Вены магии (ЛП)

— Вот и ты, — Фионн облизнулся. — Ты милая кроха, как для человека.

— Благодарю, — процедила она.

— Как вежливо! С каких пор ты прикусила язык?

— Я училась самоконтролю.

— Заметно, — он склонился и погладил пальцем ее руку. Она ощутила, как его жар пробивается сквозь ткань, ее тело растерялось из-за мужчины, который был почти как Эмонн. — Почему не сказать нам, почему Эмонн годится для трона больше меня?

— Не мне предлагать такое. Политика фейри выше меня.

— Даже ты не встанешь рядом с моим братом? Если его возлюбленная не считает его достойным, почему должны мы?

Она сглотнула.

— Мне не очень важно, сидит он на этом троне или том, что уже занял. Название замка и трон мало значат, ведь народ решает, кому он верен. Я видела всех, кто ищет убежища от твоего отношения, они приходят к нам. И мы заботимся о них. О каждом фейри, которого бросили, чьи семьи голодают. Мы обрабатываем их раны, кормим их, даем теплое место для сна. Мне не важно, будешь ты дальше Благим королем или нет. Мы продолжим спасать тех, кого ты подвел. И ты продолжишь подводить их.

Фионн приподнял брови.

— Изгнанный принц, твоя возлюбленная говорит хорошо для помойной крысы.

— Она — королева. Выказывай уважение.

— Королева? — Фионн и несколько придворных фейри рассмеялись. — Она — друид. Мы прогнали их из Другого мира уже давно, и не зря. Я должен отослать ее в мир людей.

— Она найдет способ вернуться. Уже нашла один раз.

— Так ты выбрала его? — прямо спросил у нее Фионн. — Я могу многое тебе подарить. Ты можешь увидеть много чудес при дворе тут без принца-фейри, который ничего не стоит.

— Он — твой брат, — сказала она, дыхание дрогнуло. — Как можно быть таким жестоким? Он — часть тебя.

Тень мелькнула на его лице. Та же печаль была на его лице, когда он смотрел на Эльву.

— Я вырезал ту часть, когда ударил его ножом в спину, маленькая повитуха. Ту рану не исцелить.

Она не думала, что кто-то кроме нее слышал его признание в вине. Сожаление звучало в его голосе, слова были тяжелыми. Он ненавидел себя за то, что сделал. Но не сдавался.

Они были похожи. Эмонн не дал бы брату править рядом с ним, а Фионн не собирался извиняться. Они были двумя столпами ненависти и зависти, что стали такими прочными, что не могли сломаться.

— Этот миг может изменить будущее, — прошептала она. — Шагни к исправлению своей жизни и его. Это не сделает тебя хуже, не сделает тебя слабым. Двое великих мужчин сильнее одного.

— Милые слова, — он коснулся ее щеки. — И у тебя яркая душа. Он не заслуживает твоей верности.

— Он честно заслужил ее. Много раз.

— Было бы в мире больше женщин, как ты.

— Где Эльва? — тихо спросила она.

Он замкнулся, лицо лишилось эмоций, ладони сжали подлокотники трона так, что те заскрипели.

— Ты высказала свою просьбу, повитуха. Вернись к своему любовнику, а я выражу свое суждение.

— Суждение? — ее голос зазвенел. — Мы тут не для наказания. Мы пришли поговорить, король с королем.

— Я не признаю еще одного короля Благого двора. Как и мой народ.

— Они уже признали! — она попятилась, душа просила справедливости. — Они приходят к нам сотнями, придут тысячи.

— Ты убежал с Гибразила, наплевав на наказание.

— Ты не имеешь права! — завизжала Сорча, отойдя к Эмонну. — Твое суждение ничего не значит!

— Я объявляю тебя виновным в нарушении законов нашего народа и измене.

Сорча сжала кулаки.

— Ты — не их король! Истинный король Благого двора стоит перед тобой, а ты не видишь!

— Сорча, — Эмонн поймал ее за плечи. — Тихо.

— Я не буду молчать, пока эти дураки зовут его королем!

— Mo chroí, - он прижался лбом к ее лбу. — Мы проиграли.

— Я этого не приму.

Голос Фионна загремел:

— Стражи, уберите повитуху.

Ладони сжали ее руки и оттащили от Эмонна. Он зарычал, потянулся за клинками и шагнул вперед. Два других стража удержали его на месте.

Она смотрела, как он бледнеет, его повернули к брату.

Фионн покачал головой.

— Отпустите его.

Ладони в золоте пропали с плеч Эмонна. Сорча извивалась, пытаясь вырваться из крепкой хватки. Один из стражей плотно обвил рукой ее талию.

— Ты знал, как наказывают за такое пренебрежение нашими правилами, но все равно пришел сюда, — сказал Фионн.

— Повесь меня еще раз, брат. Я буду висеть, сколько хочешь, но вернусь, когда веревка порвется.

Фионн снова помрачнел, и Сорча узнала это выражение.

— Нет, — выдохнула она. Все внутри нее сжалось, руки дрожали, глаза слезились. Она не знала, что собирался сделать Фионн, но видела, что его сердце разбивалось.

— Ты меня вынудил, брат, — Фионн впервые признал родство с Эмонном. — А теперь ты останешься тут, чтобы все помнили, что бывает, когда перечат королю.

— Я в плену? — фыркнул Эмонн. — Ты дурак. Они со временем поймут, что я говорил правду. Оставь трон. Покончи с этим.

— Не только ты находишь старые реликвии.

Время замедлилось, Сорча смотрела на сцену перед ней. Глаза Эмонна расширились, и она впервые увидела страх. Он терзал его лицо, Эмонн сжал меч на боку.

Но Фионн был быстрее. Он вытащил из складок мантии рукоять с камнями. Он нажал пальцем, и она стала копьем с таким острым краем, что он слепил.

Фионн повернулся так тихо, что Сорча не могла отследить за ним. Клинок пробил броню Эмонна, пронзил его меж ребер.

Он не мог умереть, кристаллы остановят это. Она ждала щелчка, звона бьющегося металла. Но этого не было.

Сдавленный звук пронесся по залу, где вдруг стало тихо, как в гробу. Эмонн кашлянул, Фионн повернул копье. Он давил, пока острие не пробило спину Эмонна, засияв в лучах света. На кончике не было крови.

Шумное дыхание отражало ее дыхание. Фионн отошел, провел ладонью по рту и поднялся к трону.

Эмонн упал на колени, растянулся бы на полу, но копье уперлось в ступени. Оно поддерживало его, пронзая сердце.

Вой раздался в ее голове, крик и визг боли. Это был крик банши, сердце разбивалось, душа погибала.

Она издавала этот звук. Кричала в ярости и страхе, пока горло не задрожало, пока она не ощутила кровь. Сорча не была уверена, что что-то говорила, звук мог быть просто диким проявлением агонии.

Страж ослабил хватку, и она вырвалась. Она подбежала к Эмонну, обхватила его лицо руками, приподняла голову, чтобы видеть его глаза.

Кристаллы тянулись из раны на груди. Они спускались по его рукам, сковали живот, и он не мог двигаться.

Слезы катились по ее щекам, ладони дрожали.

— Нет, — простонала она. — Нет, любовь моя. Ты меня не покинешь!

— Я… — кристаллы поднялись к его горлу, заперли слова в теле. Он пытался выразить глазами то, что не мог ртом. Но она видела только страх и печаль. Их жизнь забрали у них. Навсегда. — Mo chroí, борись за меня.

Его губы двигались, но кристалл вырос из языка. Они поднялись из его рта, вонзились в ее ладони. Он смотрел, но не видел, а потом его глаза замерли.

Она уже не держала мужчину в своих руках. Сердце не билось, легкие не втягивали воздух, в глазах не было любви. Он стал мужчиной из кристалла, символом всех, кто бился против Фионна.

Сорча вдохнула, откинула голову и завизжала. Ее агония своей силой разбивала камень вокруг. Большие трещины потянулись, как паутина, по полу к ненавистным фейри, обрекшим его на такую судьбу.

Она убьет их всех. Они умрут тысячей смертей за то, что забрали его у нее.

Одна смелая душа обвила рукой ее талию, но она не отпустила Эмонна. Она не хотела бросать его тут, где ненавистный народ будет смотреть на него и смеяться. Они не имели права оставить его.

— Сорча! — закричал Циан ей на ухо. — Сорча, нам нужно уходить!

— Я заставлю их пожалеть за дыхание!

— Мы так и сделаем, любимая. Но нам нужно идти!

Она открыла глаза, увидела, что тронный зал был разрушен. Фейри бились между собой и со стражами. Крики звенели вместе с ее, и она не знала, что за сражения тут шли.