Безумие на двоих

Но громкий вскрик отвлек Гермиону, и она увидела Пэнси, повисшую вверх ногами в воздухе недалёко от неё.

— Не тронь ее! — рядом с Гермионой оказался Уэйн, стоя спиной к лежащей на полу девушке.

— Как легко тебя провести. Я сразу поняла, что ты не под чарами, — протянула Амабелла, но Гермиона не могла видеть целую картину из-за своего положения.

— Дай нам с Пэнси уйти, и мы не доставим тебе проблем. С остальными делай, что хочешь.

Грейнджер показалось, что ей мерещится, но нет. Хопкинс взмахнул палочкой за спиной, и Гермиона почувствовала, как тело теплеет, наполняется силой и желанием жить.

«Он расколдовал ее?»

Хотелось повернуться и всмотреться в Драко, но она не шевелилась. Лучше пусть Амабелла думает, что они пока лёгкие жертвы.

— Я и с тобой могу сделать все, что захочу, мой дорогой мальчик. Не дерзи мне.

— Отпусти ее, — упрямо заявил Хопкинс.

— Увы, но я и тебя уже отпускать не собираюсь.

Хопкинс взмахнул палочкой, но ничего не произошло.

— Неблагодарный мальчишка! Круцио!

Уэйн не успел защититься и упал на пол. Его дикий крик разорвал барабанные перепонки, и хотелось вскочить и ринуться в бой, но пока нельзя. Надо переждать.

Казалось, что глаза полностью высохли, ведь она давно не моргала. Хотелось изменить позу, чтобы не травмировать рану, но она не могла себе такое позволить. Она знала, что это могло быть отвлекающим маневром, а потом то, что Гермиона уже не находилась под действием чар, надо было хранить в тайне до нужного момента.

Ещё одно Круцио прилетело в Уэйна, заставляя его выронить палочку и скрючиться на полу. Крик, который шёл из глубины его тела, заставлял сердце леденеть. Но Амабелла не собиралась так просто с ним расправиться. Она взмахнула палочкой, и Пэнси оказалась на полу рядом с Уэйном. Она испуганно застыла, не зная, что ожидать, а Блэк улыбнулась, чувствуя себя королевой положения.

— Ты будешь мучиться от моего Круцио, а рядом с тобой твоя любовь будет истекать кровью до смерти. Сектумсепра!

Мгновение, и Гермиона вскочила, не помня себя, кидаясь прямо к Пэнси и надеясь оттолкнуть ее.

Но опять боль.

Боль, которая заставляла забыть обо всех своих чувствах и потребностях. Боль, которая приносила лишь желание умереть, чтобы не чувствовать ее.

Гермиона прямо-таки почувствовала, как кровь вытекает из всех ее ран. Как жизнь покидала ее с алой жидкостью.

— Петрификус Тотатус! — послышалось сквозь пелену боли.

И знакомый голос прошептал: — Не смей умирать, глупая гриффиндорка. Я тебе не разрешал.

— Это ты — глупый слизеринец, раз думаешь, что все до сих пор вертится только вокруг тебя, — подумала она, отдаленной частью сознания надеясь, что все-таки говорит.

И пустота. Удобная, спокойная и такая нужная накрывает.

========== Глава 30. Эпиложная ==========

Чернильная темнота, в которой Гермионе было так приятно нежиться, вдруг начала рассеиваться, давая представление об окружающей обстановке. Смутно знакомые голоса послышались будто издалека, заставляя сосредоточиться на смысле слов, которые доходили до сознания отрывками, а запах лекарственных зелий и настоек ударил в ноздри.

—…Из-за него… пострадала…

—…уже обсуждали… раз…

— …молчи… не сказали мне даже…

Гермиона поморщилась. Захотелось встряхнуть головой, чтобы все слова в предложениях сформировались в понятную фразу.

— Уизли, тебе самому не надоело? Уже второй день этот разговор заводишь, сам бесишься и выбегаешь из больничного крыла, будто тебе задницу подпалили.

Знакомый голос с едва слышной хрипотцой почему-то подействовал отрезвляюще.

Драко.

Здесь, живой, рядом с ней. Значит ли это, что все теперь хорошо? Сердце забилось как бешенный пропеллер, и захотелось открыть глаза, чтобы увидеть его.

Но почему-то веки не поддавались контролю, заставляя все так же неподвижно лежать и слушать разговор, смысл которого стал медленно доходить до сознания Гермионы.

— Меня просто раздражает, что ты постоянно сидишь здесь и не даёшь, нам, ее лучшим друзьям, побыть с ней наедине, — упрямо заявил Рональд, по голосу которого стало ясно, что он готов был спорить с Драко до посинения. — А уж что тут делает Паркинсон, я вообще…

— Она без сознания, Уизли. Что ты собрался делать с ней наедине? — ровно ответил Драко.

— Тебе забыл доложить, — язвительно ответил Рон.

— Вообще-то, я ее парень и как раз-таки…

— Вы расстались, забыл этот маленький нюанс?

— Это было временно, — сквозь зубы ответил Драко, громко вздыхая.

И Гермиона почувствовала, как ее ладонь сжали. Хотелось, до безумия хотелось сжать в ответ, но сил не было даже чтобы пошевелиться хоть на миллиметр. Тёплая кожа Драко будто обволокла ее, ища поддержки, или желая убедиться, что все так, как он говорит.

— И поэтому она несколько дней назад ввалилась к нам в башню, будто у неё умерла вся семья разом?

Гермиона все-таки задержала дыхание. Воспоминания о том вечере нежелательным всполохом ворвались в сознание.

«Молчи, Рональд» — хотелось ответить другу, который старался ранить Малфоя, да побольнее, но на самом деле делал больно и ей.

— Уизли… — повысил голос Драко.

— Тихо, вы оба, — Джинни встряла в разговор. Вторую ладонь Гермионы тоже сжали сильнее. — Гермиона?

— Ты что-то заметила? — послышался взволнованный голос Гарри, и шаги на заднем фоне прекратились.

— Гермиона, ты слышишь нас? — позвала опять Джинни.

Грейнджер захотелось закусить губу от усилий, которые она приложила, чтобы приоткрыть глаза. Понимая, что все ждут ее пробуждения, как результатов ЖАБА, Гермиона решила, что пора расшевелить свой организм.

— Ты уверена, что… — резкий, но взволнованный голос Драко дал значительный пинок по мягкому месту.

Она знала, что он волновался, ведь последнее, что она помнила, это вспышка заклинания, боль и крики.

Веки нехотя, но поддались на команду Гермионы, и яркий свет резанул по глазам.

— Ммм, — недовольно простонала гриффиндорка, щурясь и стараясь привыкнуть к свету.

Заставив себя окончательно очнуться, Грейнджер поняла, что лучше бы этого не делала. Все тело ломило, будто ее переехал магловский автобус, ещё не затянувшиеся раны пульсировали от малейшего движения, даже приподнятая грудная клетка при дыхании, и это уже не стоило упоминать, что во рту пересохло так, как никогда после алкогольных вечеринок.

— Эй, — послышалось сбоку, и Гермиона постаралась сфокусировать взгляд на рыжем всполохе.

Джинни сидела по левую сторону кровати, сжимая ее ладонь в своей, и ободряюще улыбалась, а Рональд стоял позади сестры, опираясь руками на спинку стула, на котором она сидела. Гарри же сидел на корточках с этой же стороны у изголовья кровати и внимательно всматривался в подругу.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Гарри, хмуря брови и явно коря себя за все случившееся. Как будто могло быть по-другому. Рон закусил губу, будто тоже хотел что-то сказать, но не решался.

— Так же, как может себя чувствовать человек, словивший сектумсемпру, — хрипя, прерываясь и морщась, ответила Гермиона, но в конце все же приподняла уголки губ.

Кожу губ саднило, ведь Гермиона умудрилась несколько раз прокусить ее, но лучше потерпеть и дать друзьям знать, что она в порядке. Джинни невесело хмыкнула, а Гарри и Рон синхронно посмотрели куда-то в сторону.

— Только мне и тебе из здесь присутствующих посчастливилось познать такое райское состояние, так что вряд ли им это что-то дало. — Насмешливый, хрипловатый голос, и Гермиона уже перевела взгляд вправо слишком быстро, так, что перед глазами опять все смазалось в сплошные мазки ярких красок.

Но вдруг все остановило своё вращение, и Гермиона смогла видеть.

Глаза заворожили, отвлекая все внимание на себя. Хитрые крапинки серебра в океане серости соревновались за главенство с опасно-взволнованными и испуганными. Зрачки при таком ярком, почти белом свете — узкие-узкие, и можно разглядеть весь спектр его эмоций, которые Драко скрывал за напускным спокойствием. Тень, залёгшая под глазами, приобрела по-настоящему синий оттенок, а черты лица заострились, как после бессонной ночи. Платиновые пряди лежали беспорядочно, примятые с одной стороны и взъерошенные с другой. Наверняка, он выглядел так же, как она себя чувствовала.