Страница 39 из 57
— Так будет честнее, правильнее и народу привычнее, то, что я дочь князя, я не чем уж доказать не смогу. Он не подтвердит, его нет. Кнесенке он открылся. Да ей веры, особой, не будет. После пережитого. Скажут, умом от горя послабела, так что, не к чему. Пойду к ней, проведаю.
Сестрица сидела, перебирая приданое. Вышитые полотенца, покрывала, наволочки, ковер, все, что как полагается, с двенадцати лет готовила.
— Ни так я себе все это представляла. Даже малейшей радости нет, — грустно улыбнулась она, рассматривая вышитое полотенце. — Впрочем, думаю, в этом мы с тобой похожи.
Я предпочла смолчать и опустить глаза.
— Радуешься, что не одна теперь страдаешь? По заслугам мы, по — твоему, получили, да? — озлобилась кнесенка, возможно, неправильно истолковав мое молчание.
— Ты же прекрасно знаешь, что это не так!
— Почему тогда отца не спасла? — вскинулась сестрица с претензией.
— Не успела! Совсем чуть-чуть не успела! — я горько всхлипнула и почувствовала, как слезы ручейками побежали по лицу. Сердце сдавило несносной болью. Всю оставшуюся жизнь мне теперь с ней, падлой, делить придется. Если бы Огнеяр отпустил меня хоть на минуточку по раньше, все было бы иначе сейчас!
Кнесенка подскочила и порывисто меня обняла.
— Простиии! — тихо простонала, уткнувшись в ее плечо.
— И ты меня прости, Марта. И его тоже прости, если сможешь.
— Уже простила, — ответила чистую правду. — Благодаря вам, я прожила совсем неплохую жизнь. Вы всегда были для меня заботливой и любящей семьей. Чего еще желать человеку.
Кнесенка улыбнулась мне с явным облегчением и снова порывисто обняла.
— Девушки мне рассказали, что случилось ночью и что теперь тебя за это ждет, — дрожа и крепко прижимая меня к себе, прошептала сестрица.
Я лишь грустно улыбнулась:
— Не тревожься за меня. У всех нас своя судьба. Я заслужила, то, что грядет. Нарушила данное обещание — раз, оскорбила неподобающим поведением — два
— Время ведь еще есть, Марта. Много времени еще есть. Проси прощения, ласкайся, ублажай на ложе, ничем не брезгуя. Докажи свою верность и привязанность ему, всем, чем только возможно! — жарко убеждала кнесенка.
— Я бы рада, да притворяться не умею. Знаешь ведь, — ответила с горькой улыбкой.
— Неужто уж настолько он тебе противен? Или боишься так? Очень больно сделал?
— Нет, не больно. Совсем не больно, — была вынуждена признать, смущаясь
— Тогда вспомни, все чему учили нас обавницы и Ведьмы, и приложи к этому все свое обаяние и старание. Всю свою силу, если не ради себя, то ради детей, что такое расти без матери, тебе объяснять не надо.
Я все знала, все понимала, и сама думала точно так же, но встречи с мужем, если честно, боялась теперь в сто крат больше, чем очередной встречи с Савгуром
Ведьма — У древних славян — дословно — ведающая мать, этого ЗВАНИЯ заслуживала только женщина, вырастившая не менее шести детей и помогшая им до двенадцати лет воспитать их детей, своих внуков.
Обавница — от слова обаять и баять — говорить. Обавница в совершенстве владела наукой любомудрия — наука о создании и сохранении семьи.
Глава 39
У кнесенки я задержалась надолго, ей очень хотелось поговорить, потому что очень не хотелось оставаться одной, как, собственно, и мне. Но сколько не говори, а уединяться на сон, таки нужно.
Ложась в постель, я надеялась на встречу с Савгуром, однако оказалась вдруг в покоях мужа. Он сидел в кресле у камина и смотрел на меня очень внимательно и задумчиво, и хоть головой я и понимала, что пока во мне его дети, ничего плохого он мне не сделает, сердце, от страха стучало в десятки раз быстрее.
— Я страшнее пекельного демона? Серьезно? — недовольно поинтересовался муж.
— Вы, в общем-то, одного поля ягоды, — выдала не подумав, о чем тут же пожалела, столкнувшись с обжигающим холодом в зеленых глазах.
— Так, да не совсем. — недовольно пробурчал муж, словно его очень обидело то, что я всего лишь напомнила, что он сын своего отца. — А Савгур больше не сможет призвать тебя в свой мир, я позаботился. Спи теперь спокойно. Пусть сам, здесь проявляется, если надо и, если сможет.
— Ты поставил дополнительную защиту на дворец?
- Да.
— Зря, мы с ним не договорили и остановились на самом важном и интересном.
— Не стоит ждать от демона правды и верить каждому его слову. Неужто не знаешь?
— Но он ведь дракон, как и ты, он хранящий закон Бога и лгать, не в его природе, он может лишь недоговаривать, но не лгать.
Я сама своим славам удивилась и почему только, эта истина не пришла мне в голову сразу, еще там, во время разговора. Савгур не врал на счет Гурата! Как это не страшно и не печально!
Сердце защемило от тревоги. А вдруг, пока Огнеяр сейчас крепко спит, беседуя со мной, его убьют?
— Все верно! — кивнул муж. — Врать дракон не может, пусть он и темный по природе своей, но так искусно изворачиваться и обходить острые углы в беседах, как их умеют обходить темные драконы, не дано никому. Поверь мне.
— Но тем не менее, получается, что, сказав мне, что яму тебе роет Гурат, твой отец не солгал.
— Гурат, значит… — задумчиво протянул муж, словно пробовал фразу на вкус. — Что ж, даже не могу сказать, что удивлен, — от меня не укрылось как лицо мужа резко помрачнело.
— Савгур сказал, что это идет еще с детства. Младшие всегда ревновали к тому, что он выделял в своей заботе тебя, как старшего.
— Да, я, конечно, это замечал, но надеялся, что когда они вырастут и сами станут отцами, то поймут, почему отец так поступал, и ко мне смягчатся. А в то, что прямо вот убить меня решились, не верю! Явного повода к этому нет, как не ищи. А руководствоваться детскими обидами, не один дракон не станет. Слишком низко для нашего развития и статуса.
— И здесь видно правду про тебя отец сказал, что ты слишком мягкосердечный! Весь в свою мать, — я невольно улыбнулась. — Савгур за тебя! Он хочет, чтобы ты жил! Как сильнейший из рода.
Огнеяр только усмехнулся, да головой покачал.
— Савгур хочет, чтобы я из подозрений убил своих братьев и век мучился виной, и одиночеством, утеряв поддержку рода. Не забывай, что ранее, он обещал так же извести тебя и детей. И от слов своих, он не откажется, чтобы сейчас не пел.
— Он обещал, что я буду жить, если помогу ему…
— Как поможешь? — насторожился муж, но я не решилась рассказать, и осложнить ситуацию между братьями еще больше.
— Не важно. Я этого не сделаю, даже если за это придётся умереть! Я не хочу, чтобы ты жил с грузом убийства братьев. Я думаю, все можно решить миром. Просто поговори с ними на чистоту, откровенно, прямо сейчас.
— На сейчас, у меня другие планы! — Огнеяр вальяжно откинулся в кресле. — подойди.
От слова “подойди” я вздрогнула и почувствовала, как мгновенно пересохло горло.
Он хочет меня? Значит ли это, что я прощена, или он просто будет пользовать меня, пока это возможно?
Да, вот он тот шанс приласкаться, выпрашивая прощения, как советовала кнесенка, но я не смогу, зная, что реально виновата. Если только моё тело, само меня подведет опять. Впрочем, на сей раз муж вряд ли будет нежен.
Я с опаской посмотрела в глаза мужа, горящие совсем недобрым огнем.
— Ты заставляешь меня ждать, женщина, — рыкнул дракон и мне на трясущихся ногах, но пришлось двинуться вперед.
Подошла, не смея смотреть на мужа, он дернул меня за руку, я, отшатнувшись, упала на колени и с ужасом уставилась на мужчину: он, больно ухватив меня за волосы, склонился ко мне. Я и хотела бы отшатнуться, от его глаз, горящих угрозой, но он держал мою голову слишком крепко.
— Скажи мне правду, женщина — ты ведь прогнала своего жениха только потому, что надеешься, что в этом случае, я сохраню ему жизнь? Ничего больше, тебя ведь в тот момент не волновало? Я прав?
— Отчасти! Не только это меня волновало. — я старалась говорить без дрожи и хрипов, что было очень непросто, в таком положение. — Мне искренне жаль, что я не смогла держать себя до конца. Жаль, что бросила кольцо в огонь, такого больше не повториться! Обещаю! Теперь я знаю, что тебе можно доверять. Ты дракон! И не можешь нарушить данного слова.