Мелодия для саксофона

– Мне неведомо, как ваша бабушка обошлась с Галушкиным, но вот вашему бывшему поклоннику от неё крепко досталось.

– Моему бывшему поклоннику? – удивлённо переспросила Инесса.

– Именно!

– И кого же вы имеете в виду? Ой, наверное, Володьку Дорина?

– Его самого.

– Так он вовсе и не мой поклонник, – отмахнулась Инесса.

– А чей же?

– Не знаю, чей, я давно его не видела.

– Но вы же встречались с ним?

– Встречались – громко сказано, просто с девятого класса он таскал мой портфель. Иногда мы ходили в кино, гуляли в парке…

– Целовались, – подсказал следователь.

– Было пару раз, – нехотя призналась Инесса.

– Так уж и пару раз? – не поверил следователь.

– Может, и больше, – пожала плечами девушка, – но какая разница?

– Для вас, может, и никакой, но парень, вероятно, строил планы на будущее с вами.

– Так уж и строил, – фыркнула Инесса.

– Как вы расстались с ним? – спросил следователь. – По-плохому или по-хорошему?

– Да никак! – неожиданно рассердилась девушка. – Я позвонила ему и сказала, что больше встречаться с ним я не могу, так как встретила свою настоящую любовь.

– А он?

– Стал что-то орать! Но я не дослушала, выключила связь, а потом заблокировала его номер.

– Значит, расстались вы по-плохому, – заключил следователь.

Девушка передёрнула плечами.

– А ваша бабушка не говорила вам, что Дорин приходил к вам домой?

– Нет, она ничего мне об этом не говорила. А вы уверены, что он приходил?

– Имеются свидетели его визита и того, как он выкрикивал угрозы в адрес вашей бабушки.

– И чего это он на неё так взъелся? – удивилась Инесса, – это же я ему дала отставку, а не бабушка.

– А ваша бабушка подлила масла в огонь.

– Каким же, интересно, образом?

– Намекнула Дорину на его недостаточное материальное обеспечение.

– Интересно было бы знать, что бабуля сказала Володьке.

– Да ничего особенного, – делано равнодушно проговорил Наполеонов, – назвала его «голытьбой».

– Припечатала, так припечатала, – вздохнула Инесса и дополнила: – Бабушке Володька никогда не нравился…

– Почему?

– Ей не нравилось, что он хотел и стал художником.

– Это почему же?

– Она считала, что художники, как и все творческие люди, не могут служить опорой семьи. То у них денег нет, то голова от славы кружится, то их налево тянет.

– Разве так бывает только с художниками?

– Нет! Со всеми людьми искусства. Сами посмотрите, что творят знаменитости!

– Инесса! Другие творят не меньше, а может, и больше, просто люди не знают об этом. А знаменитости всегда на виду.

– Может, вы и правы, – вздохнула Инесса, – но Володька и впрямь не был каменной стеной. Его вечно одолевали какие-то идеи, он бросался из одной крайности в другую и не любил сидеть на месте.

– А Глеб?

– О! Глеб – это совсем другое дело, – улыбнулась Инесса.

– Как вы считаете, Дорин мог отомстить вашей бабушке?

– Вы что же думаете, что Володька убил мою бабушку? – изумилась девушка.

– А вы так не думаете?

– Нет, конечно! Это же чушь!

– Почему?

– Потому что Володька художник! И ещё Пушкин сказал, – в запальчивости проговорила она, – что гений и злодейство несовместимы!

– Во-первых, Владимир Маркович Дорин пока не признан гением.

Инесса хотела что-то сказать, но следователь не дал ей сделать этого, продолжив:

– А во-вторых, Пушкин хоть и гений, но в криминалистике – не авторитет.

– Да как вы можете! – возмутилась Инесса.

– Чего вы сердитесь, – вздохнул Наполеонов, – вот Сальери же он обвинил в предумышленном убийстве, не собрав предварительно доказательств. Да и с Борисом Годуновым не всё так однозначно, как писал Александр Сергеевич.

– Но он же художник!

– Вот именно, – улыбнулся следователь, – так что отодвинем этот бессмысленный спор в сторону и останемся при своём.

– При чём при своём? – не поняла Инесса.

– Вы при том, что ваш Володька ангел безгрешный, а я при том, что нужно проверить его алиби на момент убийства вашей бабушки. Простите, – следователь развёл руками.

– Делайте, что хотите, – сказала Инесса, поджав губы, и добавила: – Только зря время потратите.

– Работа у нас такая, – вздохнул Наполеонов и предложил: – Давайте, я вас домой отвезу.

– Сама доберусь, – отрезала она.

– Конечно, доберётесь, – согласился он добродушно, – но на машине быстрее. А вам, наверное, нужно и ужин готовить, и уроки брата проверить, и с отцом посидеть.

– Ладно уж, уговорили, – оттаяла девушка, – везите.

К счастью, пробок на их пути в этот день не было и Наполеонов, быстро домчав девушку до дома, позвонил Славину.

Ещё поджидая идущую к нему Инессу Бессонову, следователь уже знал, кому он поручит заняться художником Дориным.

Дмитрий Славин когда-то учился в художественной школе, а отец его владеет современной галереей живописи «Вишнёвая роща».

«Так что ему и карты в руки», – решил Наполеонов.

– Алло, – прозвучал голос в трубке.

– Дима, ты где?

– В отделении, – ответил оперативник.

– Бездельничаешь…

– Вам побездельничаешь! – сделал вид, что обиделся, оперативник.

На самом деле Славин никогда не обижался, считал это делом затратным и контрпродуктивным. Обижаться на начальство – себе дороже, а от остальных можно просто отмахнуться и переключиться на что-то более приятное.

Между тем Наполеонов, от которого оперативнику отмахнуться никак не получится, продолжил:

– Вот это правильно, тем более что я тебе работёнку хочу поручить и как раз по твоему профилю.

– По моему профилю? – удивился Дмитрий, гадая, чего же там изобрёл для него Наполеонов.

– Ну, ты же у нас художник.

– Я опер, – отрезал Славин.

– Ну, ладно, ладно, опер, – согласился следователь, – но с художественным наклоном.

Славин тяжело вздохнул в трубку.

– Не вздыхай, как нагруженный слон, – сказал следователь, – может, я не так выразился. Но факт, что ты разбираешься в живописи.

– Разбираюсь, – осторожно согласился Славин, – но если вы хотите, чтобы я поработал экспертом в этой области, то вынужден вас разочаровать…

– Каким ещё таким экспертом, – начал терять терпение Наполеонов, – мы расследуем дело об убийстве тёщи саксофониста Бессонова. Дело громкое. Начальство бдит.

– Если вы хотите, чтобы я выяснил, не подменили ли подлинный саксофон Бессонова на подделку, то я пас!

– Ничего ему не подменили! Бессонов был в день убийства на гастролях! И саксофон был при нём! Понятно, при нём?!

– Ещё как понятно. Дальше.

– У Инессы Бессоновой до того, как она познакомилась со своим нынешним парнем Глебом Павловичем Куприяновым, был другой парень, некий Владимир Маркович Дорин. Он учился в художественном училище и рисовал.

– Писал, – машинально поправил Славин.

– Чего писал? – машинально переспросил Наполеонов.

– Картины.

– Умник!

– Есть немного…

– Так вот, – не обращая внимания на дерзость, проговорил следователь, – я хочу, чтобы ты узнал об этом Дорине всё. Где он теперь, чем занимается, на что живёт, не появились ли у него в последнее время деньги…

– И есть ли у него алиби на время убийства?

– И впрямь умник, – похвалил Наполеонов и напутствовал: – Действуй!

– Есть, товарищ капитан.

Наполеонов вздохнул и отключился.

Больше всего на свете ему сейчас хотелось прилечь на свою кровать или хотя бы на диван в гостиной, закрыть глаза и заснуть, чувствуя сквозь сон, как мать накрывает пледом и тихонько, чтобы не разбудить, гладит его коротко постриженные волосы.

Да-да, следователи – тоже люди. И им иногда очень хочется, чтобы их погладили по головке. Особенно в те дни, когда расследование застопорилось на месте и ни «но», ни «тпру».

Глава 6

Ни о каком художнике Дорине старший лейтенант Славин понятия не имел.