Страница 7 из 62
Маска нулевого размера была натянута так качественно и сидела столь плотно, что ее толстенная резина растянулась до идеальной прозрачности латексного презерватива. И не порвалась лишь из-за колоссального запаса прочности, заложенного в кондовую конструкцию. Стеклянные очки противогаза, судорожно натянутого на «лошадиную» голову курсанта Чуханина, находились где-то в районе «английского» подбородка. Причем, около самой нижней его части. И ослепшему одесситу приходилось максимально запрокидывать голову назад, а глазенки, в свою очередь, опускать вниз, чтобы получилась относительно приемлемая для зрения проекция фокусной линии, проходящая через стекла очков. Иначе Андрюха вообще не мог разглядеть, что творится за пределами резиновой маски.
В момент «аварийного» запрокидывания головы назад, гофрированный шланг противогаза вытянул из брезентовой сумки тяжелую фильтрующую коробку. Она болталась ниже пояса одессита и, опасно раскачиваясь словно маятник, угрожала причинить серьезные телесные повреждения мужскому достоинству одессита.
Короче, это сложно описать. Такое надо видеть собственными глазами. Чуханин реально напоминал слепого слона, который отчаянно задирает хобот кверху и громко трубит.
– Ничего не понимаю!
Рядом с Андрюхой стоял абсолютно спокойный Вася Рожнев, у которого на маленькую «детскую» головушку была нахлобучена огромная резиновая хренотень. Причем, подбородочная часть маски висела где-то в районе поясного ремня Василия. И при малейшей попытке пошевелить головой эта конструкция комично трепыхалась резиновыми волнами.
Если бы Вася оказался трехголовым змеем Горынычем из русской сказки, то в эту маску легко поместились бы все три его головы.
Нервозная обстановка на химическом занятии мгновенно разрядилась, все курсанты от души повеселились. Спасибо тебе Евгеша Ящиков! Что бы мы без тебя делали. Насмеявшись вдоволь, преподаватель-химик без труда разобрался в причине данного казуса и приказал ребятам поменяться масками. Все встало на свои места, занятия продолжились. И мы перешли к отработке действий при повреждении гофрированного шланга противогаза.
Ага, начинается, а что же дальше?
Химический подполковник раз пятьдесят включал секундомер и давал сакраментальную команду.
– Газы!
Натренировавшись до посинения, мы научились без сучка и задоринки выполнять норматив: «Трубка порвана», спокойно и без суеты перекрывая положенное время.
Ха! Всего то делов?! А пугали, пугали… Ну-ну!
– Газы!
В 51-й раз рота мгновенно напялила противогазы. Офицер-химик приоткрыл дверь «могильника».
– В колонну по одному! По отделениям! В камеру, шагом марш!
8. Душегубка
Построились. Согнулись пополам. Залезли. М-де… Мрачно. Тоскливо. Страшновато. Волнительно. Камера вообще-то приличная, человек сто преспокойно могут разгульную дискотеку устроить. В центре бетонного помещения стоит ведро с «гадостью», источающей хлорпикрин. Всем теоретически «пофигу», мы в противогазах. Чего бояться?!
Неожиданно несколько пацанов ломанулись к выходу. Они почему-то недостаточно хорошо согнулись и, поочередно врубившись головой в верхнее бетонное перекрытие входной двери (прямо, как слепые), упали на задницы. Срывая противогазы, обливаясь обильными слезами и захлебываясь соплями, они поспешно выползли наружу.
Оставшиеся в камере курсанты злорадно захихикали. «Первая волна эмиграции» – почему-то подумалось мне в этот момент.
Подполковник через мембрану командирского противогаза глухо объявил.
– Клапана залипли. Бывает. В настоящем бою они уже бездыханные трупы. Смотрите и запоминайте. Смеяться рано, потери еще будут. Обещаю.
Ага, вот оно как бывает. Считай, первые потери уже есть. Хм, у этих «трупов» дома остались папа, мама. А возможно, что и девчонка, жена, дети… Однако невесело. Вот она, реальность…
– Трубка порвана!
Понеслось. Так. Ага! Быстро зажмурил глаза, затаил дыхание и шустренько откручиваю гофру. Открутить-то легко!
Действительно, с «порванным» шлангом все парни расстались достаточно быстро, прилично опережая норматив. Это было отчетливо слышно по падающим на бетонный пол шлангам.
Так, ну почему именно сейчас резьба на фильтрующей коробке никак не хочет попадать в резьбу на маске? Блин, такое впечатление, что я кручу этот гребанный фильтр уже целую вечность! Когда же резьба зацепится и пойдет куда надо? Ведь на свежем воздухе при многократном повторении у меня не было ни одной осечки?! Вот она, так называемая эмоциональная составляющая – нервы. Вроде, руки не трясутся и мне совсем не страшно… Ну, почти не страшно. Бля… ну почему эта долбанная резьба не попадает? Кроме шуток, уже нет сил сдерживать в легких перегоревший воздух, который настойчиво рвется наружу… Твою мать, ну и где эта дверь? Пора пробираться к выходу… Не забыть бы еще пригнуться… Есть! Наконец попал коробкой в резьбу на маске, пошла родимая! Давай, давай, накручивайся…
Я лихорадочно завинчиваю резьбу, стыкуя фильтрующую коробку с резиновой маской в единое целое. Есть! Ура! Уф, даешь вдох фильтрованного воздуха! Нет, стоп! То есть, наоборот резкий выдох и открыть глаза. Мама дорогая… Что же это делается?!
А делалось действительно нечто. Почти половина ребят так и не смогли попасть резьбой фильтра в резьбу маски и, не выдержав нервного напряжения, хватанули отравленный воздух. В результате – горючие слезы, обильные сопли и паническое бегство за глотком свежего воздуха через крошечную дверцу.
У спасительного выхода образовалась непроизвольная свалка, в которую хаотично ломилась обезумевшая толпа ослепших от слез курсантов.
Абсолютно спокойный офицер стоял на выходе из «душегубки», стараясь своевременно пригибать панически эвакуирующихся отроков, чтобы они не набили синяки и шишки. Тех ребят, которые уже были полностью деморализованы и дезориентированы и безнадежно ползали на четвереньках по полу «морга», тщетно ища правильное направление для спасения, преподаватель химии легким пинком начищенного до зеркального блеска сапога, нежно и вежливо направлял в нужную сторону – к выходу на свежий воздух.
Но это еще не все. Когда вторая волна «эмигрантов» схлынула, началась третья серия. Те парни, которые вроде бы все сделали правильно и вовремя прикрутили фильтры к маскам, но забыли на радостях сделать резкий выдох, через пару минут уверенно потянулись к выходу на улицу. Ибо той толики раздражающего газа, что проникла в их маски в момент отстыковки гофры и разгерметизации противогаза было достаточно, чтобы вызвать нестерпимую резь в глазах, а также обильное слизе- и слезотечение… но с незначительной временной задержкой.
В результате в газовой камере нас осталось не так уж и много. Подполковник посмотрел на «выживших» и укоризненно покачал головой. Затем, не торопясь, обошел всех, подергал за противогазы, проверяя герметичность. Спросил фамилии. Сделал отметку в контрольных списках и дал команду на выход.