Равновесие невест

Прошло несколько недель после отъезда матери и, по словам сестры, Брошин был в ярости из-за оставленной записки с горкой украшений и прочих дорогих подарков Адегельского. Мама поступила мудро, ничего чужого не взяв. А старику оставалось только кусать локти, так как и Калиста перестала покидать дворец, оправдываясь уходом за Миртой. Её навещали только внуки Брошина, в частности Деян любил вытаскивать на прогулки в парк, где лабиринт и так много укромных местечек… До свадебного цикла осталось чуть меньше месяца, и несмотря на печальные события, в воздухе уже царили предсвадебные настроения.

А пока наша небольшая компания «невест» в очередной раз собралась в комнате Мирты и мы поочерёдно читали стихи. Я, будучи подверженной песчаным настроениям, зачитывалась поэзией бурых песков. И это сильно выбивалось из общей канвы, так как и Кирнан, и Милан, и даже Калиста предпочитали романтику известных стихоплётов из Бирюзового дома. Вот и сейчас голубоглазая блондинка в пепельно-розовом платье сморщила носик, говоря:

— Ох, Сэлли, это так трагично. Такая грусть запрятана в этих строчках. Безнадёжность. Ты это чувствуешь? Ловушку?

Формально слова звучали поддержку, но каким тоном они были сказаны!

Скривившись, будто съела незрелый лимон, ответила ей тон в тон:

— В этом больше сожаления от того, что мы, драконицы, не можем также свободно летать как птички. Вот скажи мне, сколько раз ты взлетала после Равновесия? — оглядев поочерёдно каждую, сама себе кивнула. — То-то и оно. Вроде прутьев нет, запретов нет, а никто не летает. Анка поняла бы меня. Её семья пытается заставить вернуться домой, но девушка встала в позу. И кто знает, к чему её жажда свободы приведёт.

Мы замолчали, и в комнате остались только звуки улицы из открытых окон, да звяканье ложек о чашечки и вежливое покашливание томящихся от скуки невест. Какое многообещающее было начало Равновесия, и какой грустный финал. Хотя, глядя на розовые щёчки Мирты, в душе уже теплится надежда, что всё как-нибудь разрешится.

В дверь постучали и на пороге появилась моя бывшая горничная Анишка. Девушка выглядела вполне бодро и доброжелательно. Она сообщила, что меня ожидают по делам короля в другом месте, так что я с некоторой радостью покинула это унылое чаепитие. Только перед уходом, расцеловала Мирту, пообещав вернуться либо вечером, либо завтра утром.

Совсем скоро начнутся занятия и времени на визиты совсем сократятся.

По дороге Анишка ни на минуту не умолкала. Будучи дворцовой служанкой, она неплохо зарабатывала для девицы, но ей, как и многим девушкам, хотелось завести семью. И недавно это стало возможным. Её жених, окончивший Королевскую академию общих наук, недавно получил новую работу, да с таким окладом, что теперь они смогут не просто пожениться, а и домик в городе купить, да и семьям помочь, и своих детей завести. Словом, девушка была на седьмом небе от счастья, и без устали благодарила короля за такую возможность для простых серых драконов.

По её словам, сейчас каждый серый дракон зубами рвёт учебники, чтобы поступить в академию. Конкурс просто бешеный, но и шансы открываются просто сумасшедшие!

Анишка провела на королевскую часть замка, ведя коридорами слуг, чтобы я не попадалась на глаза аристократам. Там она довела меня до оранжереи и на входе оставила, напоследок сделав очень странный жест. Горничная взяла за руку, сама наклонилась вперёд и приложила мою ладонь ко лбу, будто я храмная дева и могу благословлять.

От растерянности, никак не прокомментировала случившееся, а как очухалась — её и след простыл.

Войдя в оранжерею через вход для слуг, пройдя мимо пары внимательных охранников, я оказалась в огромном помещении с прозрачными стенами и потолком, во влажной жаркой атмосфере среди разливных мини-озёр и пологих водопадов. До потолка вздымались причудливые деревья с волосатыми стволами, до самой макушки почти без ветвей, а вдоль узких тропинок десятки вариаций кустарника и иных видов растений с пахучими красочными цветами.

По ощущениям, это как попасть в мокрую сауну, только в расшитом золотом платье и с тяжёлой причёской на голове. От жара я моментально вспотела и шершавая ткань неприятно липла к коже.

— Сэлли! — голос прозвучал совсем близко, но обладатель появилась не сразу — его скрывали густые растения. А когда он вышел, тут уж я не сдержалась и опрометью бросилась вперёд, сжимая его в крепких до трещания костей объятиях.

— Арт! О, святая Клэрия, как же я соскучилась! — простонала, с наслаждением погружаясь в него разумом, чувствуя его внутри себя.

Это родство сравнимо с отступающей болезнью, от которой было трудно дышать и ломило голову. Только рядом с Артом, почувствовала себя здоровой и почти счастливой.

— А как я соскучился, малышка, — прошептал он, слегка отстраняясь, чтобы расцеловать в губы, а затем методично пройдясь по каждой чёрточке моего лица, так что мне стало щекотно и я рассмеялась совсем-совсем беззаботно, словно сбросив с себя ярмо обязательств.

И сейчас мне просто было хорошо рядом с ним. Чувствовать прикосновение колючей щетины к своей коже, ощущая прерывистое дыхание, вдыхая аромат его парфюма, сквозь который проступал его настоящий терпкий запах мужчины. Я осязала Арта каждой клеточкой своей души и это было возвращением домой.

Мы виделись каждый день, но даже коснуться не могли. Сидели напротив друг друга за столом рядом с Ником, и словом не перемолвившись. Арт днём приходил навещать Мирту, и приходилось держать дистанцию — вокруг невесты и слуги. Между нами была стена и мы не имели права её разрушить. Брошин никому не рассказал о слиянии, только взглядом показывал, что держит этот козырь в уме, когда сталкивались взглядами на заседательных советах, куда я теперь ходила как зритель по указке короля.

Поэтому эта долгожданная встреча обернулась появлением…

— Ариус! — прошептала, аккуратно выбираясь из объятий и пятясь назад. Арт слегка побледнел, когда белый туман выбрался из меня и тотчас обвил его тело, особенно запястья и горло.

— Нет, нельзя! — процедила, напрягаясь, делая упор на височную область, как подсказывал Ник. Эти дни были непростыми ещё и оттого, что ариусу нужно было привыкнуть к моему телу, а мне обрести хоть какой-то контроль над ним. Пока помогало то, что ставило Ника в тупик, — я разговаривала со светом.

— Он — свой. Он — близкий. Я — доверяю ему. Я… люблю его, — слова впервые прозвучали вслух, и я обескураженно уставилась на Артана, даже не чувствуя, как расслабляется туман и рассеивается, возвращаясь обратно в тело.

Маршал сорвал маленький красный цветок с куста, подошёл ко мне, посмотрев с волшебной нежностью, что я немного покраснела, а затем ловко высвободил волосы из плена невидимок, и заправил за ухо цветочек, нежно пройдясь подушечками пальцев по моей щеке и шее, касаясь бьющейся жилки. Он притянул меня к себе и вновь поцеловал.

И поцелуй вышел совсем-совсем иной. В нём появился какой-то странный жар, огненный пыл, от которого по телу прошёлся ток и в животе разлилась река тепла. Я обмякла, позволяя ему увлечь себя по этому пути, почти не стесняясь его рук и движений, сама с жаром набрасываясь в ответ. Мне хотелось бо́льшего, но я не понимала, чего именно.

— Я без ума от тебя, Сэлли, — прошептал Артан, и не думая останавливаться. Его пальцы забирались под вырез платья и я рассмеялась от щекотки.

Не знаю, до чего бы мы дошли, если бы за нашими спинами не раздалось деликатное покашливание, от которого Артан отскочил от меня как ошпаренный, и я впервые увидела, как мужчина способен за секунду окраситься в цвет помидора. Лихорадочный блеск глаз смешался с таким отчаянным стеснением, что я прыснула со смеху, оборачиваясь и сталкиваясь со взглядом внимательного крупного старичка.

— Так это и есть знаменитая Селеста, — прокаркал старик, с прищуром изучая мою растрёпанную внешность.

Желание собрать выпавшие заколки, одёрнуть раскрытый ворот, подтянуть корсет и оправить юбки было невыносимо сильно, но я сдержалась, только выше подняла подбородок, а сама склонилась в почтительном реверансе.