Влюбленный опекун

– Ну, что еще стряслось? Не тяни, выкладывай.

Грейди махнул рукой в сторону полубака, который был едва виден в тумане.

– Черт бы ее побрал. Я оказался в безвыходном положении...

Гриф взглянул на палубу, но не увидел там ничего, кроме сплетенной зелени, которая занимала несколько квадратных ярдов и возвышалась подобно невесть откуда взявшимся джунглям, а также матроса в ветровке, тщетно пытавшегося передвинуть одно из огромных растений.

Не видя пока какой-либо угрозы, Гриф немного расслабился.

– Нас заранее предупредили об этом. – Он был слегка озадачен необычайным волнением старшего помощника. – Это образцы растений, собранных графом, и их надо как можно осторожней поместить в трюм в средней части судна.

Грейди застыл на месте, потом повернулся к Грифу и упрямо произнес:

– Распорядись об этом сам, ради Бога, а я займусь другими делами. – Он решительно кивнул, подчеркивая свой протест. – Это же явная глупость. Ты только посмотри на растения.

Гриф пожал плечами и снова взглянул на корабль, где матросы упорно продолжали перетаскивать растения, а затем, так и не найдя подходящего объяснения необычному поведению Грейди, решительно зашагал по дощатому настилу.

– Эй! – окликнул он матроса, взойдя на палубу. – Оставь это и отправляйся на пристань, принеси багаж.

Однако матрос даже не оглянулся. Гриф тихо выругался, проклиная себя за врожденную неспособность подчинять людей.

Да, он был капитаном, но капитаном команды из десяти человек, и при этом на его корабле царили весьма демократичные порядки; теперь же многочисленная команда пугала Грифа. Однажды у него случайно вырвалось слово «пожалуйста» при отдаче приказа, и в ответ он увидел такой подозрительный взгляд, что смущенно добавил «сэр», после чего осознал всю смехотворность своего поступка: капитаны не обращаются к стюарду, называя его «сэр».

Гриф почувствовал невольную злость при воспоминании об этом унижении и снова резко крикнул матросу:

– Эй, ты!

Не услышав ответа, он быстро пересек палубу и, грубо схватив матроса за плечо, повернул его лицом к себе.

В тот же момент ему пришлось пожалеть о содеянном.

Матрос оказался женщиной.

Казалось, время остановилось и мгновение, в которое Гриф сделал это открытие, растянулось до бесконечности, давая ему возможность мысленно отмстить сразу тысячу мельчайших деталей. Она была довольно высокой, но не выше, чем он, с темными волосами и кожей цвета слоновой кости. Цвет ее глаз был слишком сложным, чтобы его можно было точно определить.

Гриф почувствовал, что краснеет. Он опустил руку, и отдельные отмеченные им детали соединились в одно целое. Женщина оказалась необычайно красивой даже в мешковатой намокшей одежде.

Сердце Грифа сжалось, спасительное красноречие оставило его, и он сумел только промычать:

– М-м...

Темные брови изогнулись, выражая одновременно обиду изумление. У Грифа внезапно возникло подозрение относительно ужасных перспектив, которое вскоре переросло в твердую уверенность.

– Леди Коллир?

Она кивнула с улыбкой, которая проникла в его душу подобно тому, как солнечный луч проникает в чистую воду. Гриф тоже улыбнулся и тут же почувствовал невольное замешательство.

– А вы кто?

На какое-то мгновение Гриф забыл имя, которым пользовался в данное время, однако его выручила выработанная годами привычка: он сосредоточился на точке вблизи ее правого уха, которая в меньшей степени завораживала его, в отличие от глаз цвета морской волны, и заставил себя медленно произнести:

– Грифон Фрост.

Ему следовало бы поклониться или поцеловать ей руку, поскольку объявление только имени выглядело недостаточно вежливым, но он так и остался стоять, вытянув руки по швам.

– Ну конечно, – спокойно сказала она. – Вы капитан.

Ее голос звучал плавно и мелодично.

Гриф обратил внимание на влажный темный локон, выглядывающий из-за ее уха, и подумал, представится ли когда-нибудь в его жизни еще случай лицезреть подобную красоту. Лицо его расплылось в идиотской улыбке при воспоминании о том, как он грубо схватил ее за плечо, а потом ему захотелось, чтобы его немедленно погребли под восьмидесятитонным балластом корабля.

– Простите, – невнятно пробормотал он. – Я ошибочно принял вас за одного из моих матросов.

Девушка засмеялась, обнажив ряд белых зубов, и коснулась рукой свисающего края шляпы.

– Не трудно представить почему!

Гриф вспомнил о своей шляпе и быстро снял ее, продолжая стоять под дождем, заливавшим его лицо.

– Леди Коллир...

– Немедленно наденьте шляпу! – воскликнула она. – Иначе схватите простуду!

Гриф тотчас подчинился. Наличие у нее здравого смысла ободрило его. Он понял, что девушка наделена добротой, несмотря на то что является наследницей огромного состояния.

– Леди Коллир, вам не стоит беспокоиться о растениях, особенно в такой день. Мы сами перенесем их вниз.

Это было не совсем правдой – в списке первоочередных дел забота о растениях стояла на последнем месте, прежде необходимо было заняться провизией и грузом каучука. Кроме того, Джером Гоулд, агент графа в Нассау, очень довольный тем, что уговорил Грифа снова переправить груз, загрузил корабль контрабандным хлопком с южных островов. Правда, в процессе загрузки и окраски корабля Гриф распорядился провести ватерлинии на пять дюймов ниже первоначальной отметки; вследствие этого оставалось место еще для двадцати тонн груза, который не будет представлять опасности для корабля.

Тесс было безразлично, как загружается корабль, однако она не имела намерения отступать от своих требований. Ей и раньше приходилось сталкиваться с упрямыми корабельными офицерами, и она была готова бороться за свои образцы флоры любыми средствами, включая задабривания, требования или неподобающие для леди вспышки гнева.

Капитан Фрост был, очевидно, все еще в замешательстве после вполне естественной ошибки, приняв ее за члена команды; он смотрел куда угодно, но только не на нее. Его застенчивость предоставила Тесс прекрасную возможность оценить стоящего перед ней мужчину. Его внешность вполне соответствовала ее представлению о капитане, чей корабль постоянно преодолевает блокаду: в твердых правильных чертах загорелого лица не было и следа мягкости, за исключением взгляда серых дымчатых глаз. Его неожиданная доброжелательность заметно контрастировала с суровыми линиями рта. Хотя Тесс сразу прониклась симпатией к нему, она была готова в любой момент воспользоваться своим преимуществом.

Приподняв подбородок, Тесс улыбнулась:

– Однако, капитан, мои образцы все еще остаются на палубе.

– Это не надолго. Обещаю, мэм, через час мы все исправим.

– Но я хочу, чтобы эти горшки находились в безопасности в кормовой части полубака. Ваш помощник отказался переносить их туда, поэтому я пытаюсь сделать это сама, но мне трудно управиться с большими растениями.

Гриф удивленно взглянул на странную пассажирку. Только теперь он понял, что внезапное проявление непокорности со стороны Грейди было вполне оправданно.

– Вы пытаетесь сами перенести их?

– Да, поскольку ваши матросы не склонны помогать мне. Предположение, что растения подвергаются опасности на палубе, – чистейший вздор. Если мы поместим их на корме между якорем и брашпилем, они никуда не денутся.

Мысль о том, что леди Коллир способна отличить левый борт от правого, а также знает, что такое брашпиль, заставила Грифа удивленно приподнять брови.

Он рассеянно вытер дождевые капли со щеки.

– Я уверен, что в трюме...

– ... растениям будет слишком темно, – закончила она. – Капитан, некоторые из этих образцов уже пересекли полсвета, находясь на палубе, и они прекрасно перенесут предстоящее путешествие.

Гриф вздохнул:

– «Арканум» – парусник, мэм... то есть ваша светлость. Его будет заливать водой в штормовую погоду.

– Если погода станет угрожающей, мы, конечно, перенесем растения вниз. Однако я и мой отец перевозили образцы от Новой Гвинеи до Сан-Франциско на американском клипере, и даже в плохую погоду у нас не было проблем, поскольку соленая вода не достигала места, где они находились. Поэтому мне и хотелось бы поместить растения здесь.