Страница 2 из 47
ГЛАВА 2.
Пока наступила ночь, немного расскажу о себе. Зовут меня Сергиенко Петр Павлович, русский, разведен, сорока семи лет от роду. Я довольно высокий, почти брюнет, телосложения в разные периоды жизни от худощавого до среднего. Родился я на юге России, в городе миллионнике, в стране под названием Советский Союз. Часть моих предков была казаками и служила государству, часть тоже чем-то занималась, какими-то своими делами, на просторах России и Украины. Потом произошла революция, и новый вождь Ленин сказал своим последователям: "на юге есть земля, хлеб и уголь, пойдите и возьмите". Естественно, что наиболее легкие на подъем инициативные люди поспешили воспользоваться предоставленной возможностью. Но аборигены не понимали, почему они должны отдавать свое кровное имущество пришельцам, хотя те и говорили, что: "главный приказал". Началась многолетняя кровопролитная гражданская война, в которой победили сильнейшие. Победители, как повелось за тысячи лет до этого, захватили имущество, землю и женщин побежденных и приготовились жить и пользоваться плодами своих побед.
Но оказанная услуга ничего не стоит, как говорят на Востоке: "осла на свадьбу зовут, не сладости есть, а воду возить", что в переводе на обычный русский язык означает, что революции устраивают не для того, что бы случайные люди пользовались ее плодами, так что государство в очередной раз изменило правила игры. Республика была классовой, при этом декларировалось господство пролетариата, а крестьянство провозглашалось враждебным мелкобуржуазным классом, с которым нужно было бороться путем "ножниц цен". Так, к примеру, государством принудительно выкупались у крестьян яйца по 10 копеек за десяток, а распределялись они по 10 рублей. На рынке эти же яйца продавались уже за 30 рублей. Если учесть что транспорт был государственной монополией, а с приезжающими покупателями органы власти боролись как с мешочниками и спекулянтами, то в результате, хотя крестьянин и получил (завоевал) землю, но продать ее плоды мог только за бесценок. Это еще было полбеды, оказалось, что, женившись на женщинах побежденных, ты автоматически испортил анкету своим детям, так как Советский Союз изначально строился как государство с различными кастами, подобно древней Индии. Фактически это все выглядело, как то, что ты выиграл соревнование по бегу после упорной борьбы, приложив массу усилий, а тебе говорили, здесь теперь финиша нет, нужно бежать обратно и теперь ты самый последний.
Но какое то время мои предки упорно продолжали работать на земле, пока не пришла пора коллективизации. Кажется, что опять вводилось крепостное право, только в несколько видоизмененном виде, так что все равно им пришлось переквалифицироваться в пролетариат и податься в город. Здесь приходилось начинать опять все с нуля. Но многочисленные заводы строились на окраинах городов, возводились бараки для рабочих (возводили за пару месяцев, как временное жилье на пять лет, а простояли в итоге они полвека и многие так и окончили свою жизнь там). Постепенно мои прадеды (и деды) начинали подниматься по ступенькам вверх, но тут опять началась война. Мой родной город находился в середине страны, подобно Гоголю можно было сказать: "тут три года на коне скачи, ни до одной границы не доскачешь", но неожиданно он оказался в зоне оккупации. Имеете ли Вы родственников на оккупированной территории, еще долго спрашивали в анкетах. Звучит довольно забавно, учитывая, что половина страны была оккупирована. Караваны "восточных рабов" потянулись на просторы Германского рейха, работать на немецких хозяев, пока германские мужчины наводят новый порядок на востоке. Но победа вновь оказалась на стороне моих предков и опять была у них украдена. На западе они не получили ни землю ни трофеи, ничего. Более того, опять их анкеты оказались испорчены, похоже, что победители нашему государству были не нужны, все милости проливались на слабых и убогих, то есть на проигравших.
Сведущее поколение упорно трудилось все свою жизнь, но снова стартовые позиции были неравны. Наконец таки, уже мое поколение родилось с чистыми анкетными данными и теперь могло на равных соперничать с другими. От своих предков я унаследовал и плохие и хорошие качества. Ум и работоспособность были хорошим приобретением, а вот гордость, свободолюбие, неумение склонить голову, скорее всего плохим. Припадки звериной ярости, которые охватывали меня иногда, удесятеряя силы, пришлось обуздывать еще с раннего детства. Но, к счастью, их удалось взять под контроль еще со школы, ведя строгую размеренную жизнь, (спорт пришлось исключить, но зато я много читал). Учился и в школе и в институте я достаточно хорошо, отслужил в армии, и в Советском Союзе меня ждало ясное будущее, но тут Союза не стало. Это было одновременно и хорошо и плохо, работать теперь приходилось больше, но возможностей применить свои силы стало тоже множество. Плохо только, что пришлось обуздывать свое свободолюбие и чувство собственного достоинства, ломать себя через колено и лизать начальственные задницы, что мне претило до глубины души. Долгие годы мой КПД был очень невысок, хотя я и работал вдвое больше других и выполнял более квалифицированную работу за те же деньги, но начальство меня лишь терпело из за моего независимого нрава. Бог весть, в чем он выражался, с детства я умел держать язык за зубами и владеть своими лицевыми мышцами, делая "покерное лицо", но видно было что-то такое, что все равно пробивалось наружу, а конкуренции никто не любит, две кошки в одном мешке дружбу не заведут. Но, более или менее, обуздав свой нрав после сорока лет, когда меня обломала жизнь после многочисленных приключений, я медленно пополз вверх. Как говорят французы: "Никогда не следует быть исключением. Если живешь среди сумасшедших, надо и самому научиться быть безумным". А на Востоке к этому добавляют: "У кого речи слаще, у того и благожелателей больше".
Все бы было неплохо, но была одна беда. Все мои предки по мужской линии были "люди короткой жизни", рубеж 48–52 года был роковым для обоих моих дедов, отца и его двоих братьев. Или генетические особенности организма или же еще что, но никто из моих предков не мог похвастаться не то что долголетием, но и тем, что дожил до 53 лет. Рекорд в 52 года был поставлен только после отхода от всех дел в 46 лет, а мне уже 47 и жить почему-то очень хочется. Я уже давно прикидывал, что в 48 лет нужно уходить на пенсию, что бы прожить подольше, но останавливало отсутствие денег. Ибо главный закон экономики в нашей стране гласит: "работнику нужно платить, как можно меньше, столько чтобы он только не ушел сию секунду, а немного задержался". Здесь немного, там немного и все работают. Может с точки зрения хозяина это и правильно, разве если бы платили мне достойную зарплату, то я бы работал на кого-то другого? Сам бы уже давно открыл бы свою фирму и работал бы на себя и зарабатывал намного больше. В общем, это можно попробовать и сейчас, если бы я был уверен, что проживу еще лет пять, но сейчас уже мне не хочется рисковать. Но и выйти на пенсию я не могу, пока нет достаточного капитала. Как говорится в одном анекдоте: "я уже давно откладываю на свою пенсию, с каждой зарплаты по три доллара и уже накопил двести долларов". В общем, чувствую что придется мне работать и еще год и еще один, и скорее всего еще и следующий. То есть, в переводе на русский язык, до самой смерти. Но, как постоянно шутят врачи: если умер больной, не надо переживать, у нас таких еще целая палата…
ГЛАВА 3.
На фоне остальных адских дней, этот был поистине самым сумасшедшим. С самого утра проблемы шли косяком, я не успевал блокировать одну, а уже стучалась в дверь сведущая. Наконец, с грехом пополам, мне удалось как то вырулить и завершить этот трудный день успешно, водители машин получили необходимые документы и уехали пересекать границу, я еще судорожно что-то пытался доделать, но потом все же поехал домой в взвинченном состоянии.