Страница 101 из 103
— А ваш муж…
— Он к этому времени заработал определенную репутацию. И место… военный контракт. Весьма выгодный, хотя… — она развела руками. — Даже я не знаю подробностей того, чем он занимался. Главное, что ему нравилось. И… он знал, что все, чего он добился, это благодаря собственным силам. Как знала и я.
Она все-таки упустила слезинку.
Всего одну.
И та скользнула по бледной щеке.
— У нас трое детей. И семеро внуков, которых он обожал. И я тоже… и нам всем будет его не хватать.
— Спасибо, — тихо сказала Лотта.
— Не за что… не совершайте ошибки. Не позволяйте навязанным вам долгам портить вашу же жизнь. Любой долг можно исполнить по-разному.
И это была правда.
Та правда, которую Лотта готова была принять. Дело осталось за малым… впрочем, в книгах ее истории всегда заканчивались свадьбой. И отступать от сценария она не собиралась.
Не будь она Эрхард.
Кахрай свернул экран.
И поднялся.
Ныли плечи. И шея. И голова тоже. Он помотал, пытаясь избавиться от цифр, которые переполняли ее, грозя вовсе разорвать. И вовсе не смешной показалась бабкина присказка, что, мол, еще немного и мозги через уши потекут.
Точно потекут, но…
…никто не заставляет ведь. Его наняли безопасность обеспечивать, а не в финансах копаться. Для финансов есть другие люди, с образованием специальным, с пониманием, чем внутренний налог отличается от локального, и почему проводку нужно закрывать всенепременно к первому числу каждого месяца.
Кахрай сунул палец в ухо.
Куда он лезет?
А главное, чего ради?
Нет, он знал, чего ради. Кого ради. И только надеялся, что не зря, что получится, что хватит ума, если не сравняться, то хотя бы не позорить ее своей откровенной глупостью.
…сестра писала.
Умоляла вернуться.
Что-то там про долги и страховку, про племянницу, которой скоро поступать, поэтому нужен нормальный репетитор, а не цифровые уроки, что идут для всех и сразу. И про то, что она растет, и запросы тоже. И нытье это вдруг стало раздражать.
Сестра обрадовалась, узнав, что у него новая работа.
И попросила устроить ее. Куда-нибудь. Главное, чтобы не особо сложно. И еще подругу. Подруга была хорошей и верной, правда, не единственной, но ведь ничего-то невозможного, если Кахрай постарается. И он мог бы.
Стоило бы сказать, и Лотта нашла бы место, что для сестры, что для всего выводка ее подруг. А Кахрай промолчал, и чувствовал себя предателем. Впрочем, если бы сказал, тоже чувствовал бы себя предателем. И кажется, к этому чувству стоило попривыкнуть, пока есть время.
А оно еще есть.
Месяц или два, пока не убедятся, что чума отступила. И еще месяц карантина на чистой станции. И потом уже мир, куда их допустят, под присмотром, конечно, но все же… и быть может, за это время он так надоест своей рыжей, что она разорвет контракт.
Скажет, что все было, пусть не ошибкой, но просто приключением…
Подобные мысли мучили куда сильнее бухгалтерских отчетов. Если скажет, что ему останется? Отпустить? А он сможет?
Или надо было сразу пресечь…
Понятно же, что ему нечего делать рядом с такой женщиной, что рано или поздно, но она это поймет, что есть другие, куда лучше образованные, хорошего рода да и… Кахрай поймал свое отражение на гладкой поверхности. И рожа у него такая, что дети пугаются. А туда же…
Додумать не успел.
Лотта вошла без стука, благо, доступ у нее имелся. Остановилась на пороге и сказала:
— Привет.
— Привет…
Сегодня она была… другой. Она каждый раз была немного другой, его маленькая звезда с огненной короной волос.
Милой.
И сердитой.
Наивной. Удивительной. Невозможной, потому что таких женщин не бывает. А она была. И стояла. И смотрела так, выжидающе. И Кахрай смотрел. На волосы, заплетенные в несколько кос. По косам вились серебристые ленты, в цвет странного платья.
Длинное, в пол, закрытое, оно странным делом заставляло думать о вещах совершенно неприличных. И вовсе не потому, что облегало ее фигуру, нет… просто… бывает с женскими платьями такая вот, недоступная примитивному мужскому разуму, штука, когда укрытая за слоями ткани женщина все одно кажется более раздетой, чем одетой.
Он моргнул.
— Это свадебный наряд, — сказала Лотта и, вытянув руки, крутанулась. Платье заискрило, скользнули косы на спину, и захотелось поднять ее на руки, прижать и больше не отпускать. — Я решила, что мы должны пожениться. Но ты слишком не уверен в себе, чтобы сделать мне предложение.
— Я в себе вполне уверен.
— Тогда ты сделаешь предложение сам? — она склонила голову на бок и посмотрела так, что сердце забилось быстро-быстро.
— Ты… совершаешь ошибку.
— Это ты совершаешь ошибку, — проворчала Лотта. Подошла и дернула за рукав. — И вообще… в нормальных книгах герой, если уж девушку соблазнил, то обязательно на ней женится.
— Это еще разобраться надо, кто и кого соблазнил.
— Хорошо. Героиня, если героя соблазнила, тоже на нем женится. Порядочная. Я вот порядочная.
Наверное, это именно то, что им нужно, что позволит задержаться рядом, устоять, когда все вокруг станут говорить, что она, Шарлотта Эрхард, совершила ошибку. И что эту ошибку можно исправить.
Избавиться от мужа сложнее, чем от случайного любовника.
А он, Кахрай, постарается…
Он сделал вдох.
И сказал:
- Я тебе не подхожу. Кто я?
— Человек, который меня защитил?
— И поэтому ты решила, что любишь? Это просто ситуация. Стресс. И все остальное… и завтра ты поймешь, что я совсем не такой, каким представлялся. И разочаруешься. И будешь злиться, что я не предупредил.
— Будем считать, что предупредил, — она умела слушать. И села на диванчик, руки сложила, посмотрела так, выжидающе. И не дождавшись ответа, сказала: — Ты предупредил и не раз. Вбил себе в голову какую-то глупость. Откуда ты знаешь, подходишь ты мне или нет? Я и сама этого не знаю. Никто не может знать. Мой отец выбрал женщину, которую любил. И не жалел об этом. Я читала его дневники. И бабушкины тоже. Она вот как раз жалела, что когда-то пошла по пути родовой чести. У нее была любовь. Давняя. К кому — не знаю, это она и дневникам не доверила. Главное, она решила, что этот человек ей не подходит, что выбирать нужно кого-то, как ты выразился, из своего окружения. И выбрала… и потом жалела всю оставшуюся жизнь. И с отцом моим ее поссорила в том числе и зависть. А еще она умерла одна. Она и со мной-то в последние годы встречалась редко и по важным лишь поводам. У нас огромный дом. Настолько огромный, что в нем легко заблудиться. И я не хочу возвращаться в него. Не хочу оставаться в нем одна. Я больше не смогу быть той, какой была раньше и…
Она вздохнула и пальцы коснулись косы.
— Я не могу поклясться, что у нас получится, что через год или два мы не возненавидим друг друга, но… я буду жалеть, если мы не попробуем. А еще… ты не представляешь, сколько там работы.
Это Кахрай как раз представлял весьма неплохо.
Службу безопасности предстояло отстраивать с нуля. И заодно ловить крыс, которые, если и не участвовали в заговоре — а многие и участвовали — то знали о нем и просто закрывали глаза. Кое-что сделали безопасники Созвездия, но вот основную массу…
— Контракт, — он пытался смотреть на эту женщину серьезно, но не выходило. И мрачности его она не боялась. И вообще его не боялась. — Я хочу подписать контракт. Что не претендую на твое имущество и вообще… как оно положено?
— Значит, все-таки женишься?
— Будем считать, что я порядочный герой.
Лотта хихикнула и… встала
— Тогда пойдем?
— Куда?
— Жениться. Знаешь, мне сказали, что брачное настроение случается у мужчин не так и часто, поэтому не стоит упускать момент…
— Но…
— Леди Унияр готова лично зарегистрировать наш брак.
Значит, все-таки заговор… а и плевать… или нет? От женщины пахло ветром и пустыней, и еще морем, и звездной пылью, про которую говорят, что ее не существует, но каждый, кому случалось вставать на пути смерти, знает — это неправда.