Страница 1 из 4
Если бы люди больше осознавали,
каким строгим универсальным законам подчиняются
даже самые дикие и произвольные фантазии.
(К.Г.Юнг)
Катарсис
Кто не прошел через чистилище собственных страстей,
тот не преодолел их до конца.
Ваш взор станет ясным лишь тогда,
когда вы сможете заглянуть в свою собственную душу.
(К.Г.Юнг)
Сознание Михаила послало ему какой-то сигнал, он вынырнул из сна и раскрыл глаза: было еще темно.
– Миша. Обними меня.
Он повернулся налево: рядом с ним на боку лежала рыжеволосая девушка, укрытая по самые уши. Он перебрался к ней под одеяло, прижался, обнял за плечи, провел ладонью по ее руке, передвинул ладонь на живот, опустил ниже, а губами легонько коснулся спины девушки.
– Не спится, Бельчонок? Мандраж?
– Да как-то… муторно.
– Ну давай тебя за писюнчик потрогаем. Или перевернись на спину, а я…
– Нет, просто потрогай.
Михаил просунул ладонь меж ляжек девушки, нашел клитор, стал его тихонько трогать, она медленно двигала ногами, вздыхала, потом замерла, дернулась, ухнула и расслабилась.
– Спасибо, родной.
– Полегчало?
– Да. Почти.
– Ты из-за экзамена волнуешься?
– Не знаю. Вроде и не волнуюсь. Первый раз, что ли.
– Ну так плюнь. А что за экзамен?
– Психология.
– Ну, ерунда какая. Это же не анатомия. Если что, скажешь, что у тебя на этот счет свое мнение. А дальше говори, что хочешь.
– Ну да, ну да. Надо в душ сходить да собираться.
Просвет между шторами уже распилил спальню пополам золотом рассвета, луч солнца отразился в зеркале шкафа, прыгнул на хрусталь люстры и забрызгал комнату радужными бликами. Михаил перебрался на свою сторону, сон ушел напрочь, он забросил руки за голову.
Бэла, его девушка, работала в Мухосранской районной больнице главной медсестрой и училась на медицинском. Они уже несколько лет жили вместе. Он же пару лет назад затеял бизнес со своим другим Тимуром по продаже электронных гаджетов, потом создал сайт, добавил туда «лав гаджеты», которые стали со временем приносить даже больше дохода. Его давнее безденежье кончилось, он сделал ремонт в квартире, обставил ее новой мебелью по вкусу Белки: спальня, например, была в стиле Людовика XV, над кроватью с гнутыми ножками и золотыми арабесками даже был небольшой балдахин, все было выдержано в пурпурных тонах, хрустальные подвески люстры отражались три раза в трельяже, расцвечивали комнату; на стене в золоченой рамке висела боттичеллевская Венера – она тоже была рыжей. В ванную, правда, он вложил свое представление о комфорте: душевая кабина была из зеленовато-голубого стекла, со множеством сопел, в углу раскинулась джакузи, была там и модерновая подставка с имитацией вьющихся растений, а зеркало над умывальником украшали хромированные современные светильники.
Ну что, Майкл, надо вставать да поить кофе нашу девочку. У нее сегодня трудный день. Чего-то она нервничает. Большое дело – сессия. Да и последний экзамен. Он прошел в кухню, долил воды в кофеварку, засыпал зерен колумбийской арабики, нажал кнопку и отправился в ванну. Белки там уже не было, он забрался в душевой бокс, вертанул все краны, вздрогнул, потом расслабился, закрыл глаза и подставил свое тело живительным струям воды. Он представлял себя у бушприта пиратского брига, соленые брызги тропических морей летели ему в лицо, на горизонте поднималась зеленая пирамида острова, впереди у него были захваченные испанские галеоны, смуглые креольские пленницы и несметные сокровища инков.
Махровое полотенце впитало брызги южных морей, станок снял ментоловую пену с подбородка, так, Диорчика сверху, да и пошли.
На кухне он приготовил для Белки узкую чашку из ее любимого сервиза, поставил масло и сливки, нарезал батон и сыр, потом налил себе кофе в старую бабушкину кружку, сёрбнул и закурил первую сигарету. Вот, прекрасное утро. Вкус, запах. И Бельчонок кончил. Почему-то тебя всегда это радует. Может, потому, что ты думаешь, что успокоенная, она тебя не бросит? Черт его знает, товарищ майор. Может, потому, что к утреннему запаху ее кожи добавляется волшебный звук оргазма? Мир прекрасен и удивителен. За окном солнце, птицы поют…
В кухню вошла Белка, она была уже одета: белая блузка из легкого материала со свободными рукавами и огромным круглым вырезом, открывающим правое плечо, черная короткая юбка в обтяжку и черные чулки. Бретельки на правом плече видно не было, сквозь ткань блузки прорисовывались острые соски. Прическа была кудрявая.
– Ты так не замерзнешь, деточка? Без лифчика.
– Мишка, не зуди. Некогда мне сковородку для твоего кумпола искать. Давай корми меня.
Михаил налил кофе в узкую чашку, добавил сахару и сливок, сделал бутерброд с сыром.
– Варенье?
– Да нет, еще извозюкаюсь вся. Спасибо.
Белка грызла хлеб с сыром, запивала его кофе, Михаил курил и смотрел, как она ест – это его всегда возбуждало.
– Еще сделать?
– Юбка и так трещит.
– Так может платичко…
– Мишка. Ну я же сказала. Все. Пора мне.
Они вышли в холл, Белка влезла в черные туфли на шпильках и подняла глаза на Михаила.
– Ты всех сразишь. Они там будут бегать за тобой и просить остаться на второй год, чтобы они имели счастье снова тебя лицезреть.
– Вот ты Дуридом! Обрадовал и успокоил.
– Все будет хорошо, маленькая. Ни пуха.
– К черту!
***
Михаил Дуридомов сидел на кухне и юзал свой сайт: на анимированной заставке старый пират сидел под пальмой и прикладывался к бутылке рома, сверху с волшебным звоном падали в сундук золотые монеты. Звон этот раздавался каждый раз, когда на сайте что-нибудь продавалось. Слева от пальмы расположились окошки, в которых можно было увидеть сальдо по счету и статистику продаж за выбранный период. Вкус кофе, запах вирджинского табака и звон монет сливались в его мозгу в фонтанчик эндорфинов, душу охватывала истома, тело расслаблялось, он откидывался на спинку стула и вытягивал ноги.
Так было далеко не всегда: еще пару лет назад он работал в Пункте приема вторсырья, утро начинал с растворимого «Нескафе», потом заглядывал ВКонтакте с надеждой увидеть во входящих хоть «привет» от какой-нибудь девчонки, но отвечала ему только Белка, которая и жила-то в его же подъезде. Они встречались по вечерам, когда он возвращался с работы, а она шла на дежурство, да и вообще знали друг друга сто лет. Они перебрасывались парой слов, и в какой-то момент он заметил, что она уже не та девчонка со сбитыми коленками, с которой он играл в детстве в песочнице, а статная красивая девушка с длинными ногами, крутыми бедрами и призывно смотрящими на него глазами сосков; в нем щелкнул какой-то переключатель, он пригласил ее домой, и потом все завертелось с такой скоростью, что он иногда до сих пор удивлялся и верил в это с трудом. Изменилось все: работа, еда, квартира и, главное, секс, которого раньше у него почти и не было, а теперь бывал такой, что после него порно каналы казались ему скучной преснятиной. На его сайте продавались разные секс-игрушки, и он часто приносил домой образцы, а потом его донимал зуд, он предлагал испробовать их Белке, иногда был фигурально бит, а чаще она соглашалась, и в большинстве случаев ей это нравилось, хотя и не сразу, да и не любила она в этом признаваться, чтобы его не баловать.
Белка в его жизни играла, безусловно, главную роль. У него появился смысл зарабатывать деньги. Мухосранск на развлечения небогат, как любой российский провинциальный городок, но, когда монет нападало достаточно, они поехали на море, в Шарм, у Белки был день рожденья, и он купил ей сережки и кулон с жемчужинами, а продавец в магазине сказал, что она похожа на Клеопатру, и с тех пор она ею часто бывала: когда жемчужины его спермы падали ей на язык и она их глотала. На его идентификаторе в смартфоне стояло фото из Шарма, на котором Белка пьет коктейль, в котором перед этим трубочкой размешала его семя: она лукаво улыбается. Они сидели тогда в ресторане, праздновали, она первый раз тогда не надела под платье трусики, трогала пальцами жемчужины, укладывала ногу на ногу, поглядывала на других мужчин, потом смотрела на него, втягивала в себя коктейль – они только что вернулись с маленького островка в бассейне, где за пальмой занимались любовью, гадая, видно ли их с террасы. День был просто сумасшедший: Белка кончала на парашюте, в море, в номере; они были голодны и никак не могли насытиться друг другом; они были молоды и счастливы, им хватало для счастья их самих, и не нужны были никакие персональные яхты и вертолеты.