Гнев Тиамат

– Эй, – проговорил Холден. – Это… карманная атомная бомба? От Амоса?

– Да, – сказала Тереза.

– А я стою совсем рядом.

– Да.

– А тебе нипочем, – заметил он. – Вот уж действительно странная ночь.

Она нашла то, что искала. Подключила, и экран засветился. Она чувствовала, как убегают секунды. Корабли мятежников в небе над планетой приближались. Они уже схватились с планетарной обороной. Всплывали файлы, с паролями и защитами, взломанными недели назад. Тереза нашла файл с протоколом эвакуации и, не раздумывая, активировала вызов.

– Это что? – поинтересовался Холден.

– Я запросила эвакуацию, – сказала Тереза. Ей понравилось, как по-взрослому это прозвучало. – Теперь нам остается только ждать, пока нас подберут.

– Конечно, – согласился Холден. – Тебя послушать, проще простого.

Глава 46. Элви

Работа по просмотру тайных файлов Кортасара заняла не один день. Уинстон Дуарте доверял способностям Кортасара, и, более того, он полагался на его преданность. И верил его словам. Эксперимент по изменению тела Дуарте посредством прирученной протомолекулы представлял собой худшую разновидность науки – неконтролируемый, неэтичный, спекулятивный, рискованный опыт. Перед Дуарте Кортасар преувеличивал свою уверенность, преуменьшал риски, полагался на терапию, основанную на сомнительных исследованиях Кары и Ксана, и маниакально собирал информацию. Его записи и отчеты читались как роман ужасов.

Когда наступили непредвиденные перемены: Дуарте перестал нуждаться во сне, развил новые органы чувств, – комментарии Кортасара стали другими. Элви не знала, отследил ли это автор, но в них пробилось что-то жалобное. И какая-то зависть ко всему, что ему было дано только через вторые руки. В сознании Кортасара нарастала алчность, которой тот, похоже, не замечал.

Элви постаралась расположить записи более или менее в хронологическом порядке, хотя это оказалось не так просто. Прежде всего, вражеский флот в системе Лаконии мешал ей сосредоточиться. Трехо успокаивал ее. Вся антиматерия на месте, а обычные ядерные боеголовки, дождем падающие на планету, – опасность мелкая и легко устранимая. Элви стали сниться кошмары на эту тему, она не высыпалась.

К тому же Кортасар упорядочивал свои работы не хронологически. Заметки и результаты по модифицированным протомолекулой теломеразам – с них, в сущности, все начиналось – оказались в одном файле со сканами и результатами обследований Терезы Дуарте. Среди давних инфракрасных и магнитных томографий Кары и Ксана обнаруживались свежие данные по структуре белков крови Дуарте вплоть до даты гибели Кортасара.

Имелись в этом и свои преимущества. Прыгая взад-вперед по времени, Элви понемногу начинала представлять не только манию Кортасара, но и выбранный им путь. И перемены в нем. Первые его планы относительно Терезы в общем совпадали с планами на Дуарте, с небольшими поправками. А решение убить ее и отдать ремонтным дронам было принято сравнительно недавно.

К тому же оно не вязалось с его характером. Кортасар по всем признакам рисовался ей человеком, устремленным вперед, испытывающим новое. Он в душе был первооткрыватель, и решение отступить назад, к более фундаментальным исследованиям, абсолютно не в его духе. Она далеко не сразу поняла, кто убедил его отказаться от привычных стратегий.

А когда поняла, сказала только Фаизу.

– Холден? – недоверчиво повторил муж. – Джеймс Холден подбивал Кортасара убить Терезу?

– Не знаю, – сказала Элви. – По-моему, да. Возможно.

Они собирались на день рождения Терезы. Элви заказала платье – желтое, оно красиво смотрелось на экране, но теперь она засомневалась. Она много дней не виделась с Фаизом. Рано уходила в лабораторию и поздно возвращалась. Она бы так и продолжала, если бы Трехо не потребовал показаться на людях. Подозрительное отсутствие Дуарте и ошеломительные новости о выпотрошенном врагами истребителе под названием «Мамматус» сильно мешали работать.

– Не складывается, – сказал Фаиз, но по его тону она поняла: поверил. – Зачем? Зачем ему?..

Эту записку он не прятал. Оставил в данных медосмотра и анализа крови Терезы, просто и открыто, как напоминалку сменить носки.

«Холден прав? Подумать над перезапуском протокола на новом объекте». А потом все его планы подразумевали, что процесс на Терезе Дуарте начинается с ее смерти. Были и записи с прикидками, как сообщить это известие верховному консулу.

«При вашем сроке жизни она неизбежно умрет раньше вас».

«Главное, чтобы эта жертва позволила нам узнать как можно больше».

«В природе дети постоянно гибнут. Таков порядок вещей».

Но Элви то и дело возвращалась к другой записи: «Холден прав?»

– Она была… она – наследница империи, – сказала Элви. – Если бы Кортасар превратил ее в лабораторную крысу, Лакония бы зашаталась. Лишилась бы установленного порядка наследования?

– Это до жути долгая игра, – отозвался Фаиз, надевая ботинки. – Теперь понятно, откуда Холден узнал. Но тогда зачем ему понадобилось предупреждать нас?

– Не удержался? – предположила Элви. – Холден – порядочный человек. Порядочным людям трудно убивать детей. Спорил с самим собой. Сомневался… Не знаю. Я уже ничего не понимаю.

– С нечеловеческой биологией и чудовищами из междумирья так и происходит, – вздохнул Фаиз. – Им и не положено быть понятными.

Элви согласилась с ним таким же вздохом и посмотрелась в зеркало. Нога зажила и больше не болела, но место, где чужаки выхватили кусок мяса, еще было заметно. Заплата светлой кожи с выпуклыми краями.

– Дашь мне трость? – попросил Фаиз. И, получив ее, добавил: – Трехо скажем или нет?

– Не знаю. Я не собираюсь от него скрывать, но… Кортасар мертв, а Холден под стражей. Трехо с ними больше делать нечего, а он и так жонглирует тысячью дел. Как я выгляжу? Правда, как конфетка в бумажке? Я чувствую себя шоколадной карамелькой.

– Ты красавица. – Фаиз поднялся. – Ты всегда красавица. А уж как мило с твоей стороны волноваться, что о тебе подумают эти люди!..

– С чего ты взял, что меня они волнуют? – возразила она. – Я тебя спросила.

Он засмеялся и шагнул к ней. Она положила ладони ему на грудь, склонила голову на плечо и закрыла глаза.

– Ненавижу, – шепнула она. – Как я все это ненавижу! Я устала бояться и не понимать.

– Знаю. Меня самого подташнивает от избытка адреналина. Может, нам пора в отпуск?

Элви хихикнула.

– Как бы помягче сформулировать прошение об отставке? Напишем, что меня увлекли другие возможности? Что хотела бы вернуться к преподаванию?

– Я серьезно, – остановил ее Фаиз. – У тебя ведь остались командные коды к «Соколу»?

Она откинулась назад, чтобы заглянуть ему в глаза. Фаиз не шутил. Она знала все его улыбки: эта была серьезной.

– В нас станут стрелять флоты обеих сторон, – напомнила она.

– Может быть. Или можно перебежать на ту сторону. Или просто рвануть наобум. Хуже не будет. Этот дворец строился не из бетона, а из страха и интриг. И задолго до того, как мятежники заготовили бомбы, чтобы превратить его в стекло. Скажи им, что собираешься поискать между измерениями остаточную радиоактивную эктоплазму, или что-нибудь в этом роде. Все равно не поймут. Под обстрелом им не до нас. Рванем, пока они не смотрят.

Мысль была безумной и, хуже того, соблазнительной. Элви представила себе жизнь под другим солнцем. Хижину в горах безымянного мира.

– Ты, как попала сюда, все мечтала выбраться, – сказал Фаиз. – Ты храбришься, и я храбрюсь, но все это по сантиметрику убивает тебя.

– Дай подумать, – попросила она. – Я подумаю.

Они вместе вошли в бальный зал. Для праздника пятнадцатилетия подростков здесь было маловато. Просторный зал показался Элви тесным, душным и гулким. Она взяла стакан вина, не заметив, кто его поднес. Она была как в тумане: переутомление, загадочные поступки Холдена, страх перед войной в системе и прекрасные мечты о жизни вне Лаконии…