Ночи с бессмертным(ЛП)

– Джентльмены.

Томаззо и Данте остановились, услышав тихое рычание Люциана. Оба неохотно оглянулись, когда мужчина приблизился к небольшому склону, по которому они только что поднялись.

– Думайте, – приказал он, подойдя к ним. – Мы не можем просто ворваться туда.

– У них Эбигейл и Мэри, – прорычал Томаззо, стараясь говорить так же тихо, как и Люциан, чтобы его не услышали люди на вилле.

– У них также есть эти проклятые дротики с наркотиками, – возразил Люциан, а затем добавил: – Так что, если ты не хочешь снова оказаться голым в клетке, на этот раз с голыми женщинами в клетках рядом с тобой, я предлагаю придумать план.

Томаззо похолодел при мысли о том, что Эбигейл голая и испуганная в клетке. И тут его поразило, что она, возможно, уже в таком затруднительном положении. Эта возможность почти поставила его на колени. Томаззо поклялся себе, что защитит ее, и уже с треском провалил задание. Осознать это было тяжело.

Эбигейл заслуживала лучшего. Она была... всем. За эти годы Томаззо повстречал много женщин, некоторые ему нравились, некоторые вызывали восхищение, некоторых он находил привлекательными, но Эбигейл была первой женщиной, которая воплощала для него все это. Она была чертовски умна, улавливая вещи, которые другим нужно было бы объяснять. Ее нервная болтовня, когда ей было неудобно, была восхитительна и заставляла его улыбаться. Ее доброта, искренняя забота и преданность другу – качества, которые действительно позволили раскрыть ее и засиять в его сознании.

Томаззо знал, что Эбигейл чувствует себя виноватой из-за того, что недостаточно беспокоилась о Джете во время их злоключений. Женщина явно выражала свои эмоции на лице, и он видел, как несколько раз на нем мелькало чувство вины, когда они обсуждали ее друга. Но ему показалось удивительным, что она вообще думала о мужчине, учитывая все, что с ними происходило в то время.

«И она такая сильная», – с восхищением подумал Томаззо. Другая женщина на ее месте могла бы плюхнуться на берег и ждать либо спасения, либо того, чтобы он пошел за помощью. Иначе она бы плакала и стонала или впала бы в истерику. Но не его Эбигейл. Она оставалась сильной, готовой спасти себя и даже его, когда он был ранен. Она также оставалась жизнерадостной все это время, обычно улыбаясь, часто находя, над чем посмеяться, но также готовая сделать то, что нужно.

В его глазах Эбигейл была самой великолепной женщиной, которую он когда-либо встречал. Томаззо знал, что она не поверила, что он видел ее такой до поворота, но это так и он до сих пор видит ее такой. Женщина была редким драгоценным камнем, и он потерял ее, как беспечный ребенок, потерявший игрушку.

– Ты же не думаешь, что это ловушка, которую они устроили? – внезапно спросил Джастин, привлекая внимание Томаззо к делу. – Может быть, они ждут нас прямо сейчас.

«Сначала никто не откликнулся», – подумал Томаззо, потому что, как и он сам, они подумали, что это вполне может быть ловушкой. Возможно, Джейк и Салли знали о камерах и ожидали, что они посмотрят на них, а потом пойдут по следу сюда, к вилле. Возможно, эти двое сейчас внутри, наблюдают за ними из-за занавесок и ждут, когда они приблизятся, чтобы выстрелить в них дротиками.

Не успел Томаззо подумать об этом, как с виллы раздалось несколько выстрелов. Он был не единственным, кто вздрогнул и пригнулся, оглядываясь вокруг, чтобы увидеть, откуда стреляли. Но Томаззо первым сообразил, что звуки исходят от настоящего пистолета, а не от дротика. Он также отметил, что они были слегка приглушены, как будто они пришли изнутри, а не из открытого окна.

Выругавшись, Томаззо повернулся на каблуках и бросился к вилле. Он знал, что она вряд ли умрет от огнестрельного ранения, но она может быть ранена, и Джет может умереть. Томаззо не сомневался, что Эбигейл каким-то образом обвинит себя в смерти Джета, если это произойдет.

Раздвижные двери в то, что должно было быть гостиной-столовой на их собственной вилле, были открыты, заметил Томаззо, перепрыгивая через высокие кусты с цветами и приземляясь на террасе. Набирая скорость, он направился к ним и бросился внутрь, чтобы увидеть, что эта вилла была такой же, как их собственная, и он действительно был в гостиной-столовой, которая копировала их комнату. Его взгляд метнулся по комнате и, заметив ноги, торчащие из двери, которая должна была вести в хозяйскую спальню, Томаззо направился туда как раз в тот момент, когда Данте ворвался в дверь позади него. По размерам ног Томаззо понял, что они не принадлежат ни Эбигейл, ни Мэри, поэтому, подойдя к двери, он с облегчением увидел, что ноги принадлежат Салли.

Тем не менее, этот факт поразил его, и Томаззо на мгновение остановился, чтобы посмотреть на человека, прежде чем звук гремящих цепей привлек его внимание в комнату.

Мэри, как он заметил, стояла, окруженная цепями, и изо всех сил пыталась снять с рук еще одну цепь, с тревогой глядя в пол. Только тогда Томаззо увидел Эбигейл и Джета. Мужчина был связан, как свинья, и извивался, как червяк, пытаясь пробраться к Эбигейл, которая лежала в нескольких футах от него.

– Данте! – воскликнула Мэри с облегчением, и звука ее голоса было достаточно, чтобы вывести Томаззо из шока. Он двинулся вперед как раз вовремя, чтобы не быть растоптанным своим близнецом, когда Данте бросился к своей спутнице жизни.

Взгляд Томаззо скользнул по Эбигейл, когда он поспешил к ней, заметив симпатичный синий сарафан с сотнями белых горошин ... и, – с ужасом осознал он, – три кроваво-красных цветка расцвели на ее груди.

– Он застрелил ее! – взволнованно воскликнул Джет, когда Томаззо опустился на колени рядом с Эбигейл. – Она жива?

– Да, – ответил Томаззо, подхватывая ее на руки и прижимая к себе. Он начал поворачиваться, но остановился, увидев тела через открытую дверь ванной.

– Отведи женщин обратно на виллу, – прорычал Люциан, проходя мимо Томаззо, чтобы развязать Джета, когда Данте закончил освобождать Мэри от цепей и подхватил ее на руки. – Мы с Джастином обо всем позаботимся.

– Вилла? – в тревоге закричал Джет. – Эбигейл нужна больница. В нее стреляли, ради Бога.

Томаззо не стал дожидаться, как Люциан справится с этим человеком, а просто повернулся и понес Эбигейл прочь. Он знал, что Данте был рядом, поэтому выйдя на улицу, не был удивлен, когда он услышал голос Мэри прямо позади правого уха. – С Эбигейл все будет в порядке, не так ли? Он выстрелил в нее три раза. Я уверена, что он попал в сердце, но теперь она бессмертна, так что выздоровеет. Не так ли?

– Si, bella. С ней все будет хорошо, – заверил ее Данте, а затем спросил: – Почему она не была прикована, как ты?

Это заинтересовало Томаззо, и он невольно замедлил шаг, чтобы услышать ответ. Это позволило Данте встать рядом с ним.

– Они не знали, что Эбигейл вампир, – объяснила Мэри. – Джет купил ей очки, и они слышали, как доктор говорил о ее лихорадке Денге, и думали, что она все еще смертна, как Джет, поэтому они только привязали ее запястья к кровати.

– Ах, – пробормотал Данте.

Какое-то время они шли молча, а потом Мэри сказала с благоговением: – Она была такой сильной, Данте.

Томаззо обернулся и увидел, что блондинка озабоченно смотрит на Эбигейл. – Она порвала веревки, как спагетти, а потом просто швырнула этого человека в белой футболке через всю комнату, как тряпку, когда он попытался это сделать…

Томаззо резко взглянул на Мэри, когда она внезапно оборвала себя. Прищурив глаза, он проворчал: – Когда он попытался что?

– Он пытался шантажировать ее, чтобы она позволила ему изнасиловать себя в обмен на жизнь Джета.

– Позволить ему изнасиловать ее? – недоверчиво спросил Данте. – Разве это не противоречие?

– Он хотел, чтобы она притворилась, будто ей это нравится, – объяснила Мэри. – Если она не убедит его, что ей это нравится, он пригрозил убить Джета или заставить его умолять о смерти. Что-то в этом роде, – пробормотала она, а затем сердито добавила: – И все время, пока он говорил ей, чего хочет, он засовывал пистолет ей под юбку. Удивительно, что он не выстрелил ей в пах, когда она порвала веревки.