Ночи с бессмертным(ЛП)

Как только они сделали заказ, официант убрал меню и оставил их болтать за столом в ожидании, пока приготовят еду. Эбигейл откинулась на спинку стула и прислушалась к разговору, но не могла не заметить, что Данте был почти таким же молчуном, как и Томаззо, а Люциан Аржено намного превосходил их всех, почти ничего не говоря. Большую часть разговора вели Джастин Брикер и Мэри, Мэри задавала нежные вопросы, которые вскоре заставили Джастина Брикера выплеснуть свои внутренности на стол, рассказывая о своей семье в Калифорнии, спутнице жизни Холли и их совместной жизни, пока не принесли еду.

Разговор прекратился, когда они переключили свое внимание на еду. Несмотря на то, что Эбигейл не ела целую неделю, она не могла съесть все три блюда, которые ей принесли. Каждое было полноценной едой само по себе. К счастью, Данте и Томаззо были рады помочь, и ее тарелки быстро опустели.

Улыбнувшись, Эбигейл откинулась назад, чтобы не мешать официанту, убрать пустые тарелки, а затем перевела взгляд с Томаззо справа на Данте, сидевшего по другую сторону от Мэри. Она вспомнила, как Джастин рассказывал о своей семье в Калифорнии. С любопытством она взглянула на Томаззо и спросила: – У тебя есть семья?

Когда он поднял брови на вопрос, она закатила глаза и сказала: – Я имею в виду, я знаю, что у тебя есть Данте. – Она улыбнулась близнецу, прежде чем продолжить, – но ты никогда не упоминал родителей или других братьев и сестер.

– Ах. – Томаззо слабо улыбнулся и кивнул. – Si. Три брата. Одна сестра.

– Все старше, – добавил Данте. – Но я уверен, что у нас скоро появятся младшие братья и сестры.

– Ваши родители еще живы и достаточно молоды, чтобы иметь детей? – с удивлением спросила Эбигейл. Затем, прежде чем кто-либо успел ответить, она хлопнула себя по лбу и пробормотала: – Пиковое состояние.

– Si, – мягко сказал Томаззо.

– Это для больших семей, – криво усмехнулся Данте. – У нас много-много тетушек и дядюшек, а еще больше двоюродных братьев и сестер. А наши бабушки и дедушки до сих пор живы.

Эбигейл изумленно переваривала эту новость, когда Мэри спросила: – А у тебя есть семья? Братья, сестры, родители, собственные дети?

– Нет, – призналась Эбигейл, а затем заставила себя отпустить внезапный трепет, который почувствовала, узнав размер семьи Томаззо, она выдавила улыбку и объяснила: – Я была единственным ребенком, и моя мать только что умерла.

– О. – Улыбка Мэри слегка померкла, а затем она заставила себя шире улыбнуться, и, подняв бокал выжидающе, сказала: – Тогда это хорошо, что ты встретила Томаззо. Он и Данте имеют большие семьи, чтобы поделиться с нами.

– Я выпью за это, – весело сказала Эбигейл и подняла свой бокал, чтобы чокнуться с Мэри. Она улыбнулась, потягивая вино, но это была не настоящая улыбка. Дело в том, что мысль о семье Томаззо несколько встревожила Эбигейл. Это означало, что, в конце концов, ей придется пройти через всю эту «встречу с родителями». Что-то, через что ему не придется проходить с ней. «Счастливый ублюдок», – подумала она.

Стряхнув с себя беспокойство, она спросила Мэри: – Так у тебя тоже нет семьи?

Эбигейл сразу поняла, что не надо было задавать этот вопрос. За столом воцарилась полная тишина. Никто даже не пошевелился. К большому удивлению Эбигейл, молчание нарушил Люциан Аржено.

– У Мэри есть семья, включая взрослых детей и маленьких внуков, – объявил он.

– Неужели? – с удивлением спросила Эбигейл, затем заметила, как Данте хмуро смотрит на Люциана, и проследила за его взглядом как раз вовремя, чтобы увидеть, как блондин надменно поднял бровь.

– Перестань пялиться на меня, Данте, – мягко сказал Люциан. – Не говорить о них с Мэри глупо, от этого ей не станет легче.

– Она плачет, когда мы говорим о ее детях, – сухо сказал Данте.

– И она плачет, когда ты этого не видишь, – резко сказал Люциан. – Но для нее лучше выговориться, чем скрывать свое горе и позволить ему гноиться, потому что она считает его бременем.

Данте в смятении взглянул на Мэри, и она тут же похлопала его по руке, лежащей рядом с ней на столе. – Все в порядке. Я в порядке.

– Ты прячешь от меня свои слезы, Мэри? – спросил он, нахмурившись.

Вместо ответа, она повернулась к Эбигейл и объяснила: – Я старше, чем я сейчас выгляжу. Еще неделю назад я была шестидесятидвухлетней бабушкой с детьми и внуками, как и сказал Люциан.

Эбигейл задумалась, но затем, проигнорировав задумчивое выражение лица Данте, подняла свой бокал, делая комплимент. – Ты чертовски хорошо выглядишь для шестидесяти двух, Мэри.

На этот раз Мэри улыбнулась по-настоящему и чокнулась с Эбигейл. Они выпили, допив то, что осталось в стаканах, – почти полный стакан для Эбигейл и полстакана для Мэри.

– Полагаю, никто из вас, Ромео, не говорил дамам, что алкоголь на нас не действует, не так ли? – с удивлением спросил Джастин, когда Мэри и Эбигейл поставили пустые стаканы. – По крайней мере, оказывая не тот эффект.

Эбигейл обеспокоенно посмотрела на него. – Какой эффект он оказывает?

– Алкоголь будет удален из твоего организма, но не печенью, – сказал он достаточно осторожно, чтобы Эбигейл поняла, что им, вероятно, не следовало так открыто говорить о преклонных годах Мэри.

Оставив эту тревогу, она сконцентрировалась на том, что сказал Джастин, быстро сообразив, что наночастицы выведут алкоголь из организма, возможно, прежде, чем он успеет на них подействовать. Но это будет означать, что придется взять больше крови, чтобы компенсировать это.

Когда глаза Эбигейл расширились от ужаса, когда Мэри подняла руку, чтобы подозвать официанта.

– Еще вина, мисс? – спросил официант, остановившись позади Мэри и Эбигейл.

– Нет, спасибо, – сухо ответила Мэри. – На самом деле, ты можешь забрать мой стакан и принести мне воды? А может капучино?

– Мне тоже, пожалуйста, – объявила Эбигейл, передавая свой пустой стакан мужчине, чтобы ему не пришлось обходить.

Она не очень удивилась, когда мужчины последовали их примеру, попросив кофе или капучино и воды.

– Ну, – сказала Мэри, когда официант отошел. – Каждый день узнаешь что-то новое.

– Прости, Мэри, – пробормотал Данте. – Я должен был упомянуть ...

– Не стоит, – перебила его Мэри, отмахиваясь от его извинений и улыбаясь. – Нет сомнений, что у тебя не было возможности рассказать мне о многом. Мы доберемся до всего, в конце концов.

Эбигейл наблюдала, как пара улыбается друг другу, ожидая, пока они повернутся к группе, прежде чем спросить: – Так вы с Данте тоже недолго вместе? – И, поняв, как самонадеянно это прозвучало, добавила: – Или у вас было долгое ухаживание?

Мэри усмехнулась и покачала головой. – Совсем недолгое. Думаю, так и было ... – Она замолчала, глядя вверх и пытаясь понять, что происходит. Наконец она покачала головой. – Может быть, полторы недели.

Брови Эбигейл поползли вверх. – Неужели? Но именно столько времени прошло с тех пор, как я встретила Томаззо.

– Восемь дней, – поправил Томаззо.

Она взглянула на его вопрос, сказал: – Четыре дня на пляже.

– Si.

– А потом я заболела.

– Два дня, – объявил он.

– Неужели? – удивленно спросила она. – Мне казалось, что прошла вечность.

– Мне тоже, – признался он. – Очень плохие два дня, но все же два дня.

– О, – вздохнула Эбигейл, а затем спросила: – И как долго я была «под водой», когда ты ... э.. . сделал ... э ... – нервно озираясь, она прошептала, – обратил меня?

– Два дня, – повторил он.

– Хм-м-м. Значит, восемь дней.

– Вы, должно быть, встретились в самолете на следующий день после моего побега, – заметил Данте.

– Хорошо, – весело сказала Мэри, наклоняясь, чтобы опереться на руку Эбигейл. – Тогда мы будем новичками в этом деле вместе.

– Звучит неплохо, – ответила Эбигейл с улыбкой. По крайней мере, она не одинока в этом. Они с Мэри сочувствовали друг другу, пытаясь приспособиться к новой жизни.

– Итак, – пробормотал Томаззо и перевел взгляд с брата на двух других мужчин. – Были ли еще похищены бессмертные после Данте и меня?