Страница 8 из 28
– Отсюда, из Лэнгли, эту загадку мы не разгадаем, тут нам не помогут никакие электронные устройства. Нужно гораздо больше Humint, то есть агентурных данных. Без достоверной агентурной информации мы никогда не поймем, что там на самом деле творится, и не сможем принять адекватные решения, – продолжает Уотсон, воспользовавшись жаргоном ЦРУ при упоминании о Human Intelligence, то есть об информации, добытой непосредственно людьми. Разведчиками.
Сидя в своей роскошной камере, устроенной в тюрьме “Ла Куэва”, Первый Пран[4], которого все называют просто Праном, сразу же предсказал, что потерпевший поражение подполковник, который выступает сейчас по телевизору, станет президентом Венесуэлы. Пран – “узник”, но из тюрьмы он управляет огромной криминальной империей. Столь высокого положения он достиг благодаря своей интуиции, а она нашептывает ему сейчас: человек, говорящий с экрана, не только станет следующим президентом страны, но это еще и та фигура, которой не хватает ему, Прану, чтобы его организация осуществила задуманные им амбициозные планы. – Этого бунтовщика я хочу на некоторое время видеть здесь, надо немного над ним поработать, – громко говорит Пран, изобразив на лице улыбку.
Горючее для революции
В течение нескольких недель Ивана Ринкона преследовало саднящее чувство, что он сильно прокололся. И нетрудно было понять, с чем это связано. Как иначе объяснить нынешнюю его ситуацию? Ведь Иван много лет подряд руководил самыми успешными разведывательными операциями на разных континентах, а теперь его заставляют сидеть в маленьком кабинете в главном офисе G2. Короче, происходит нечто странное.
В ночь, когда была совершена попытка государственного переворота, Гальвес заявил ему: он хочет, чтобы Иван приступил к работе в самой Венесуэле – и приступил как можно скорее. Но потом стал тянуть с окончательным решением этого вопроса.
Когда Иван спрашивал его об этом напрямую, Гальвес уходил от ответа и отделывался весьма неопределенными обещаниями. Понятно, что он переменил свое мнение, но Иван не понимал почему. Кроме того, Ринкону было известно, что Гальвес проводит совещания, посвященные ситуации в Венесуэле, но Ивана на них не приглашает, а это выводит того из себя. Никто не знает больше Ринкона об этой стране, ее правительстве, политиках и тех людях, которые реально там всем руководят.
Но Иван – профессионал и понимает: невзирая на обстоятельства, он должен по-прежнему выполнять свою работу. “Скоро все прояснится, – говорит он себе. – А когда прояснится, наверняка именно меня выберут, чтобы возглавить операцию, которую, вне всякого сомнения, кубинское правительство должно развернуть в Венесуэле, чтобы взять инициативу в свои руки”. Поэтому Иван все свое время отдает руководству сетью агентов и информаторов, которые у него есть в Венесуэле, и расширению этой сети. Он анализирует цепь событий, предшествовавших мятежу, изучает географические карты и биографии самых разных людей. Кто такой Уго Чавес? А другие главные действующие лица? Кто стал их союзником внутри страны и за ее пределами? Но далеко не все, что нужно, можно сделать, сидя в Гаване. Ринкону необходимо попасть в Каракас.
Как всегда в трудные моменты, Иван ищет утешения и совета у отца – легендарного представителя кубинской военной элиты, которого все называют просто Генералом. Когда Иван был ребенком, его мать покинула Кубу с испанским бизнесменом, оставив мужа и сына на острове. Именно тогда отца и мальчика связали крепкие узы, основанные на уважении, взаимном восхищении и огромной любви. А еще – на недоверии к женщинам. Хотя Иван был мужчиной очень привлекательным и, что называется, неисправимым донжуаном, он никогда не позволял себе по-настоящему влюбиться ни в одну из красавиц, с которыми встречался и продолжает встречается. Ему доставляет большое удовольствие сам процесс обольщения и завоевания намеченной добычи. Однако уже очень скоро он заставляет себя искать следующий объект. Любовь – это не для него. Вот такое наследство оставила ему матушка.
Навсегда отравленный болью и унижением после измены жены, Генерал пытался таить свои переживания и всю жизнь посвятил одной цели – подготовке Ивана к роли достойного продолжателя семейного дела, защиты Революции. Генерал никогда не скрывал желания видеть Ивана одним из лидеров в маленьком кругу тех, кто правит островом. Поэтому он помог сыну получить нужное образование, потом – сделать карьеру. Это было похоже на подготовку спортсмена, призванного стать победителем мировых чемпионатов. Иван не разочаровал Генерала. Напротив, успехами сына Генерал мог гордиться, что отчасти смягчало тяготы болезненной и очень одинокой старости.
Сорок лет назад, будучи молодым лейтенантом-идеалистом, он в составе одного из отрядов добровольцев-партизан прошел насквозь венесуэльские горные районы, сражаясь одновременно с сорока двумя видами ядовитых змей, национальной армией Венесуэлы и с кубинскими чиновниками, которые не выполняли своих обещаний. Партизаны так и не дождались отчаянно нужного им подкрепления, боеприпасов и медикаментов. Они мечтали свергнуть венесуэльское правительство, а затем установить режим, основанный на принципах, схожих с теми, что исповедовались на Кубе. Отец Ивана руководил незабываемой операцией, развернутой на побережье у Мачурукуто в 1967 году, когда кубинские солдаты высадились на венесуэльское побережье, но попали в засаду, устроенную правительственными войсками, и были взяты в плен. Не один раз в течение последующих лет кубинские лидеры пытались поднять в Венесуэле народное восстание и развязать партизанскую войну, которая могла бы привести к смене власти и установлению режима, похожего на кубинский, но им пришлось признать свое поражение. “В Венесуэле еще не сложились условия, в которых могло бы воспылать пламя социализма” – такими словами заканчивался предназначенный для узкого круга лиц отчет, где делалась попытка проанализировать ситуацию и оправдать совершенные ошибки. Отцу Ивана та история помогла по крайней мере в одном: он очень хорошо уяснил себе, какое огромное значение может иметь эта южноамериканская страна для будущего Кубы: ведь там имелась нефть.
За несколько дней до военного мятежа, когда всем еще казалось, будто в Венесуэле царят тишина и покой, Иван решил поговорить с отцом и в очередной раз объяснить ему, что его карьера застопорилась и не сдвинется с места, пока руководство G2 будет держать его ответственным за это направление. – Там никогда ничего не произойдет, папа. В Венесуэле разведчикам моего класса делать нечего. Мой опыт там не пригодится. Будь это хотя бы задание, связанное с выполнением интернационального долга, как то, что в свое время тебе самому было поручено в Африке… Сейчас для меня Венесуэла – не более чем кабинетная работа. Меня просто “законсервировали” бог знает на какой срок.
– Необязательно всюду искать только риск и адреналин, – ответил ему отец. – Революции служат там, где она прикажет. – А я еще раз тебе говорю: на мой взгляд, Венесуэла для нас – пустая карта. Мне кажется, она никогда не войдет в число социалистических стран, – возразил Иван.
– Поверь, тебя приберегают для чего-то важного, сын, – стоял на своем Генерал. – Подумай хорошенько, черт тебя побери! Венесуэльская нефть – это то горючее, которое необходимо для революции на латиноамериканском континенте. Тебе этого мало?
Но тут вдруг, ни с того ни с сего, в Венесуэле кто-то попытался устроить переворот – и ситуация решительно переменилась. В стране, где ничего не происходило, стало происходить очень много разных событий. Однако Ивана начальство держало в стороне от этого дела. Он не знал, что и думать. Не знал, с чем связано такое отношение: то ли с какими-то собственными его ошибками, то ли с ошибками отца. Неужели кто-то решил поквитаться с Генералом, испортив карьеру его сыну? Иван был уверен, что шефам не нравились ни его смелость, ни та независимость, с какой он обычно действовал за границей. За склонность к рискованным поступкам ему не раз устраивали выволочки. Начальство усвоило, что когда задание дается Ивану, это будет стоить больших денег и большой нервотрепки, зато и успехи его, хотя и оставались тайной для широкой публики, были очевидны. Именно Ивану G2 было обязано важнейшими достижениями в Латинской Америке, Европе, Африке и даже в Соединенных Штатах. Репутацию свою он, безусловно, заслужил.
4
Пран (исп. Pran) – на уголовном жаргоне в Венесуэле так называют заключенного, которому принадлежит реальная власть в тюрьме.