Страница 2 из 63
Холодно улыбнувшись его испуганному выражению, Дивина встала и подняла его. Как только они оба выпрямились, она отпустила его, предоставив ему прислониться к трейлеру, чтобы больше не прикасаться к нему.
– Слушай внимательно, Аллен Полсон, – мрачно сказала она. – Ты не причинишь вреда своей жене и никогда больше не подумаешь о том, чтобы причинить вред или убить кого-нибудь ради выгоды или по какой-либо другой причине. Если ты это сделаешь, я узнаю, а потом найду тебя ...
Она подняла руку и провела пальцем по ране на его шее. – А потом я закончу эту трапезу, отрублю тебе голову и оставлю твое холодное мертвое тело там, где тебя никто никогда не найдет. Мы поняли друг друга?
Аллен Полсон слабо кивнул. Лицо мужчины было таким же белым, как его футболка, глаза почти запали от ужаса, и он медленно скользил вдоль ее трейлера, явно стремясь убежать, но боясь, что его остановят. Дивайн нахмурилась. – И если ты кому-нибудь расскажешь об этом, обо мне, – подчеркнула она, – я сделаю еще хуже.
Он начал отчаянно трясти головой и прошептал: – Клянусь.
Она прищурилась, а затем сморщила нос, когда повеяло едким запахом мочи. Взглянув вниз, она увидела мокрое пятно на его брюках и с отвращением отступила назад. – Убирайся отсюда, пока я не передумала и не стерла тебя.
Аллен Полсон понятия не имел, что она имеет в виду – она видела это по выражению его лица, – но не стал задерживаться, чтобы спросить. Он просто дико кивнул и прошел пару футов вдоль фургона, прежде чем набрался смелости повернуться к ней спиной и убежать.
– Тебе следовало стереть его память.
Дивина напряглась, услышав эти слова, и медленно повернулась. Она посмотрела на высокого светловолосого мужчину, который заговорил. Он был новичком, неквалифицированным рабочим и предположительно местным, которого наняли помогать на ярмарке, пока они были в городе. Его звали Марко. Дивайн знала об этом из вторых рук, потому что, хотя она обычно участвовала в процессе найма, используя свои «особые навыки», чтобы помочь Бобу и Мэдж Хоскинс, которые владели и управляли карнавалом «Развлечения Хоскинса», на этот раз ее здесь не было. Семейные проблемы задержали ее, и к тому времени, когда она добралась сюда, работа была уже закончена. Если бы она была здесь, чтобы помочь избавиться от нарушителей спокойствия в процессе найма, как она обычно делала, она бы никогда не позволила Бобу и Мэдж нанять этого человека. Во-первых, она не могла прочесть его мысли, а это обычно было признаком безумия смертного. Это привело ко второй причине, по которой она не наняла бы его: этот человек, как и она сама, был бессмертным. Она почувствовала это довольно быстро. Дивайн не была уверена, как она определила это. Она не часто сталкивалась с бессмертными. На самом деле, она устроила свою жизнь так, чтобы этого не случилось. Но когда она впервые прошла мимо него, возвращаясь незадолго до полудня к своему карнавалу, ее охватила дрожь осознания, как будто наночастицы в ее теле распознали и послали сигналы тем, что были в его теле. С тех пор она избегала его.
Но это не помешало ей узнать о нем все, что можно. Не то чтобы ей удалось много узнать. Его звали Марко Смит. Все женщины считали его красавчиком. Мужчины считали его практически богом, потому что он был силен и мог выполнять работу четырех человек, а Боб и Мэдж надеялись, что он не просто поможет им во время их пребывания в этом городе, но и отправится с ними в следующий город, и в следующий, и так далее. Дивину же он настораживал. Она избегала других бессмертных по личной причине и делала это очень долго. Ей не нравилось находиться среди них. Это ее тревожило, а она не любила это чувство.
– Тебе что, нечего делать? – спросила она, проходя мимо мужчины к задней части трейлера. Она повернула табличку назад, ее пять минут истекло. Кроме того, она перекусила Алленом Полсоном и почувствовала себя лучше. Перерыв закончился.
– Ты должна была стереть его память, – повторил Марко, шагая с ней в ногу.
– Он будет держать рот на замке, – раздраженно пробормотала Дивина, в основном потому, что знала, что он прав. Правда заключалась в том, что она не стерла сознание Аллена Полсона потому, что оно было скользким, и она не хотела проводить в нем больше времени, чем необходимо. Кроме того, он заслуживал того, чтобы жить в страхе, что однажды она может вернуться к нему, если он сделает неверный шаг.
– И если он не будет держать рот на замке? – спросил Марко, когда они подъехали к ее фургону. – А если он пойдет в полицию?
– Если он пойдет в полицию, и если они не посадят его за решетку как сумасшедшего, а придут поговорить со мной ... – пожала плечами она. – Я сотру его разум, разум офицера, и оставлю это место ради другого карнавала.
– Именно так ты оказалась на карнавале Хоскинса? – спросил Марко, когда они обогнули машину. – Ты не стерла память у того, у кого должна была, и вынуждена была двигаться дальше?
Дивина резко повернулась к нему с гневным ответом на губах, но так же быстро поймала слова, которые хотели вырваться, и просто сказала с наигранным спокойствием: – Не твое дело. Циркачи занимаются своим делом. Предлагаю тебе сделать то же самое.
Отвернувшись от него, она улыбнулась двум женщинам, ожидавшим его возле ее двери. К ним присоединились другие. На самом деле, у трейлера Дивины теперь была очередь из полудюжины человек, и она росла с каждой минутой, но она приберегла свою улыбку только для первых двух и сказала: – Кто из вас хочет пойти первым? Или мне взять вас вместе?
– О, сначала я, – нетерпеливо сказала одна из женщин. – Это была моя идея.
Дивайн кивнула и повела женщину внутрь, оставив Марко и все мысли о нем на крыльце.
– Вот, мистер.
Маркус оторвал взгляд от двери, в которую мадам Дивайн только что впустила своего клиента, и посмотрел на маленького мальчика, который дергал себя за штанину и держал наполовину съеденный шарик сахарной ваты на картонном стаканчике.
– Вот, – повторил мальчик, поднимая его повыше. – Мне нехорошо. Можете взять остальное.
Маркус выгнул бровь, но взял сахарную вату. Он подозревал, что мальчику нехорошо, потому что он был набит сахарной ватой, чем–то, пропитанным горчицей, напудренными слоновьими ушами, и он подумал о последнем пятне на рубашке мальчика, а затем решил, что это должно быть мороженое. Парень был ходячим меню всего, что он съел за день. По крайней мере, Маркус надеялся, что это все, что малыш съел за день. Иначе он стал бы гадать, не были ли Данте и Томаззо отцами этого малыша. Они были единственными людьми, которых он знал, смертными или бессмертными, которые могли так есть в детстве.
– Дэнни! Что ты делаешь? Иди сюда и оставь этого человека в покое.
Маркус взглянул на женщину, спешащую к ним с середины улицы, и ободряюще улыбнулся, проскользнув в ее мысли, чтобы успокоить, что он не растлитель малолетних и ничего плохого не происходит. К тому времени, как она добралась до них, она перешла на быстрый шаг и расслабленно улыбалась.
– Надеюсь, он вас не побеспокоил? – извиняющимся тоном сказала она, беря мальчика за руку.
– Вовсе нет, – заверил ее Маркус.
Молодая мать снова улыбнулась, потом кивнула и, отвернувшись вместе с мальчиком, сказала: – Твой папа ждет с твоей сестрой в очереди на колесо обозрения. Они будут волноваться.
Маркус проводил их взглядом и снова перевел взгляд на трейлер мадам Дивайн. Дверь была закрыта, как и жалюзи. Он больше не мог видеть эту женщину, только мысленно, и он определенно видел ее там. Мадам Дивайн была более чем запоминающейся в своем цыганском наряде. Белая крестьянская блузка, сорванная с плеч, малиновая майка, ярко-бирюзовая шарфовая юбка, оранжевый кушак, завязанный на талии золотыми цепочками и весело позвякивающий, широкий кожаный пояс и малиновый шарф вокруг головы. Золотые кольца свисали с ее ушей, золотая цепочка висела на шее, несколько золотых браслетов свисали с запястья, а высокие черные кожаные сапоги на шпильках, пристегнутые спереди, довершали наряд.