Схватка

Я прикинул, что в секретари фракции Коронного совета набрали не последних людей, скорее всего, дворян, и что такой, пардон, пендель заставит секретаря вспомнить о дворянской чести, и так далее, тем более оскорбление нанесено женщиной, что особенно унизительно для мужчины средневековья, но… он сжевал этот кислый лимон и проглотил и даже, возможно, не отказался бы от добавки. В коридоре, куда он вылетел, толпились остальные восемь моих секретарей-назгулов, бледных, как поганки на рассвете. Где-то за их спинами квохтал Блоджетт. А еще дальше я увидел десяток высоких белокурых воинов в блестящих кольчугах, остроконечных шлемах и равнодушных серебряных масках-личинах. Достаточно зловеще они выглядели, эти маски… Степь явилась в Варлойн во всем своем блеске и зловещем великолепии.

Поведение секретаря было весьма красноречиво. Степь в Санкструме боялись до колик в животе. Я тоже боялся, но не подавал виду. Нельзя показывать даже легкий испуг. Если боишься — тебя перестанут уважать, уж эту истину о психологии разных кочевых народов я знал хорошо.

— Хо! — сказала девушка, и звучно стукнула костяшками пальцев по столешнице. — Ты — он! Ты — новый арканцлер. Аран… — она прищелкнула тонкими пальцами, — Торнхелл. Мы слышали о тебе еще на подъездах к Норатору. Видели тебя… в газете.

Я спокойно опустился на стул. Посланница Степи умеет читать? Славно. Да вдобавок видела в газете мой портрет. О, сила печатного слова и печатных же иллюстраций!

Дерзкий взгляд зеленых глаз скользнул по мне, как по пустому месту, метнулся по кабинету и остановился на Шутейнике:

— Мелкий пусть выметается. Поговорим с тобой с глазу на глаз, арх… кха… канцлер! Мескатор, выйди тоже!

Старец поклонился, дрогнув белой бородой до середины груди и лязгнув стальными эполетами, зыркнул на меня недобро и вышел, погромыхивая, кажется, шпорами, поскольку звук этот явственно доносился снизу. Я успел заметить, что на боку Мескатора виднеется хищная загогулина сабли. Крутые ребята степняки, у них даже пенсионеры таскают оружие.

Я обернулся к Шутейнику и кивнул. Он понял и без слов выбрел в коридор, повернулся напоследок…

— Тиу! — Это прозвучало в спину девушке, будто спустили тетиву на луке, и она вздрогнула, обернулась, но Шутейника уже и след простыл.

Мы остались наедине. Я медленно поднял взгляд, и немалых трудов мне стоило держать его равнодушным. Девушка была прехорошенькая, а опасность, которую она воплощала, удваивала ее привлекательность. Лет ей было, пожалуй, не более двадцати пяти, и если бы меня спросили о точной цифре — я настаивал бы на двадцати четырех с половиной. Тело гибкое, в черном с золотом кафтане до середины бедер. А бедра — соразмерны фигуре и вполне округлы, но не до той степени, когда они превращаются в уродливые галифе. Стоячий воротник выгодно подчеркивает стройную шею. Лицо — идеальный овал, глаза зеленые, кошачьи, с искрами, губы яркие без всякой помады. И почему я ожидал, что представители Алой Степи похожи на монголов? Совсем не похожи.

Тонкая талия препоясана ремнем в золотых узорных бляхах, к которому крепятся две короткие сабли в золоченых ножнах. Не игрушечные. Нет, совсем не игрушечные. Рукоятки перевиты кожаными, потертыми ремешками. Эта девушка знает толк в холодном оружии и, по всей видимости, умеет убивать.

Теперь — и только теперь! — настало время подняться.

Я встал и изобразил легкий поклон:

— Аран Торнхелл. Новый архканцлер Санкструма.

— Х-хо! — сказала она.

— Х-хо?

— Я знаю, кто ты. Зачем повторяться? Я — Атли! Атли Акмарилл Сандер. Мне нравятся твои руки.

Вот тут мне пришлось собрать всю свое мужество, чтобы сохранить безучастный вид.

Дочь — или наложница? А может, любимая жена? И почему я сдуру решил, что она — девственница?

Но почему бы не спросить ее прямо? Не про девственность, конечно…

Пахло от нее лошадьми, длинной дорогой, и вместе с тем — я ощутил вдруг тот сладкий женский аромат, который заставляет мужчин совершать безумные поступки, скажем, бросать империи к ногам возлюбленных. Можете назвать это облаком феромонов, которых якобы не существует в природе. Но всякий мужчина знает — есть женщины и… женщины особенные. Так вот Атли была… той самой особенной.

— Атли Акмарилл Сандер… дочь?.. — Я поднял брови.

Она обнажила в улыбке великолепные зубы, обошла стол и взгромоздилась на мое место, нагло закинув на угол ноги в щегольских расписных сапогах с кавалерийскими каблуками, которыми так удобно цепляться за стремена. Блеснули позолоченные, заляпанные грязью шпоры. Теперь я стоял перед ней — дурак дураком. Забавная рокировка.

— Конечно же, дочь, Аран Торнхелл. Неужели ты подумал, что Владыка Небес пошлет в Санкструм какую-то жалкую любовницу? Или жену? Арр! Да и похожа ли я на чью-либо жену? Или любовницу-подстилку? Мне кажется, ты меня оскорбляешь, х-хо!

Существует категория женских вопросов, на которые лучше не давать ответа…

Я был абсолютно уверен, что ее наглое поведение — проверка нового архканцлера, ну и элемент психологического давления, конечно. Главное — выдержать характер, и ничем не дать себя унизить. Заняла стул? Ну отлично, я же встал — почему бы девушке не присесть на мое место?

А теперь пройдемся по кабинету, краем уха прислушиваясь к пчелиному гулу в коридоре. Сколько всего людей в посольстве Степи? Все ли они прорвались сквозь карантины? Почему их впустили в Варлойн просто так, влегкую? Возможно, горцы Шантрама временно покинули свои посты на въезде в Варлойн? Вопросы… Я задумчиво снял с головы венец архканцлера и положил на полку шкафа, рядом с пыльными свитками и не менее пыльными книгами в черных и коричневых переплетах. Дурная игрушка, сродни шутовским бубенчикам. Буду надевать ее только по большим праздникам.

Малут спал, агрессивная суета в моем кабинете и снаружи не слишком его волновала. Девушка, несомненно, заметила огромного кота, но не подала виду, не удивилась и не испугалась, и уж точно не начала сюсюкать, как это бывает с прекрасным полом, когда они заметят котика.

Я сказал, стараясь сформулировать фразу максимально уважительно и вместе с тем так, чтобы зацепить эго Атли:

— Значит, Владыка Небес прислал в Санкструм для переговоров свою прекрасную дочь…

Она фыркнула.

— Переговоры? Ты не понимаешь, архканцлер! Никаких переговоров! Мы — Алая Степь. Мы требуем — и нам дают. И если нам не дают — мы приходим и берем. Арр! Силой. У тебя интересные глаза.

Как весело. Никаких гуманистических комплексов — сплошной прагматизм. Я беру по праву сильного. Это — мое. Точка. Хорошая такая… средневековая психология.

Я сказал (по-прежнему осторожно подбирая слова):

— И с каким требованием дочь Владыки Небес прибыла в благословенный Норатор?

— Х-хо! Благословенный чумной городишко! Затхлый и вонючий! Требование, Аран Торнхелл, одно: Санкструм должен выплатить нам дань. И мы уедем. До следующего года.

Это я и предполагал. Просто не думал, что Степь явится за данью в первый же день моего архканцлерства.

Разговор мой с Атли напоминал хождение по минному полю. Ошибиться — нельзя, ошибусь — Санкструму кранты. Я обернулся к дочери Сандера, чуя спиной теплый комок исключительно зубастой шерсти:

— Велика ли сумма дани?

— Хороший вопрос, Торнхелл. Пятьдесят тысяч золотом. Мы заберем кронами Санкструма, Торнхелл, или любыми другими монетами, лишь бы они были золотыми. Можно и просто — золотыми слитками. Тебе говорили, что ты похож на степного волка?

Я медленно, очень медленно сосчитал до десяти, провел ладонью по глазам, на миг погрузившись в спасительную тьму, где никаких проблем, где тихо и спокойно.

Пятьдесят тысяч золотом — по местным меркам неистово огромные деньги. Местный золотой стоит больше, чем пятьсот американских долларов. В Средневековье вообще цена денег была выше. Вздорного дурня Ричарда Львиное Сердце (того самого, незаслуженно воспетого Вальтером Скоттом), в свое время выкупила из австрийского плена родная мамочка, посадившая на счетчик всю Англию. Коронованный подонок обошелся стране в сто пятьдесят тысяч серебряных марок, что по весу составило скромные двадцать семь тонн серебра и ровно два годовых бюджета страны. Вопрос: сколько денег в казне Санкструма? Ответ: я не знаю. Предположение: если там что-то есть, то этого чего-то не хватит даже на заплаты, на заплаты, подчеркиваю, не на зарплаты. Вопрос: где взять деньги? Ответ: хрен его знает. А ведь я еще должен заплатить Алым Крыльям, без защиты которых меня уничтожат! Положение… В ящике стола осталось, наверное, крон триста-четыреста, смешная сумма для Атли.