Страница 34 из 39
Произнеся эти слова, статуя сомкнула губы. Но тут гневными голосами закричали другие статуи, ее сестры и братья:
И снова в мастерской наступила тишина. Все стояли, словно пораженные громом. Потом огляделись по сторонам, ища глазами Фабиано. Но его уже не было в комнате. Бежал ли он от упреков своей нечистой совести, испугался ли заслуженного гнева герцога и презрения сограждан — неизвестно. Только никто никогда его больше не видел.
— Флорио! Эввива Флорио! Да здравствует Флорио! — дружно закричали собравшиеся в мастерской.
А герцог сказал:
— Кто пасет своих овец на чужом пастбище, рано или поздно потеряет всю отару. Все лисы когда-нибудь да встретятся в лавке меховщика. Если черт прикроет рога, его выдаст хвост, если он подберет хвост, его узнают по копытам. Пусть негодяй Фабиано теперь твердит про себя эти поговорки. Но объясни мне, Симоне, какой силой ты заставил заговорить мрамор? Я думал, что в наш просвещенный век чудес не бывает.
Симоне ответил:
— Но тут и не было чуда! Посмотрите на статуи, ваше величество. Они безмолвны, но и сейчас они кричат о том, кто их изваял. Всякое истинное создание искусства, будь то картина, скульптура, музыка, — говорит голосом своего творца. Я постарался лишь сделать этот язык более внятным.
Озеро Гандзирри
риехал как-то в Мессину богач. Он был так богат, что и сам толком не знал, сколько у него богатства. Пошел он прогуляться на берег озера Гандзирри и залюбовался его красотой. А у богачей такая привычка — уж если им что-нибудь понравится, они непременно захотят купить.
Стал богач спрашивать:
— Чье это озеро?
— Королевское, — отвечают ему.
Богач пошел к королю.
— Ваше величество, не продадите ли вы мне озеро?
— Отчего не продать! — сказал король. — Если сойдемся в цене, продам.
— Какая же будет цена?
— Да я возьму недорого. Устелите дно Гандзирри золотыми монетами. А потом поделимся — монеты мне, озеро вам.
— Идет! — воскликнул богач.
Увидев, как легко согласился покупатель, король испугался, что продешевил. Поэтому он поспешно добавил:
— Но я сказал еще не все. Монеты должны стоять ребром.
— Нет, ваше королевское величество, это слишком дорого. Пусть монеты лежат плашмя.
— Ребром! — заупрямился король.
— Плашмя! — заупрямился богач.
Так в этот вечер они и не сошлись в цене. Но утром богач увидел восход солнца над озером Гандзирри и прямехонько побежал к королю.
— Э, ваше королевское величество, пускай будет по-вашему.
А еще через день богач начал возить монеты. Караван в сто мулов, каждый с двумя переметными сумками на спине, приходил утром и уходил вечером ровно двадцать дней. На берегу озера выросли золотые горы. Потом монеты стали укладывать на дно.
Король сам следил, чтобы их ставили ребром, плотно одна к другой. Золотые горы быстро таяли, а дно озера Гандзирри сияло теперь, как чешуя золотой рыбки.
И вот в последний день, в последний час, в последнюю минуту, когда богач уже считал озеро своим, оказалось, что не хватило одной-единственной монетки.
— Ну, да это неважно, — сказал богач. — Что там один золотой!
— То есть как это неважно! — воскликнул король. — Вы что же, думаете, что я отдам такое великолепное озеро даром? Подавайте сейчас же монету!
А по правде говоря, у богача от его богатства ровным счетом ничего не осталось. Однако признаваться королю он не хотел.
— Не стану я гонять целый караван мулов из-за одной монеты, — сказал он. — Если вы так настаиваете, одолжите мне эту недостающую монету.
Теперь уж придется открыть всю правду до конца. У короля тоже не было ни одной золотой монеты. Пиры да маскарады, да богатые подарки придворным дамам опустошили казну. Королевская казна была пуста, как большой барабан. Но король-то тем более не мог в этом признаться. И он сказал:
— Я король, а не какой-нибудь грязный меняла, чтобы давать в долг. Когда нет денег, не покупают озеро Гандзирри!
Богач очень рассердился.
— Ну, раз так, — крикнул он, — то мне и не нужно ваше озеро Гандзирри. За такую цену я, пожалуй, куплю себе небольшое море.
И богач велел вытащить со дна монеты и погрузить их обратно на мулов.
Так у них ничего и не вышло.
Купил ли богач себе море, — неизвестно. А вот король до самой смерти жалел, что у него в казне не было одной-единственной золотой монеты. Только подумать, ведь он мог стать богатым королем!
Дурман-трава
астала ночь бродячего торговца в пути. Вот он и свернул в деревенскую тратторию. Торговец поставил в угол короб, в котором носил товары, и попросил хозяйку приготовить ужин.
Хозяйка отправилась в кухню, чтобы зажарить яичницу со свининой. Разжигает хворост в очаге, а сама думает: «Хотела бы я знать, что у постояльца в коробе».
Жарит яичницу, а про себя приговаривает: «Короб-то, видно, полон всякой всячиной. Когда его торговец в угол ставил, пол так и задрожал».
Подает хозяйка сковородку постояльцу, а сама на короб косится. «Какой кому прок от этого короба! Одна хозяйка ленточку купит, другая — пряжку… Весь товар и разойдется по мелочам. А если бы все это да в одни руки… В мои, например!»
Тем временем постоялец съел яичницу, вытер сковороду коркой хлеба и задремал тут же на скамье.
А хозяйка побежала к своему мужу и зашептала:
— Ох, если б ты знал, чего только нет в коробе у торговца! И тебе на куртку да штаны хватило бы, а обо мне и говорить нечего! Уж я бы себе нашила платьев! Как сделать, чтобы торговец ушел, а короб остался?
— Ничего нет проще, — ответил муж. — Подлей ему настоя дурман-травы. Кто хоть каплю этого настоя выпьет, у того память так и отшибет. Постоялец уйдет, а короб забудет. Вот он нам и достанется.
Жена очень обрадовалась. Побежала она на луг, нарвала дурман-травы, заварила ее в чайнике и влила в стакан вина три капельки настоя.
А торговец все спит да спит на скамейке. Хозяйка растолкала его и говорит:
— Проснитесь, синьор, я вам принесла стакан вина.
— Так ведь я вина не заказывал, — удивился торговец.
— У нас в траттории такой порядок, — объяснила хозяйка, — кто закажет яичницу, тот бесплатно получает и вино.
— Хороший у вас порядок! — воскликнул торговец и залпом осушил стакан.
Потом он лег поудобнее и захрапел опять.
Хозяин и хозяйка тоже улеглись, но сон к ним не шел. Всю ночь они шептались, как распорядятся нежданным богатством. Заснули оба только под утро. А проснулись от того, что солнце так и било им в глаза.
Хозяйка встала, заглянула в комнату, где спал постоялец, и принялась бранить мужа.
— До седых волос дожил, а все чужим россказням веришь и мне голову морочишь. Старый ты дурак! Скажи, что твоя дурман-трава стоит! Нет ведь короба, унес его постоялец.
— Ну, короб унес, — значит, что-нибудь другое забыл, — сказал муж. — Дурман-трава свое дело непременно сделает.
— Да говорю тебе, — ничего он не забыл! — закричала жена.
— Не может этого быть, — твердил муж, — раз отвара хлебнул, должен забыть.
Тут жена хлопнула себя по лбу.
— Так оно и есть!
— Вот видишь, я прав, — сказал довольный муж. — Что же он такое забыл?
— Забыл заплатить за ужин и ночлег, вот что он забыл!
Богатое приданое
ахотела Метелица-Бореа выйти замуж. Полетела она к Сирокко — южному ветру — и говорит: — Дон Сирокко, не хочешь ли на мне жениться?