял в руки карту.

— И что это значит?

— Это значит, что мне надо тебя бросить и поискать кого-то, кто будет хорошо ко мне относиться.

— Да перестань, Сара. Не гони волну. Мы собираемся провести отличный вечер. Так что прекрати дуться и — за дело.

До пяти часов мы расчищали пол. Решив использовать самые интересные находки в интерьере нашего космического корабля, мы поставили «Цыганку-гадалку» и «Боксерскую грушу» по обе стороны от предполагаемой сцены, а расчищенные места спасательной лодки сделали местами для зрителей.

Наскоро убрав помещение, мы съели бутерброды, приготовленные для нас Сильвией. Впереди было еще много работы, с которой предстояло управиться до семи часов, когда должны были появиться спонсоры. Но теперь мы уже не так спешили. Я больше не сердилась на Пола и чувствовала себя с ним вполне комфортно.

Он стал переодеваться в вечерний костюм, который ему очень шел, а я мешала ему, сначала поцеловав его ноги, а потом потрогав через трусы его член. Когда он сел на край спасательной лодки, я расстегнула молнию на своей легкой рабочей юбке и сняла блузку.

— У тебя такое отличное тело, — сказал он мне. — Почему ты его стесняешься?

— Я не стесняюсь.

— Не глупи, Сара. Я знаю, что стесняешься. Я все-таки женат, помнишь?

— Какое это имеет отношение ко мне?

— Моя жена обожает дразнить меня. Она спит в ночной рубашке, а когда у нас какое-то время не бывает секса, она прибегает к трюку с трусиками. Утром открывает свой ящик с нижним бельем и выбирает трусики, которые, как она знает, мне нравятся. Потом надевает их под ночной рубашкой. Затем, разговаривая со мной, идет к кровати и снимает ночную рубашку. При этом она знает точно, куда я смотрю, поэтому поправляет трусики таким образом, чтобы на секунду я увидел то, чего не получу.

— Не понимаю, какое отношение все это имеет ко мне.

— Я хочу сказать, что та, которая умеет так дразнить, прекрасно осознает силу своей красоты. Она должна либо выглядеть сногсшибательно, либо страдать серьезным расстройством. И тем не менее моя жена, которая сводит меня с ума, считает себя уродкой. Все женщины стесняются своего тела. В твоем случае тебе это мешает получать удовольствие.

Не обращая внимания на его слова, я вытащила из фиолетового фирменного пакета свое платье, которое было сделано из бледно-голубой клеенчатой ткани с низким вырезом и длинными рукавами. Платье было очень обтягивающим, но таким красивым, что в эффекте я не сомневалась. Я чувствовала себя в нем как во второй коже, которая облегала меня как перчатка.

Пол встал и вышел наружу. Я поняла, что он сердит, но не считала, что это моя вина. Похоже, последнее время я как магнит притягиваю к себе самые разные эмоции. Мужчины такие непредсказуемые. Мне захотелось послать все к черту, и первое, что пришло в голову, это выкурить сигарету. Несмотря на периодические срывы, я все равно пыталась бросить курить, поэтому не носила с собой сигарет. Пришлось пойти попросить сигарету у Пола. Я ожидала, что он начнет меня дразнить тем, что я нарушаю свой обет, но он протянул мне пачку, не проронив ни слова. Я поцеловала его и положила ему руку на плечо. Он искоса посмотрел на меня, и мне стало не по себе. Потом я взглянула на часы и попросила у него разрешения пойти прогуляться, пока не началось шоу.

Когда я вышла на сцену, меня так ослепил свет прожектора, что я не могла видеть спонсоров, но зато слышала голос Пола, говорящего мне комплименты, как будто я была участницей конкурса на давно забытое звание Мисс Вестон. Я смотрела прямо на лампочки, ничего не видя, кроме красных пятен перед глазами. К платью я надела дешевую бижутерию и заколола волосы пластмассовыми заколками. Мне хотелось выглядеть попроще, чтобы не вспугнуть спонсоров. Я улыбнулась куда-то в пространство и поправила волосы. Закрыв глаза, я очень отчетливо представила себе клуб Пола, только в моем воображении это был настоящий космический корабль, а не жалкая имитация. Прислушиваясь к шуму волн за стеной, я воображала, что это шум моторов корабля. Мое воображение было настолько ярким, что я даже почувствовала, как весь пирс поднимается вверх, втягивая деревянные опоры внутрь корпуса и направляясь в открытый космос, унося меня в безопасное звездное пространство.

ЧЕТВЕРГ

Генри усадил меня на скамейку, а сам пошел за клюшками и мячами. Я чувствовала себя неловко оттого, что слишком нарядилась. Все неделю я мучалась, не зная, что надеть. Сначала решила, что если не оденусь как в прошлое воскресенье, то расстрою Генри. Но потом подумала, что будет лучше, если не буду напоминать ему о его срыве. Поэтому сейчас я собиралась играть в «забавный гольф» в черных сапожках с квадратными носами на высоком каблуке, в тонких серых колготках и коротком коричневом платье с кремовой накидкой. Я бы чувствовала себя гораздо лучше, если бы Генри был расположен ко мне, но с того самого момента, как он забрал меня от солярия, он ни разу не взглянул на меня, а его решение провести день, катая мячи по фиолетовым асфальтовым дорожкам, выглядело как прямая насмешка.

Он вернулся с клюшками и протянул мне одну, пластиковая ручка которой была отполированной от частого употребления, а нижний конец щербатый.

— Как ты хочешь играть? — спросил он. — Будем вести счет по лункам или по ударам?

— Мне все равно.

— Счет по лункам выглядит слишком претенциозно, правда? Давай просто считать удары.

Я установила свой мяч. Первая лунка располагалась на дорожке прямо передо мной, и я в два удара загнала мяч.

— Как поживает Пол? — спросил Генри, примериваясь к удару.

— Нормально.

Генри покосился на меня. У него всегда появлялось такое выражение в глазах, когда он ждал моего разрешения «напасть» на Пола. Сегодня я не хотела разрешать ему этого и промолчала. Генри кивнул и, повернувшись к мячу, послал его прямо в лунку.

— Здорово, — сказала я.

— Я на одно очко впереди, — напомнил он. — И теперь мой удар.

Но нам пришлось подождать, потому что следующую лунку разыгрывала молодая пара с маленьким ребенком. Несмотря на теплую погоду, малыш был укутан в красный стеганый костюмчик, так что трудно было определить, мальчик это или девочка. Черные лаковые туфельки и белые носочки указывали на то, что это девочка, но кто его знает — сами родители были одеты очень чудно. Малыш был еще маленьким, ростом с клюшку, поэтому ударял по мячу, держась за нее вместе с отцом.

Потом пара с ребенком перешла к третьей лунке. Генри приготовился бить и ударил по мячу слишком сильно. Мяч отскочил от металлического барьера позади лунки и вылетел на дорожку, покатившись по направлению к проезжей части. Генри побежал за мячом и проскочил между двумя машинами, чтобы поймать его.

Вернувшись, он заправил в брюки рубашку и встал позади меня.

— Я потерял очко, — сказал он. — Теперь твой удар, а потом опять мой.

Я тщательно готовилась к удару, всем своим видом показывая, что очень увлечена игрой, потому что только так, по-моему, можно было обратить на себя внимание Генри.

— Хороший удар, — сказал он, когда я загнала мяч в лунку.

— Генри, — проговорила я, — пожалуйста, давай закончим.

— Закончим?

— «Забавный гольф» не по мне.

— Но у тебя прекрасно получается. Ты уверена, что не хочешь закончить игру?

— Давай просто пойдем в ресторан, ладно?

Генри улыбнулся. Мне хотелось увидеть обычное, милое выражение лица, но вместо этого на нем отобразился злорадный триумф, как будто Генри преподал мне какой-то урок. Он взял мою клюшку и пошел к будке. Молодая пара с ребенком смотрели на меня, и я почувствовала неловкость.

— Что случилось? — спросил Генри. — Ты выглядишь подавленной.