Замыслил я побег

Принять исключительно физиологическую версию бабушкиного многомужества, на которую, как понял с возрастом Башмаков, туманно намекали Елизавета Павловна, а позже и Людмила Константиновна, он не мог. Вероятно, в каждом новом муже бабушка Дуня жаждала обрести своего пропавшего без вести Валентина. Но внешнее сходство не гарантировало искомых внутренних качеств. Смириться с этим она не могла и потому жила с "дедушками" недолго, а основное время проходило в ожидании еще кого-то, кто будет окончательно похож на первого мужа. На вопросы, чем не устраивал ее очередной изгнанный спутник жизни, бабушка Дуня отвечала обычно в таком роде:

- Жадный, как черт, прости Господи! На всем готовом жил, а как собираться стал, даже духи - на донышке оставались - забрал... Скопидом!

Последнего сожителя она изгнала, когда ей было под семьдесят. В тот год как раз родилась Дашка. Бабушка Дуня специально примчалась из Егорьевска. Но тут Людмила Константиновна и Зинаида Ивановна проявили бдительность и перехватили злоумышленницу, вызвавшуюся погулять с внучкой, чуть ли не на автобусной остановке. Крестили Дашку через много лет, одновременно с Катей.

Жена решила креститься неожиданно, сразу после истории с великим Вадимом Семеновичем. Тогда все повалили в церковь - и даже бывшие обкомовские вожди норовили отстоять всенощную, держа в руках свечки на манер вилки с маринованным закусочным грибочком. Крестили сразу человек по десять, без купели, с помощью обрызгивания. Замотанный батюшка, собрав новообращенных в кружок, наставлял их усталой скороговоркой, как курортный инструктор по плаванию, напутствующий отдыхающих перед первым выходом на пляж. Крестик, который Башмаков привез Кате из-за границы еще в райкомовские времена, не подошел, ибо ступни у католического Иисуса скрещены и пробиты одним гвоздем, а у православного - рядком и на двух гвоздочках. Катя дунула-плюнула на происки сатаны, подразумевая, очевидно, Вадима Семеновича, и получила крестильное имя Александра. Во время таинства Башмаков стоял в толпе воцерковленных дачников в притворе, наблюдал все издали, через головы. Храм был сельский, тесный и располагался неподалеку от тестевой дачи. В мае поехали на сельхозработы к вдовствующей Зинаиде Ивановне, покопали, а заодно и окрестились.

Дашка выскочила на паперть радостная.

- А ты знаешь, что значит "Дарья"? - спросила дочь.

- Нет.

- Сильная! - Дашка раскрыла брошюрку, купленную в храме. - А знаешь, что означает "Катерина"?

- Что?

- Всегда чистая и непорочная.

- Всегда? - Башмаков чуть заметно усмехнулся. - А что означает "Олег"?

- Ничего не означает. Просто - Олег... - удивленно сообщила Дашка.

- Странно. А Игнатий?

Дочь стала снова листать брошюрку и выронила вложенные в нее крестильные корочки.

- Дай мне удостоверения, а то потеряешь! - потребовала Катя.

- Не дам. Игнатий значит "не родившийся"...

- Как это - не родившийся? - оторопел Башмаков.

- Дарья, дай сюда удостоверения! - строго повторила жена. - Дай сейчас же - я спрячу!

И спрятала. Дашка, когда уезжала во Владивосток, весь дом перерыла искала, чтобы увезти с собой. Нашла между книжек - и свое, и материно. Но Катя совершенно не обрадовалась, а молча сунула картонку с большой печатью приходского совета Благовещенской церкви в коробку с семейными документами.

8

Эскейпер положил крестильное удостоверение в Катину кучку и взял в руки альдебаранскую фотографию. На снимке он был мрачен, вероятно, еще не отошел от скандала с черной икрой. А может, напротив, уже проникся новой ответственностью, ведь научно-производственное объединение "Старт" занималось космосом, а точнее, разрабатывало достойный ответ американцам с их чертовыми "звездными войнами". В первый же день Башмакова вызвал к себе начальник отдела Викентьев, по прозвищу Уби Ван Коноби, - седой сухощавый человек с движениями спортивного пенсионера. Его кабинет был увешан дипломами победителя соревнований по настольному теннису, а на самом видном месте, под портретом Циолковского, располагалась большая фотография: Викентьев, одетый в трусы и майку, размазанно-резким движением проводит свой коронный "гас".

- Очень, голубчик, рад! Вас, Олег э-э... Трудович, - он глянул в бумажку, лежавшую перед ним, и улыбнулся, - Михаил Степанович рекомендовал мне как очень исполнительного и знающего организатора.

Михаилом Степановичем звали заместителя директора НПО Докукина. В недавнем прошлом Докукин заведовал отделом науки и вузов Краснопролетарского райкома партии и хорошо знал Башмакова. Самого его "ушли" с партийной работы за развод, но по старой памяти он продолжал пристально следить за происходящим в районе, вероятно, в душе надеясь на возвращение. Конечно же, он не мог не заметить икорного происшествия с Башмаковым. Из чувства солидарности, которое всегда сближает обиженных по службе, Докукин позвонил Олегу и предложил ему место зама в отделе Викентьева. Когда Башмаков уже работал в "Альдебаране", Михаил Степанович женился во второй раз - на уборщице, тихой, как библиотечная мышь, матери-одиночке, наводившей по вечерам порядок в его кабинете. Докукин по райкомовской привычке часто засиживался допоздна, она приносила ему чай-бутерброды - так у них потихоньку и сладилось...

- Ну а чем, голубчик, вы у нас раньше занимались? - продолжал расспрашивать Башмакова его новый начальник.

- Я окончил МВТУ. Энергомаш. Диплом писал...

- Да нет же, - с мягким недовольством оборвал Викентьев. - В райкоме-то вы чем занимались?

- Был заведующим орготделом.

- Ага, это значит... - он сделал руками такое движение, словно заключил неорганизованное пространство в невидимую форму, - значит, организовывали?

- Ну да.

- Любопытственно! В последнее время у нас участились случаи опоздания на работу. Заместитель по режиму жаловался. Потом, знаете, второй год никак не сдадим соцобязательства. Тоже ругаются. Ну а с наглядной агитацией просто катастрофа какая-то! Ходила тут комиссия от вас, из райкома, опять же бранились... Ну, вы сами знаете, что мне вам рассказывать. Вы уж озаботьтесь, голубчик!