Ник и Глиммунг

– Остановите его! – воскликнул антизверятник.

– Когда Гораций идет на кухню, – сказал Ник, – его невозможно остановить.

Антизверятник взял со своего ремня металлическую трубку и прицелился в сторону кухни.

– Тогда я его усыплю, – сказал он, – и положу конец его незаконной деятельности – его незаконным попыткам пятиться на кухню.

– С каких пор пятиться на кухню стало незаконным? – спросил мистер Деверест.

– Для котов незаконно все, – ответил антизверятник, наводя блестящую трубку на Горация. – Например, ходить на кухню боком для котов тоже незаконно. Ходить боком по улице – особенно незаконно. Идти прямо на…

– Мы поняли, – перебил с кислым видом мистер Деверест; похоже, ему совсем не понравился антизверятник – и Ник вполне разделял его чувства.

Вдруг раздался голос:

– Что здесь происходит? – В дверях стоял папа Ника, высокий и властный, со строгим лицом. – Вы кто? – спросил он Девереста, а потом увидел антизверятника.

Антизверятник, который секунду назад казался таким уверенным в своих важности и достоинстве, посмотрел на папу Ника и съежился.

– Вы мистер Питер Грэм? – спросил он задрожавшим голосом. – Хозяин кота? Хозяин этого кота? – он показал на Горация, который перестал пятиться и теперь сидел на кухне со встревоженным выражением на мордочке. И у Горация, и у антизверятника теперь было одинаковое выражение. Оба выглядели виноватыми и нервными. Но конечно, Гораций часто так выглядел. Антизверятник же, похоже, предпочитал какое-то другое настроение.

– По закону вы должны нам дать два дня на то, чтобы избавиться от животного самостоятельно, – сказал папа Ника. – До тех пор забирать его нельзя. – Он схватил антизверятника за плечо и спровадил на выход.

– Какая замечательная фотография, – сказал мистер Деверест, вовсю щелкая фотоаппаратом. – Какой бесславный конец функционера правопорядка.

Антизверятник неловко встал в дверях.

– Что это значит? – спросил Ник у мистера Девереста. Тот с удовлетворением ответил:

– Это значит, что антизверятник должен подчиняться закону, как и все мы. Только теперь он сам этому не рад. Закон действует против него.

– Тогда это хороший закон, – сказала мать Ника.

– Хороший, – согласился мистер Деверест, фотографируя антизверятника напоследок, – но через два дня этот закон будет на его стороне.

– Но через два дня, – ответил отец Ника, повернувшись к ним, – мы уже будем на пути на Планету Плаумена. И Гораций летит с нами. В космосе антизверятник нам ничего не сделает; там его закон не действует. Горация будет защищать другой закон – закон природы.

– Если только Горация не слопает вердж, – сказал мистер Деверест. И добавил для Ника: – Я забыл описать верджей, которые обитают на Планете Плаумена вместе с уабами, принтерами и остальными. Как я понимаю, верджи отличаются особым…

– Планета Плаумена – это не только опасность, что тебя унесет дикий крылатый вердж, – вклинился отец Ника. – Я знаю о верджах; знаю и о других опасностях – как для нас, так и для Горация. Но еще Планета Плаумена – это леса и широкие зеленые луга. Это тенистые просторы, где Гораций может безбоязненно играть вволю. Там есть края пастбищ и полей, полных мышей. Там есть реки, которые бегут в океан. Мы будем жить среди травы; Гораций будет охотиться под янтарной луной, озаряющей утесы и низины. В тяжелых корзинах нашей жизни будут лежать плоды, собранные нашими собственными руками. Мы будем сажать и выращивать; мы будем пожинать; нас умоют дожди, а яркое дневное солнце… – Он замолчал и задумался. – Ну, сделает то, что делает солнце. Как обычно.

– Вот это мечты, – тоскливо сказал антизверятник, делая шаг вперед. – Мне такого и не снилось.

– Вам не снятся сны? – спросил отец Ника.

– Снились только один раз, – ответил антизверятник. – Мне приснилось, что я бейсбольный мяч на игре «Джайантс» и «Доджерс». – Тут он замолк. Все ждали, но он сохранял молчание.

– И что было потом? – спросил Ник. Антизверятник грустно ответил:

– На второй половине первого иннинга меня выкинули с поля. Что было дальше, я забыл; на моем разуме завеса, которая закрывает эти воспоминания.

– Летимте с нами, – сказала мама Ника антизверятнику добрым голосом. – Вам приснятся такие сны, каких вы и не ожидали. То есть вот что я хочу сказать: вы перестанете быть антизверятником – и тогда проявится ваша истинная натура. Вы расцветете, как… – Она ненадолго задумалась, подбирая сравнение.

– Как рогатый клак, – сказал антизверятник своим привычным скрипучим голосом. Он уже лишился мягкости, которая на него вдруг нашла.

– Что такое «клак»? – спросил его Ник. Ему не понравилось это название; оно намекало на что-то скользкое, что ползает на глубине, вдали от людей и дневного света.

– На Планете Плаумена живут рогатые клаки, – сказал антизверятник. – Они вмиг могут схватить вашего кота и утащить на скалистый пик, в гнездо из костей и пожухлых перьев, оставшихся от тех, кого они уже съели. Это враги всего сущего.

– Молчать! – резко сказал отец Ника и раскраснелся от гнева.

– Он прав, – сказал мистер Деверест. – В смысле про клаков. Конечно, на Планете Плаумена клаков осталось совсем немного; мы когда-то публиковали о них статью. Когда-то их очень боялись. Но в последнее время все меньше.

– Мы не боимся, – сказал Ник, поборов собственный страх – собственную небольшую его долечку. – И вообще, Гораций умеет прятаться. Если захочет, он может стать почти невидимым.

– Гораций сливается с местностью, – подтвердил отец. – Он на удивление хорошо умеет не попадаться на глаза, если этого требует ситуация. – Взглянув на антизверятника с неприязнью, он добавил: – Сами посудите, как долго Гораций скрывался от вас.

– До свидания, – угрюмо ответил антизверятник. За ним закрылась дверь.

– Он ушел, – сказала мама Ника. – Но он еще вернется.

Положив одну руку на плечо Ника, а вторую – на плечо жены, мистер Грэм сказал:

– Но нас здесь уже не будет. Все решено; сегодня я купил билеты для нас четверых на корабль, который отправляется из Солнечной системы на Планету Плаумена. Нам пора собираться. Надо поторапливаться.

– Под «четверыми» вы имеете в виду и меня? – спросил мистер Деверест. – Я спрашиваю, потому что сомневаюсь, что могу присоединиться. Например, у меня здесь…

– Я говорил о своей семье, – сказал отец Ника. – Обо мне, о моей жене, о своем сыне и о нашем коте. – Он обернулся к Нику. – Проследи, чтобы мы не забыли вещи Горация – его миску, ошейник и корм. Проследи, чтобы у него были туалет, кровать и игрушечная мышка, которую мы купили в прошлом месяце и с которой он так ни разу и не играл.

Планета Плаумена, сказал себе Ник. Интересно, как там будет? Что ж, скоро он узнает.

– Я соберу все вещи Горация, – пообещал он отцу.

– И свои тоже, – сказал отец. И посмотрел на часы, чтобы узнать, сколько у них времени до вылета.

Глава 4

Все вчетвером прибыли на ховеркаре в космопорт, где их уже ждал корабль. Ник поймал себя на том, что весь дрожит от возбуждения. Огромный корабль вздымался на фоне неба, как толстая бутылка. От его двигателей поднимался дымок. Тут и там трудились крошечные фигурки.

Нику показалось, что у Горация какая-то странная реакция на большой корабль. Хоть и окруженный своими вещами, кот хмуро погрузился в себя, словно на что-то обиделся. Гораций не обращал внимания на перенос сумок и коробок из ховеркара в корабль; вместо этого он выуживал кусочек карандаша, завалившийся в щель.

– Коты не любят путешествий, – сказал отец Ника. – Это относится почти ко всем котам, хоть время от времени и можно прочитать про тех, которые присоединяются к цирку или выплывают в море на льдине. С Горацием все будет хорошо.

Скоро весь багаж погрузили на корабль.

– Это наш последний день на Земле, – сказал отец, когда все пристегнулись на своих особых местах. – Больше мы никогда ее не увидим, – добавил он грустно.