Страница 40 из 87
— Сложности с отцом? — спросила, когда Владис замер у входных дверей и не мог услышать вопроса.
— Я случайность. Он же маг, а они всегда сами колдуют себе защиту. А тут сходил в публичный дом развеяться, а через год очаровательная рыжуха заявляется с претензиями на пороге дома! И главное всё чётко: не ошибёшься, чья дочь и чья ошибка. До сих пор припоминает и себе, и мне! — объяснилась она, вводя в полукруглое помещение музея. — Дамочке выплатил отступные, меня оставил. Да как иначе — мне только пара месяцев исполнилась, а я уже предметы левитировала да глаза зеленющие и в темноте светятся. Как тут не признать… Так и росла при вечно занятом папочке. И с детства училась магии, чтобы давать сдачи и не отставать, — она многозначительно выгнула брови. — Уж больно шкодливой была, да папане мои проделки поперёк горла стояли — вот и драл до красноты, пока сама не научилась отпираться. Так и повелось.
— Лихие у тебя отношения с родителем, — выдохнула в ответ, а сама с удивлением оглядываюсь по сторонам.
— Да какие есть. У тебя-то небось родаки попроще, подобрее да светским этикетом замороченные, да? — за детской беспечной бравадой скрывалась обида на отца, но Маля по привычке запихнула её поглубже, скрываясь за ехидными фразочками да едкими словечками.
— Папа умер, когда ещё маленькой была, а мама… хм… не будем о грустном, хорошо? Я тоже невезучая на родителей, так уж получилось.
— Сочувствую. Но ведь сейчас всё к лучшему сложилось? Ты теперь под защитой аж самого короля! Что может быть круче? — воскликнула неунывающая Маля и закружилась вокруг своей оси. Ну и как ей объяснить, что это ни фига не лучше, а наоборот похоже на самую жуткую ошибку в моей жизни?..
Покачав головой, отошла от девушки, решив самостоятельно осмотреть музей. Я останавливалась возле витрин с магическими предметами, разглядывая указующие таблички, удивляясь, когда некоторые начинали говорить как живые, рассказывая, что из себя представляет тот или иной объект.
Позади Амалия что-то вещала звонким голосом, и из-за этого скелет дикого дракола под потолком, внезапно ожил, покрылся чешуёй, и изрыгнул малое иллюзорное пламя, вызвав мой восторженный крик. Этих существ почти не осталось в природе, увидеть его как живого — как увидеть настоящее чудо! Даже Владис был впечатлён, а Маля сделала грациозный реверанс, подмигивая и подходя ко мне, когда я остановилась возле самой пыльной и отдалённой витрины с высоким куполом и раскрытой на развороте книгой. Здесь не было табличек, не было спецэффектов, а сами листы пусты. И только приглядевшись, заметила на бархатной зелёной тряпке под увесистой подложкой небольшую бумажку с одним-единственным словом.
— Морвиус, — подсказала взявшийся как из ниоткуда ректор Томар Бай. — В переводе с языка мертвецов — Сделка со смертью. Или популярное ругательство наших дней.
Его дочь поскучнела. Отец пристально глянул на неё, выражая своё недовольство и она опустила глаза в пол. По кивку головы, девушка сделала небольшой поклон и, помахав рукой, удалилась.
— Что это значит? — поинтересовалась у него.
Мужчина едва заметно улыбнулся, осторожно касаясь пыльного стекла.
— Самая старая магия на земле. Она старее старых богов. Она — сама основа мироздания. Непреложный закон хаоса. Любой может ею воспользоваться, если будет готов заплатить высокую цену.
Я вся обратилась вслух. Видно, как трепетно мужчина смотрит на книгу. Как в его глазах мелькают странные огненные искры почтения. Он почитал то, о чём говорил. Дорожил знаниями об этой магии.
Заметив, что отвлёкся, мужчина кивнул своим мыслям, прежде чем объяснил:
— Об этой магии не принято говорить в высшем обществе. Драконы забыли и не вспоминают, и уж тем более не обращаются к ней. Но каждый может заключить сделку с любым, достаточно только пожелать и произнести слова «морвиус-нориус-ариус», — он сделал паузу между слов, разделяя, но давая понять — их следует произносить вместе, как единое целое. — Последняя визуализация этой сущности волшебства — книга, куда участники вписывают условия сделки. Книга назначает цену. Если участники с ней согласны, они расписываются кровью и сделка считается свершённой. То, что за витриной, — образец, предположение по обрывочным воспоминаниям далёких предков, что когда-то заключали сделку.
Я уставилась на пустые листы, раздумывая над словами мага.
— Студенты этой академии, по окончанию обучения, дают клятву на крови, и это отражается в книге, но сама она не является, так как это является частью особой сделки, заключённой между одним из предков Никлоса и первым магом, ставшим подданым Каргатского королевства, — добавил ректор. — А в стародавние времена, именно с помощью этой книги чёрный дракон со своей возлюбленной смог победить старых богов. Взамен, остальные драконы лишились магии, и почти полностью стали невосприимчивы к ней.
— Почему об этом не рассказывают? Я никогда не слышала об этой книге…
— Потому что короли тысячелетиями противились тому, чтобы драконы участвовали в сделках. Слишком опасно, — разъяснил улыбающийся ректор. — Не зря говорят, что новая сделка между драконами может нарушить предыдущую, тем самым потревожив вечный покой старых богов. И к тому же, книга сама не является на зов вот уже несколько сотен лет. Почему — никто не знает.
Томара Бай отвлёк подошедший секретарь, он что-то на словах передал волшебнику, и ректор, извинившись, отошёл, оставив наедине с телохранителем.
Я осталась стоять возле этой витрины, разглядывая металлические концы книги, полупрозрачные страницы, сквозь которые виднелись размытые буквы. Глядя на них, в голове вертелись странные обрывки-воспоминания. Что-то такое знакомое, откуда-то из прошлого. Будто мне уже говорили о сделках. Как опасно их заключать.
Это скрытое воспоминание растекалось из сердца волной и мне становилось тяжело дышать. Я будто билась с тенью, пытаясь прорваться сквозь белую вуаль, за которой скрывалась женская фигура.
— Во мраке встретишь свою любовь, а потом вывернешься добела под взглядом черного. Бойся ходячего среди теней, за ним следуют старые боги.
Я тянусь к фигуре, и пальцы проходят насквозь невесомой прозрачной ткани, погружаясь в неё как в молоко. Это пожилая эльфийка в тёмном шатре, вокруг неё тысячи огоньков, а она склонилась над котлом с кипящей жидкостью. В её глазах — абсолютный белый цвет. И она смотрит прямо на меня. Старуха Нэрва.
— Твоя любовь — погибель миру. Забудь о ней, прими чужого, а коли сердцу не прикажешь, придётся сделку с тёмным заключать, тем самым путь открыв для мертвецов. Сама себя ты потеряешь, и только избранный найдёт, введёт в водоворот, запутаются мысли-чувства, себя предашь, а он спасёт, тем самым пробудив богов. И кончится эпоха снов…
Так, нараспев, говорила эльфийка, убаюкивая ритмичным голосом под бой приглушённых барабанов. А когда почти погрузилась в сон, она больно вцепилась в запястья и прокричала в лицо:
— Не следуй по этому пути, Селеста! Не убегай!
Всё заволокла белая пелена. Как туман накрыла с головой, и стало тихо, а в мозгу молотки забились в такт биения сердца. Я прикладываю ладони к вискам, ощущая жар, опускаюсь на колени. Внутри что-то растёт, что-то огромное и бесконечное. Качаюсь из стороны в сторону, пытаясь сдержаться, удержать это в себе, ведь если оно вырвется…
— Селеста! Селеста хватит! Остановись! — доносится снаружи крик и что-то ударяет в грудь, опрокидывая на спину.
Туман рассеивается, показывая качающийся по странной амплитуде скелет дракола надо мной. Молоточки стихают, но когда поднимаю голову, чувствую тупую боль в затылке. Оглядевшись, от шока открыла рот. Все витрины разбиты на мелкие осколки. Часть экспонатов разрушена. Книга, возле которой застыла, буквально на глазах рассыпалась песком, когда позади рухнула застывшая неустойчиво ваза.
Я втянула голову в плечи, озираясь и только тогда наткнулась взглядом на двух колдунов, без сил сидящих на полу. Амалия и Томар тяжело дышали, настороженно глядя на меня. В углу неподвижно лежал телохранитель. Только по едва вздымающейся грудной клетке, поняла, что он жив, просто без сознания от столкновения со стеной, на которой осталась внушительная трещина.