О вампире

После этого Холли солгала и заявила, что у нее болит живот и что она, должно быть, что-то съела. Джеймс был мил и уложил ее в постель, чтобы она пришла в себя, но она прочла разочарование в его мыслях. И какое разочарование! Впервые за долгое время он по-настоящему заинтересовался ею, а она не была готова к этому. Похоже, до того, как она уехала на «стажировку», ему до слез наскучил их рутинный секс. Что он беспокоился только по воскресеньям, потому что не хотел ранить ее чувства и заставить чувствовать себя нежеланной. Кроме того, он считал, что для того, чтобы их брак сработал, они должны заниматься сексом, по крайней мере, раз в неделю, даже если ему придется представить, что это Элейн, раз Холли набрала лишние двадцать фунтов. Последние слова заставили ее задохнуться и разрыдаться. К счастью, Джеймс списал это на ее плохое самочувствие и отнесся к ней еще лучше. Но в воскресенье, когда он, как обычно, сделал ей предложение, Холли не смогла забыть его слов, и, несмотря на то, что она читала его мысли и знала, что тогда ему не мерещилась Элейн, и что его интересовала ее новая фигура, она просто не смогла пройти мимо своей обиды и пробудить в себе хоть какой-то интерес.

Она попыталась изобразить интерес, надеясь, что за этим последует хоть какой-то ответ, но не почувствовала ничего, кроме разочарования. Она вдохнула цитрусовый запах лосьона после бритья Джеймса и поймала себя на мысли, что предпочитает более древесный запах Джастина. И почему он не может поцеловать ее, как Джастин? Со страстью и отчаянием, а не с жалкими кусочками. Она даже не была уверена, что Джеймс знал, что его язык годится не только для того, чтобы запихивать еду в рот.

Несмотря на притворный интерес, искры не было. По правде говоря, в ее супружеской постели никогда не было искры, но Холли тогда еще не знала, чего ей не хватает. Теперь, когда она испытала фейерверк и страсть, которые Джастин вызвал в ней одним поцелуем, а затем в их общих снах, она не могла вынести отсутствия этого с Джеймсом. Конечно, он заметил отсутствие у нее энтузиазма и отступил. Пока она лежала без сна, чувствуя себя виноватой в том, что хочет другого мужчину, а не мужа, он всю ночь играл в видеоигры.

После недели, проведенной за чтением его мыслей и выяснением других мелочей, о которых она действительно хотела бы не знать, прошлое воскресенье было повторением предыдущего. И прошедшая неделя была такой же. Не то чтобы мысли Джеймса были намеренно жестокими или недобрыми. Это были глупые мелочи, как будто он подозревал, что она у нее ОКР, потому что она была полна решимости содержать дом в чистоте. И он ненавидел ее мясной рулет, который, как ей всегда казалось, ему нравился ... ее яйца были слишком жидкими, а печенье твердым, как камень ...

Были и более важные вещи, например, хотя он и ценил то, что она работала, пока он оканчивал свои курсы, Джеймс хотел, чтобы она поторопилась и закончила свои, чтобы он не нес львиную долю бремени, когда дело доходит до поддержки их. И почему она не могла подождать, пока он заработает больше денег, чтобы переключиться с работы на неполный рабочий день и вернуться к занятиям? Он чувствовал себя виноватым за эти мысли. В конце концов, они согласились на это, когда решили пожениться, но он устал от жизни в одиночестве. Джеймс чувствовал, что ей придется подождать пару лет, чтобы вернуться в школу, это не было бы таким уж большим делом, и они могли бы жить намного лучше, если бы она все еще работала полный рабочий день.

Другой большой проблемой, которую она обнаружила, читая мысли мужа, было то, что ее дискомфорт в социальных ситуациях смущал его и заставлял чувствовать себя обманутым. Он чувствовал, что не может оставить ее одну на вечеринках, иначе она будет сидеть в углу с несчастным видом. Это задело ее, и Холли могла думать только о том, что не чувствовала себя неловко в ночном клубе с Джастином, Джией и мальчиками. Но ведь они не провели ночь, бросая на нее укоризненные взгляды или подвергая цензуре все, что она говорила.

Последние две недели Холли много думала о Джастине и остальных. Несмотря на сложившуюся ситуацию, она смеялась и чувствовала себя с ними более непринужденно, чем когда-либо в жизни. Она наслаждалась зарождающейся дружбой с Джиа и часто ловила себя на том, что смеется над поддразниваниями близнецов. Ей даже нравились попытки Джастина ухаживать за ней. Более того, ей не хватало разговора с этим мужчиной. Она продолжала вспоминать их разговор на обратном пути после визита к его родителям, и другие, которые у них были на свиданиях в их общих снах. Они много смеялись, когда играли в боулинг, а потом на ярмарке, по крайней мере, до того, как их охватила страсть. Она скучала по этому смеху. Она многое пропустила. Но больше всего она скучала по Джастину ... что заставляло ее чувствовать себя чертовски виноватой.

Холли казалось очевидным, что если она не хочет потерять свой брак, то должна перестать думать о Джастине, просто изгнать его из своих мыслей. Кроме того, ей нужно перестать позволять мыслям Джеймса влиять на себя. Но это было трудно. Она знала, что не идеальна, и не думала, что Джеймс поверит в это. Она даже жаловалась на него, но все равно любила его и была уверена, что он любит ее, несмотря на мягкую критику и жалобы, которые она читала в его мыслях. Но зная, что у него, вероятно, есть жалобы, как и у всех мужей, и на самом деле зная, что это за жалобы ... ну, это две совершенно разные вещи. И Холли понятия не имела, что с этим делать.

В таком случае, похоже, Джиа, Джастин и остальные были правы, и она потеряет свой брак и своего возлюбленного детства, и что тогда она будет делать? В памяти всплыло смеющееся лицо Джастина, и Холли прогнала его. Она не могла позволить ему повлиять на ее решение. Она не оставит Джеймса ради Джастина. Это не могло быть причиной. И она не могла так легко отказаться от своего брака. Браки требуют работы. Ей нужно поработать над этим. Она забудет о нем или найдет способ блокировать воспоминания. Она должна.

– Ну и что? – спросила Элейн, когда Холли наконец-то определилась с заказом и опустила меню. – Расскажите нам о Нью-Йорке.

Глава 17

– Билл сегодня вел себя очень странно.

Холли наблюдала за мигающими огнями и равнодушно пожала плечами, услышав замечание Джеймса. По ее мнению, сегодня все вели себя странно: Билл, Элейн, официант. Боже милостивый, они все вели себя так, будто она Мэрилин Монро или что-то в этом роде, подлизывались к ней, подлизывались и обнимали слишком долго. Кто-то должен был предупредить ее о побочном эффекте бессмертия. Она предполагала, что это было удобно, когда дело доходило до кормления, но она упаковала кровь, чтобы работать. То, что все практически пускают на нее слюни, было просто неловко, когда она знала, что она была тем же самым человеком, которым была всего пару недель назад. Достаточно того, что Билл легонько флиртовал с ней, но потом Элейн в шутку предложила устроить оргию ... что ж, Холли была рада, когда они закончили есть и смогли уйти. К счастью, Джеймс, казалось, так же, как и она, стремился домой.

– Элейн тоже вела себя странно. Я думаю, она на самом деле приставала к тебе, – сказал Джеймс.

– Ревнуешь? – пробормотала Холли, глядя в окно.

– Что? – он рассмеялся, но смех его прозвучал неестественно. – Ты только что спросила, не ревную ли я? Какого черта я должен ревновать к Элейн?

Холли открыла рот, потом закрыла его и пожала плечами. – Она привлекательная женщина.

– Возможно. Я никогда не замечал, – солгал он, и Холли резко повернулась, чтобы посмотреть на него с недоверием.

– Неужели? – сухо спросила она.

Джеймс пожал плечами, не отрывая взгляда от дороги. – Она не в моем вкусе.

– Ах да, значит, ты никогда не думал, что занимаешься любовью с ней воскресным вечером?

– Что? – взвизгнул он с явной тревогой. – Откуда такие мысли?

– От тебя, – прорычала Холли, внезапно разозлившись. Между занятиями, работой и прогулками у нее был очень длинный день, на самом деле, длинные две недели, и хотя она старалась не обижаться на все его маленькие мысли на прошлой неделе, она была обижена. Они задели ее за живое, и теперь ее самоуважение истекало кровью и превращалось в красную ярость.