Любовь тоже убивает

– Зая, есть будешь?

– Иду, Танечка, – торопливо ответил он, захлопнув, на всякой случай, крышку ноутбука.

– Что это у тебя щёки такие красные? – спросила она, мимоходом бросив взгляд на мужа, когда тот уселся за стол.

– Давление немного скакнуло… На погоду, наверное, – соврал Геннадий.

Давненько такого не было, подумал он, ковыряясь ложкой в тарелке с супом. Хотя, нет – такого никогда не было. В кино и в книжках это чувство называют любовью с первого взгляда, но он то не мальчишка, чтобы вот так сразу влюбиться в первую встречную, да ещё и виртуально. Нет, никакая это не любовь, просто симпатичная женщина, оставила приятные впечатление. Надо будет внимательнее посмотреть её страничку, почитать, что пишет, тогда всё станет на свои места. Нужно просто дождаться вечера, когда Таня уйдёт к папе, спокойно со всем разобраться и сбросить с плеч эту неожиданно навалившуюся глыбину.

Время тянулось удивительно медленно. Геннадий то и дело поглядывал на часы, но стрелки ползли словно сонные, раздражая своей неторопливостью.

– Не скучай, – наконец донёсся из коридора голос жены, – еда в холодильнике. Если что – звони. Папа просил посидеть с ним до понедельника, так что у тебя впереди два дня свободы. Много не пей, баб не води и измерь давление.

– Хорошо, Тань, – стараясь быть спокойным, ответил Геннадий, – привет отцу.

Он поцеловал жену в щёку, захлопнул дверь, повернул два раза ключ и оставил его в замке. Это было стопроцентной гарантией того, что Татьяна, неожиданное вернувшись, не сможет войти в квартиру.

Казалось, что компьютер никогда так долго не загружался, но вот все операции завершились и на экране появилась та самая страничка. Геннадий дрожащей рукой полистал несколько фотографий и только после этого взялся за чтение. Самый верхний пост гласил: "Если хотите узнать обо мне как можно больше, начните читать с самого начала".

И он начал…

В отличие от школы, дома Генчик был паинькой. Он мыл руки перед едой, ложился спать вовремя, не капризничал, по утрам и вечерам чистил зубы, да и по всем остальным параметрам был просто идеальным ребёнком. Родители не могли даже предположить, что захлопнув дверь квартиры, он превращался совсем в другого человека – злого, циничного, бескомпромиссного. Но все эти качества распространялись только на сверстников, с учителями же он был подчёркнуто тактичен и предметы их знал на зубок. До них, конечно, доходили слухи о "подвигах" Кравченко, но предъявить было нечего – на уроках он был безукоризнен, а ловить его по коридорам никто не хотел.

В классе, в котором учился Генчик, было два отличника – он и Лиля Зайцева, и желание оставаться самым лучшим заставляло его ненавидеть эту девчонку. Мало того, что она была толстая и некрасивая, так ещё и нарушала его гегемонию в овладении школьными науками. А вот человеком, которого Кравченко даже пальцем не трогал, была Таня Свиридова. Негласного титула самой красивой девочки, она удостоилась с самого первого дня, как только переступила порог школы. В ней было всё прекрасно – от огромных бантов, похожих на снежные шары, до сандалий с белыми кружевными носочками. И своё очарование она сохранила до самого выпуска. Не испортили её ни выпавшие молочные зубы, ни вытянувшиеся за лето худенькие ножки, ни периодически вскакивающие на лбу прыщики. Из-за этого одна половина школы её тайком обожала, а другая так же тайно ненавидела, естественно, вторая половина сплошь состояла из девчонок, которым не повезло получить от природы то, что получила Таня.

За всё то время, пока Гена и Таня учились в школе, никто не заметил, чтобы они общались, но стоило кому-то из мальчишек позволить хоть какую-нибудь вольность в её адрес, и тот сразу получал в глаз, от оказавшегося рядом Генчика. И во всей этой истории была разгадка, о которой знали только Свиридова и Кравченко.

С самого рождения они были рядом, даже зачаты били в одну и ту же ночь, когда их будущие родители вместе праздновали новый год в общежитии торгового института. До того, как это случилось, очаровательные близняшки Поля и Оля разбили не один десяток сердец, вертя потерявшими рассудок парнями как куклами, набитыми поролоном. Девушки как две капли воды были похожи друг на друга – длинные светлые волосы, чёлки, скрывающие брови, слегка курносые носики, точёные фигурки всегда облачённые в обтягивающие наряды, будь то расклешенные джинсы с яркими фирменными футболками или юбочки, которые лишь слегка прикрывали их трусики. Именно по цвету этих самых трусиков и можно было определить кто из них Поля, а кто Оля. Но об это знали только те, кому посчастливилось добраться до них, а таких можно было пересчитать по пальцам одной руки.

Делая всё вместе и живя по общему графику, они и влюбились одновременно. Было бы логичным, стань их избранниками такие же, как и они близнецы, но увы, девичья мечта осталась мечтой, а реальность была такова, что рядом с Полей и Олей оказались два закадычных друга с параллельного потока. Витя и Вова так крепко дружили, что все называли их братьями. Они давно следили за близняшками, а за ними не следил только ленивый, и когда решили подойти и познакомиться, то больше всего боялись услышать "нет", но услышали "да", и карусель чувств закрутилась с неимоверной силой.

Всё шло к тому, что ЭТО должно было свершиться не сегодня-завтра. Позади остались периоды ухаживаний, первых поцелуев, страстных ласк, парни даже были допущены к исследованию цветовых характеристик трусиков близняшек. В итоге Витя утвердился, что любит Олю, а Вова объявил всем, что любит Полю. Хотя, по сути, для них разницы не было никакой, это сёстры могли выбирать, кто кому больше нравится.

И вот наступила та самая новогодняя ночь, на которую у парней и девушек были далеко идущие планы. Как и положено, накрыли стол, дождались поздравления Брежнева, выпили по бокалу шампанского, закусили маминым оливье и замерли в предвкушении дальнейшего развития событий. За стеной, в соседней комнате, уже была приготовлена кровать с чистеньким бельём – Вова постарался, а Витя планировал насладиться Олей прямо здесь, достаточно было откинуть в сторону цветастое покрывало, на котором они сидели – и ложе любви готово.

– Ну всё, надоело, – после нескольких минут напряжённого молчания, произнесла Оля, решительно встала, выпила ещё один бокал шампанского и схватив за руку… Вову, потащила его к двери. – Вы тут тоже не скучайте.

Поля провела сестру недоуменным взглядом, но через мгновение хохоча уселась на колени к Вите и страстно впилась своими губами в его губы…

Она проснулась раньше, подняла с пола свои розовые трусики, затолкала их поглубже в сумочку, и только после этого расслабленно откинулась на подушку. В соседней комнате Оля сделала тоже самое, спрятав свои голубенькие трусики в карман пальто.

– Что будем теперь делать? – спросила Оля сестру, когда они вернулись к себе в корпус.

– Не знаю. Ты затеяла этот обмен, тебе и решать. Мне было хорошо с Витей. Он такой милый.

– Я знаю. Мне так нравилось с ним целоваться, но и Вовка хорошенький. Я просто млела под ним.

– Что это тебе вчера в голову взбрело? – спросила Поля, – Было же всё нормально.

– Но ведь так лучше?

– Не буду спорить. Только давай расскажем им, а то стрёмно как-то. И трусами я не хочу с тобой меняться, мне розовые больше нравятся.

Вечером сёстры признались в содеянном, но менять обратно ничего не стали, ведь все были счастливы от случившегося. Окончательно все точки над "i" расставила новость о беременности близняшек. И в положенный срок, правда с разницей в один день, на свет появились малыши – у Поли с Витей родился мальчик, которого назвали Гена, а у Оли с Вовой родилась девочка, и ей дали имя Таня.

Вот и весь секрет – просто брат защищал свою двоюродную сестру, но об этом родстве в школе никто не знал. Детвора так решили на своём тайном собрании за день до того, как стать школьниками, поклявшись хранить секрет своего родства до самого конца. Для верности Генчик и Таня закрепили сказанное кровью, уколов указательные пальцы иголкой и смешав выступившие капельки. Чуть позже в эту игру были вовлечены и их родители, посчитавшие, что так будет даже интересней, и уже на большом семейном совете решили, что на школьные собрания будут ходить только папы, появись там мамы, тайна тут же перестала бы быть тайной.